Принятия христианства на Руси

884 г. - северяне, 885 г. - радимичи, далее

907 г. — в составе Руси  уже находятся кривичи, славяне, чудь, меря, вятичи, дулебы, тиверцы;

с 914 г. начинается "эпопея Игоря с древлянами", которые были полностью покорены лишь к 946 г.;

в 980 г. — Владимир осуществляет поход на Полоцк, подчиняет полочан, насильно берет себе в жены дочь полоцкого князя Рогнеду;

в 981 г. он вновь покорят вятичей, через 3 года — радимичей (которые, видимо, успели выйти из союза). Таким образом, даже при поверхностном обзоре истинных данных, бросается в глаза шаткость подобного "союза".

Племена покорялись полянами (фактически это означает — облагались данью), обретали независимость, некоторое время сохраняли суверенитет и вновь покорялись. Стремление к выходу из суперсоюза под гегемонией Киева было постоянным. "Киевская знать и поляне в целом использовали эту новую политическую организацию как средство для получения даней, как источник рабов и военных отрядов, необходимых Киеву для устройства завоевательных походов, обогащавших полянскую общину."

Однако к концу Х в. процесс распада усилился настолько, что жестокие карательные меры, как, например, расправа "добропорядочной христианки" Ольги над древлянами, уже не приносили желаемых результатов.

Таким образом, князь Владимир Святославич оказался в сложнейшем положении. Киевская верхушка всеми силами стремилась сохранить свою гегемонию. Действуя по-прежнему мечом, Владимир, видимо, решился объединить государство еще и идеологически.

Владимир собирает в Киеве некий пантеон божеств. "И постави кумиры на хълме въне двор тюремьнаго: Перуна деревяна..., и Хърса, и Дажьбога, и Стрибога, и Семаръгла, и Макошь. И жряху им, натричуше и богы и провожаху сыны своя и дщери и жряху бесом и оскверняху землю требами своими". Таким образом, Владимир пытался создать в Киеве своеобразный религиозный центр Древней Руси. Причем ориентация шла на самые широкие слои населения, т.к. находилось святилище практически в центре киевской крепости, месте доступном для всех, а в богослужении участвовали даже дети.

Примечателен тот факт, что в пантеон не вошел столь популярный Волос (очень мирный повелитель подземных вод, покровитель скота, дающий богатство и сытость).

Понятно, что такое игнорирование несет четкую политическую нагрузку. Во-первых, невключение Волоса в общий пантеон было серьезным ударом по Новгороду, давнему сопернику Киева. Во-вторых, фигура Волоса нарушила бы четкую иерархичность внутри пантеона: получилось бы сразу два верховных божества, т.е. опять соперничество. Практически "идеологический удар" по Новгороду выразился в публичном низвержении идола Волоса и водружении Перуна на его место.

В целом попытка Владимира наложить твердую религиозную иерархию на такое шаткое объединение, каким являлась Русь Х века, изначально была обречена на неудачу. Процесс распада родоплеменных отношений был исторически закономерен и неотвратим. К тому же сама реформа не только не снимала противоречий в отношениях между Киевом и подчиненными племенами, но еще более усугубляла их, ибо к политической она добавляла еще, в какой-то мере, и религиозную диктатуру. После 980 г. столкновения с "примиренными" племенами продолжались. Видя безрезультатность своей языческой реформы, Владимир, по всей видимости, начал поиск новой идеологической основы.

Владимир лишь пытался сделать из них как бы "официальных богов своего княжества". Однако, по-видимому, эта попытка не удовлетворила Владимира. Причинами его неудачи стало попытка частного изменения язычества, принуждение людям верить в того, в кого они не верят. Однако сама суть – политеизм так и оставался нетронутым.

Язычество к моменту образования сильного централизованного и сплоченного Киевского государства уже изжило себя и нужна была совершенно другая религия, способная придать княжеству идеологическое единство, объединить людей в служении единому богу. Именно такая религия как христианство наиболее подходила для решения задачи становления религиозного единства государства, а также соответствовала формировавшимся феодальным отношениям.

К этому надо добавить, что гуманное христианство легко сливалось с внутренним, духовным содержанием русского человека.

Таким образом, обращение к православию имело своей первопричиной сложную политическую ситуацию на Руси в Х в. Новая религия должна была спаять разваливающееся государство, придать ему некоторую стабильность. Православие, как это уже отмечалось, было известно на Руси давно, что было обусловлено довольно тесными русско-византийскими связями, политическими, экономическими.

Большую роль сыграло и то обстоятельство, что к 988 г. Киевская Русь оказалась перед серьезной внешнеполитической угрозой: набеги печенегов становились все чаще и разрушительней. Понятно, что в таких условиях дружеские отношения с Византийской империей были чрезвычайно желанны.

2 Зарождение  христианства на территории Руси

Известия о частных обращениях жителей южной Руси к христианству начинаются с IV века. Блаженный Иероним писал: "Гунны изучают псалтирь; хладная Скифия согревается огнем веры истинной".Под именем холодной скифии он разумеет ту, что простиралась от левого берега Дуная до Дона, где обитали славяне. Веру истинную среди скифов распространял Иоанн Златоуст.

На севере Русской земли, где княжил Рюрик с братьями, почти не было слухов о христианстве. Двое из сподвижников Рюрика, Аскольд и Дир, отправились из Новгорода в Царьград. На берегу Днепра они увидели городок Киев и завладели им. Отсюда в 866 г. они отправились на Царьград с дружиной в 200 судов и заставили трепетать столицу империи. Блаженный патриарх Фотий вынес из Влахернского храма ризу Богоматери и погрузил ее в море, тихое и спокойное. Вдруг оно закипело бурею и разбило суда руссов.

Аскольд и Дир, объятые страхом, уверовали во Христа. По возвращении с остатками флота в Киев они приняли на вече епископа, присланного от патриарха Фотия. После его рассказа о вере христианской, руссы пожелали увидеть чудо, чтобы уверовать. Они просили, чтобы брошено было в огонь Евангелие, и обещали поверить христианскому Богу, если оно останется невредимым. Тогда епископ, воззвав к Богу, положил книгу в огонь. Евангелие не сгорело. Видя это, князья и многие язычники, пораженные чудом, приняли крещение.

Через 15 лет в Киев прибыл Олег, умертвил Аскольда и Дира и поселился на берегах Днепра. Он был язычник, но знаком был с христианской верой. Когда послы его были в Царьграде для заключения мира, им показали "страсти Господни, терновый венец, гвозди и багряницу" и мощи святых. Возвратясь в Киев, они рассказали землякам, что видели и слышали.

При князе Игоре вера Христова спокойно продолжалась в Киеве. В договоре, заключенном им с греками, упоминается о том, что руссы крещеные будут присягать в соборной церкви святого Илии в Киеве и целовать крест. Таким образом, христиан между руссами уже было столько, что надо упоминать о них в договоре, и в Киеве был соборный храм.

Но значительный толчок к принятию христианства на Руси сделала Ольга – вдова убитого древлянами князя киевского Игоря. После кровной мести древлянам, как говорит Карамзин, она "достигла уже тех лет, когда смертный, удовлетворив главным побуждениям земной деятельности, видит близкий конец ее перед собою и чувствует суетность земного величия. Тогда истинная Вера, более нежели когда-нибудь, служит ему опорой или утешением в печальных размышлениях о тленности человека. Ольга была язычница, но имя Бога Вседержителя уже славилось в Киеве. Она могла видеть торжественность обрядов Христианства; могла из любопытства беседовать с Церковными пастырями и, будучи одарена умом необыкновенным, увериться в святости их учения. Плененная лучом сего нового света, Ольга захотела быть Христианкою и сама отправилась в столицу Империи и Веры Греческой, чтобы почерпнуть его в самом источнике. Там Патриарх был ее наставником и крестителем, а Константин Багрянородный - восприемником от купели". Ольга, поехавшая в Константинополь язычницей, возвратилась христианкой, возвратилась с богатыми дарами от императора.

Однако, приняв христианство в Константинополе, Ольга отнюдь не собиралась скрывать это, что было в любом случае невозможно. Она не могла безучастно смотреть на то, как ее сын Святослав, ее окружение, весь народ русский остается в язычестве. Она пыталась уговорить сына принять христианство, однако он упорствовал и не хотел этого.

Ольга, по свидетельству летописи, часто говорила ему: "Я узнала Бога и радуюсь; если и ты узнаешь его, то также станешь радоваться", Святослав не слушался и отвечал на это: "Как мне одному принять другой закон? Дружина станет над этим смеяться". Ольга возражала: "Если ты крестишься, то и все станут то же делать". Он не послушался матери, говорит летописец, и жил по обычаю языческому (творил норовы поганские).

Однако отказ Святослава уже не мог повлиять на общий процесс обращения Руси в христианство.

Таким образом, можно сказать, что во времена правления Ольги христианство стало занимать видное положение и с ней уже были обязаны считаться язычники. Оно представляло собой альтернативу устаревшему язычеству, способную объединить и сплотить русский народ. Однако для обращения большинства русичей в христианство нужна была сильная рука, рука, имевшая большую власть и способная силой заставить креститься русский люд.

Именно таким человеком, такой сильной личностью, приведшей Русь к христианству, стал Великий Князь Киевский Владимир, признанный Равноапостольным.

3 Крещение  князя Владимира

Князь Владимир Святославович, как и его отец, отнюдь не был приверженцем христианства, напротив, он был истинным язычником, что подтверждается словами Соловьева: "торжество Владимира над Ярополком сопровождалось торжеством язычества над христианством, но это торжество не могло быть продолжительно: русское язычество было так бедно, так бесцветно, что не могло с успехом вести спора ни с одною из религий, имевших место в юго- восточных областях тогдашней Европы, тем более с христианством. Ревность Владимира и Добрыни в начале их власти, устроение изукрашенных кумиров, частые жертвы проистекали из желания поднять сколько-нибудь язычество, дать ему средства, хотя что-нибудь противопоставить другим религиям, подавляющим его своим величием; но эти самые попытки, эта самая ревность и вела прямо к падению язычества, потому что всего лучше показывала его несостоятельность".

Несомненно следует отметить, что Владимир, как и Ольга, понимал всю ущербность и упадочность состояния язычества и пытался найти новую религию, способную встать на место язычество и объединить народ русский. Однако трудным был путь единодержавного правителя Руси - князя Владимира к христианской вере. Дело в том, что в конце X века на Руси господствовало язычество. В жертву богам могли приноситься и человеческие жизни. Однажды князь Владимир, желая отблагодарить идолов, изъявил согласие на такое жертвоприношение. Жребий пал на сына одного христианина-варяга. Но христианин не только отказался отдать сына, но и обличал безумие идолопоклонничества: "У вас не боги, а дерево; нынче есть, а завтра сгниет, ни едят, ни пьют, ни говорят, но сделаны руками человеческими из дерева; а Бог один, которому служат греки и кланяются, который сотворил небо и землю, звезды и луну, и солнце, и человека, дал ему жить на земле; а эти боги что сделали? сами деланные; не дам сына своего бесам!". Толпа растерзала отца и сына. Князь Владимир, присутствовавший при этом, был поражен их бесстрашием и проникся уважением к этой вере, которая так укрепляет дух своих поклонников, что они без колебания идут на смерть ради своей веры.

Постепенно Владимир пришел к мысли о замене языческой веры своего народа на одну из религий соседних народов. Об этом слышали многие иноземцы, и от многих вер приходили миссионеры с проповедями. По словам Соловьева: "Греческий проповедник и произвел также сильное впечатление на Владимира; после разговора с ним Владимир, по преданию, созывает бояр и городских старцев и говорит им, что приходили проповедники от разных народов, каждый хвалил свою веру; напоследок пришли и греки, хулят все другие законы, хвалят свой, много говорят о начале мира, о бытии его, говорят хитро, любо их слушать, и о другом свете говорят: если кто в их веру вступит, то, умерши, воскреснет и не умрет после вовеки, если же в другой закон вступит, то на том свете будет в огне гореть. Магометанские проповедники также говорили о будущей жизни, но самое чувственное представление ее уже подрывало доверие: в душе самого простого человека есть сознание, что тот свет не может быть похож на этот, причем раздражало противоречие, по которому одно наслаждение допускалось неограниченно, другие совершенно запрещались. Владимиру, по преданию, нравился чувственный рай магометов, но он никак не соглашался допустить обрезание, отказаться от свиного мяса и от вина: "Руси есть веселье пить, говорил он, не можем быть без того".

Христианство было к тому времени уже "давно знакомо в Киеве вследствие частых сношений с Константинополем, который поражал руссов величием религии и гражданственности. Бывшие в Константинополе после тамошних чудес с презрением должны были смотреть на бедное русское язычество и превозносить веру греческую. Речи их имели большую силу, потому что это были обыкновенно многоопытные путешственники, бывшие во многих различных странах, и на востоке, и на западе, видевшие много разных вер и обычаев, и, разумеется, им нигде не могло так нравиться, как в Константинополе; Владимиру не нужно было посылать бояр изведывать веры разных народов: не один варяг мог удостоверить его о преимуществах веры греческой перед всеми другими". Призвав на совет бояр и старцев, Владимир просил у них помощи в выборе веры. Ему посоветовали послать собственных мудрых мужей в разные страны, чтобы они узнали какая из вер лучше подходит его народу. В итоге выбор пал на греческую православную веру. Послов поразила особая красота и пышность богослужения в Византии.

Остановив выбор на греческой вере, Владимир выбрал довольно своеобразный путь к крещению. Он решил завоевать веру для своего народа, сблизить свою страну с Византийской империей и заполучить высших священников, учителей веры и другие средства просвещения для своего народа.