Славянские азбуки: кириллица и глаголица

В середине XIX века чешский ученый Й. Добровский  поддержали впоследствии И. И. Срезневский, А. И. Соболевский  и другие слависты, что именно глаголица  была создана в Моравии после  смерти Мефодия, а причиной послужили  гонения на православный обряд. Чтобы  защитить славянские книги, буквы которых  были схожи с византийским письмом, столь нелюбимым католическими  священниками, ученики и сторонники Мефодия пошли на «преобразование» букв кириллицы. Для этого они одни буквы перевернули, другие снабдили петельками, завитушками и т. п. Этим и объясняется вычурный, искусственный характер глаголических букв».

Противоборство и гонения, несомненно, вызывали ответную реакцию, желание  отстоять славянское письмо, книги, богослужения. Однако создатели глаголицы, как  и творцы кириллицы, должны были действовать  по законам совести и православной веры. Они не могли «искажать» освященные письмена. Движимые мотивами возвышенными, ученики Мефодия тоже стремились «устроить» и «украсить» свои Буквы-Числа, чтобы обрести покровительство  Всевышнего, получить от него защиту и  спасение.

Кириллица Константина Философа хотя и была уравнена с азбуками «триязычия»  римским папой Адрианом II, однако запреты, наложенные его преемниками, позволяют предполагать, что в священности новой азбуки усматривали некоторую неполноту. Ведь Константин Философ заимствовал 24 буквы византийских и присоединил к ним 14 славянских. Единение «древнехристианских» и «новоязыческих» знаков могло казаться кощунственным как греческим, так и латинским священникам, для которых сопричастность кириллицы тайнописному «Закону Божьему» была неведома. Зато издавна было широко известно, что о каждой «букве» надо судить в трояком смысле: по общему роду, особенному виду и отдельному числу. Разностильность начертаний буквиц кириллицы, надо полагать, умаляла ее достоинства и в глазах ревностных славянских служителей. Стремление к полной самостоятельности, самобытности и стало той питательной средой, в которой создавалось истинно священное славянское письмо - глаголица.

В азбуках славянских еще много  загадочного. Это относится и  к их начертаниям. Внешний вид  Букв нельзя трактовать упрощенно, поскольку  форма и содержание Знаков воплощают  единый универсальный принцип. Создатели  кириллицы и глаголицы исходили не только и, может быть, не столько  из удобства написания Букв-Чисел, сколько  из необходимости точно воплотить  тайнописный «Закон Божий». С учетом требований христианской догматики  возможно глубже проникнуть в тайны  азбучной палеографии.³

Знаки глаголицы ясно делятся на два класса: 1) знаки, свойственные греческому языку и алфавиту; 2) знаки, чуждые греческому языку и алфавиту. Знаки  первого класса по большей части  непосредственно заимствованы из византийской скорописи и мало похожи на соответствующие  кирилловские буквы, заимствованные из византийского устава. Обилие округлостей  и петель в греческой скорописи  побудило изобретателя глаголицы стилизовать  почти все знаки при помощи петель, при снятии которых мы узнаем греческую скорописную букву.

Правда, почему в основу азбуки для  церковных текстов недавно обращенных в христианство славян была положена скоропись, никогда не употреблявшаяся  в то время в богослужебных  рукописях, эта теория не объясняла. Начертания же букв, которым не находилось аналогий в греческом алфавите, объяснялись либо заимствованиями из скорописных лигатур, т. е. соединении двух разных знаков в один, либо, в очень редких случаях, - из других алфавитов. Отмечалось их близкое родство с аналогичными кириллическими знаками б, ц, з, ч, ж, ш, щ, ж, а, ъ, ь. Однако даже при поверхностном сравнении глаголицы и греческой скорописи можно понять, как они далеки друг от друга. Нужна незаурядная фантазия, чтобы увидеть их сходство.

На смену такой интерпретации  происхождения глаголицы пришли другие, более критически оценивающие  ее связь с греческой скорописью. Связь с другими, в том числе  восточными, алфавитами усматривалась  уже не на уровне единичных, и поэтому необоснованных заимствований, а в более широком контексте. В результате глаголицу стали выводить из кириллицы, из рунического, финикийского, еврейского, самаритянского, эфиопского, хазарского, арабского, албанского, древнеперсидского, авестийского, грузинского, коптского, латинского, готского, клинописного и кипрского слогового письма, а также из магических, астрономических, медицинских и прочих существовавших в средние века знаков. После подобных работ ряд ученых пришел к выводу, что глаголица не может быть объяснена как изменение знаков одного алфавита (исходя из общепринятой интерпретации - греческого), и в то же время она не могла быть скомбинирована из переделанных букв разных азбук.

И.В. Ягич в статье "Глаголическое  письмо" (1911) дает обозрение сохранившихся  памятников глаголического письма. Все  глаголические тексты он разделил на пять категорий по характеру почерка, не имея возможности сгруппировать  их по хронологическому принципу, ибо "в большинстве случаев нет  прямых указаний на время их происхождения".

Первый тип, выделенный Ягичем, – "старейший  тип круглой паннонско–македонской  глаголицы", он представлен в Киевских листках и Пражских отрывках. В  Киевских листках отражены наиболее древние начертания букв глаголицы. Архаичны и языковые черты памятника. Это единственный из старославянских памятников, в котором "ъ" и "ь" не утрачены, не смешиваются, не заменены другими гласными (кроме двух употреблений местоимения "въсЬхъ"). Это указывает на западнославянское происхождение Киевских листков, на чешско-моравскую область, где проповедовали Кирилл и Мефодий. Содержание памятника (месса по римскому образцу) также связывает его с Западом.

Другие старославянские глаголические  рукописи указывают на македонское  происхождение их писцов. Так, все  они представляют примеры изменения "ь" и "ъ" в сильной позиции в "о" и "е".

К этой же древнейшей группе круглых  почерков относят Зографский кодекс (Зографское евангелие XI века, название которого дано по месту прежнего нахождения памятника: Зографский монастырь на Афоне, Ассеманиев кодекс (Ассеманиево евангелие), Мариинский кодекс (евангелие, вывезенное Григоровичем также с Афона), Сборник Клоца (сборник поучений и похвальных Слов), Македонский глаголический листок с отрывком из Слова Ефрема Сирина.

Второй тип – "первый переходный тип кругло–угловатой глаголицы  хорватского и быть может еще  отчасти македонского происхождения".

Сюда относят Синайскую псалтырь, Синайский требник (статьи, переведенные с греческого о различных религиозных  ритуалах), отрывок Охридского Евангелия  – так называемые Охридские листки, найденные В.И.Григоровичем в Охриде.

Третий тип почерка, выделенный Ягичем, – "решительно угловатый  тип хорватской глаголицы".

Четвертый – "второй переходный полууставный тип того же происхождения".

Пятый – "вполне развившийся хорватский курсив".⁴

Учитывая все это, в конце 40-х - начале 50-х гг. независимо друг от друга двумя учеными в разных странах (Г.Чернохвостовым в Финляндии и Э.Георгиевым в Болгарии) пытались сблизить глаголицу с иными системами письма (с хазарским, сирийским, коптским, древнееврейским, армянским, грузинским и др.). В процессе этих попыток становится очевидной связь глаголицы не с одним, а с несколькими алфавитами, прежде всего, византийским (минускульным), древнееврейским (в основном, в его самарянской разновидности), коптским. Ряд глаголических букв не имеет аналогий в известных нам азбуках и обнаруживает признаки сознательного индивидуального творчества. Яркий пример – первая буква глаголицы, имеющая форму креста – христианского символа, - естественного в начале азбуки, созданной специально для записи священных христианских текстов.

Перечисленные признаки указывают на появление  глаголицы в результате сознательной творческой деятельности вдумчивого филолога, знакомого, в частности, с различными восточными системами письма. Именно таким человеком и был Константин Философ.

В общих  чертах история появления двух славянских азбук может быть представлена следующим  образом.

Константин  Философ (св. Кирилл), знакомый не только с греческой письменностью, но также  с письмом самарянским и коптским, создал оригинальную, хорошо приспособленную  к записи славянской речи азбуку. Для  передачи звуков, сходных (или тождественных) с греческим, им были использованы несколько  видоизмененные буквы, в основном в  их скорописной (минускульной) разновидности. Для обозначения специфически славянских звуков Константин мог использовать буквы других алфавитов, обозначавшие сходные звуки.

Завезенная  Константином и Мефодием в Моравию, глаголица закрепилась здесь (а  затем и в Паннонии, где братья работали в течение ряда лет) как  специфическая славянская азбука, которая  именно поэтому продолжала использоваться местными славянскими книжниками после  изгнания учеников Мефодия и Кирилла. Позднее, после долгих исканий Константином была изобретена более совершенная азбука, названная кириллицей, очень близкая  к тому алфавиту, которым пользуемся мы.

Из двух славянских азбук более жизнеспособной оказалась кириллица. Эта азбука является исторической основой современных белорусского, русского, украинского, сербского, болгарского и македонского алфавитов. Глаголица до последнего времени сохранялась только в церковном обиходе у хорватов, до XVII  в. Использовали они ее и в светской письменности. У всех других славянских народов глаголица вышла из употребления значительно раньше.  Как свидетельствуют сохранившиеся памятники старославянской письменности, в X—XI вв. глаголица применялась главным образом в Моравии, западной Болгарии (Македонии) и Хорватии, а кириллица — в восточной Болгарии и Древней Руси.

Важнейшими  источниками для изучения старославянского языка, дошедшими до нашего времени, являются памятники Х – XI веков, исполненные учениками Константина и Мефодия и более поздними переписчиками. Собственно старославянскими, несмотря на ряд расхождений и отклонений от нормы, можно считать около 20 памятников глаголического и кириллического письма.  Книги, непосредственно исполненные Константином и Мефодием, не сохранились. Дело в том, что судьба старославянской письменности в Великой Моравии была трагичной. Деятельность братьев изначально встретила яростное сопротивление немецко-католического духовенства. Поэтому,  когда Мефодий,  переживший брата на 15  лет, умер (885г.), в Моравии был запрещен старославянский язык в церковной письменности и богослужении.  Книги сжигали,  ученики были изгнаны из страны или замучены.

По особенностям фонетики морфологии глаголические памятники считаются более древними, чем кириллические. Памятники же после XI в. относят к источникам церковнославянского языка различных изводов (болгарского, русского, сербского),  поскольку в них отражены черты конкретных славянских языков. К глаголическим памятникам, характеристики которых необходимо проработать подробно, относятся:

Киевский миссал (Киевские глаголические листки),  7 сохранившихся листов которого, видимо, были исполнены в Великой Моравии; Зографское евангелие (304 листа), написанное в XI в. в Македониии обнаруженное в Зографском монастыре на Афоне; Мариинское евангелие (173 листа), написанное в XI в. в Македонии и обнаруженное в монастыре св. Мариина Афоне; Ассеманиево или Ватиканское евангелие (158 листов), найденное в

Иерусалиме ученым Ассемани.

Основные кириллические памятники:

 Савина книга, названная по имени попа Саввы, дважды упомянутого в приписках на полях памятника; Супрасльская рукопись,  обнаруженная в Супрасльском монастыре близ Белостока (Польша); Остромирово евангелие,  переписанное в 1056-1057  гг. на Руси для Новгородского посадника Остромира. ⁵

Таким образом, глаголицу можно рассматривать как миссионерскую азбуку, созданную подобно другим миссионерским азбукам (грузинской, армянской) одним человеком, при помощи специально созданных для этого знаков, творчески переработавши опыт своих предшественников. Этот вывод может еще раз служить свидетельством того, что глаголица была создана раньше кириллицы. Кириллица лишь заимствовала изобретенные Константином буквы для особых славянских звуков, включив их в систему знаков, основанную на начертаниях греческого алфавита.

Ученые спорят, чем руководствовалось  византийское правительство, давшее задание  Константину и Мефодию создать  славянскую письменность. По мнению одних, речь идет, прежде всего, о создании благоприятных условий для крещения славян, живущих на территории Империи. Другие видят в этом попытку христианизации соседних славянских стран, поскольку на своей территории Византия могла проводить политику лишь насильственной эллинизации славян. Третьи - полагают, что византийские правящие круги вообще могли не иметь отношения к миссии Константина, который по собственной инициативе вел проповедь среди славян и одобрение своих действий получил позже от римского папы.

Несомненно, лишь то, что византийское правительство стремилось контролировать оказавшиеся в пределах Империи ранее свободные славянские племена.

Вместе с тем, болгарская угроза, которая ограничивала свободу  действий византийских властей, заставляла их искать новые пути для усиления связи славянских окраин с Империей. Этой цели можно было достичь благодаря христианизации славян и созданию на их землях церковной организации, подчиненной Константинополю. Греческие проповедники, действующие до Константина на славянских землях вместе с немецкими и итальянскими (они упоминаются в житии Мефодия), а также многочисленные епископства, появившиеся на славянских землях уже к 870 году, свидетельствуют о том, что византийское правительство такой возможностью не пренебрегало и славянские земли стали объектом миссионерской деятельности византийского духовенства задолго до этого. В этих условиях византийские правящие круги были заинтересованы в создании славянской письменности, которое могло сделать миссионерскую деятельность Византии более успешной.