Образование Древнерусского государства

Третий пункт списка исследует  Иловайский:

«Обратите внимание на те места  договоров Олега и Игоря, где  говорится о светлых русских  князьях, состоявших под рукою Киевского  князя; в договоре Игоря приводятся и многие имена этих (удельных) князей; каждый из них имел, конечно, свою дружину. Обратите внимание также на главные  статьи этих договоров. Разве они  не указывают на существование уже  значительных и деятельных торговых сношений, и не одних торговых, но и посольских? Договоры ведутся исключительно  от имени Руси, как народа сильного, давно оседлого на своих местах и  довольно ясно определявшего свои отношения  к соседям. Эта Русь выделяет из себя значительное количество торговых людей, которые предпринимают далекие  плавания и подолгу проживают  в чужих странах. (О больших  русских караванах, ходивших ежегодно в Черное Море, говорит и Константин Багрянородный.) Эти русские купцы-воины, торговавшие в Константинополе, были настолько многочисленны, что, в видах безопасности, ставится условием, чтобы они не входили в город  за раз более 50 человек, и притом без оружия. В тех же договорах  говорится не об одних торговцах и послах, но упоминаются и Руссы, состоявшие наемниками в войсках византийских императоров (о русских наемных отрядах говорят и византийские историки). Параллельно с этими договорами мы можем поставить относящиеся к той же эпохе арабские известия о русских торговых караванах на Волге, то есть в Хазарии; в городе Итиле, столице Хазарской, встречаем целую колонию русских купцов; у Хазарского царя также есть наемное войско из Руссов.

Все доказывает, что Русь, основавшая наше государство, не была какою-нибудь отдельною дружиной или  каким-то родом, который пришел со своими князьями, призванными в Новгородскую землю для водворения порядка. Нет, это был целый сильный народ, отличавшийся предприимчивым, суровым  и властолюбивым характером. На его  свирепость сильно жалуются византийские известия. Не одним соседям доставалось  от этого народа; господство его  не было легким и для подчиненных  племен; из их среды он конечно брал то огромное количество рабов, которых  отсылал на продажу в соседние страны. Припомним слова, вложенные  в уста Святослава, о том, что из Руси идут в Грецию шкуры, воск, мед  и челядь. По известиям Константина  Багрянородного и Ибн Фадлана, у  русских купцов главным товаром  являются невольники и невольницы. Звериными шкурами и медом  платили дань Руси подчиненные ей племена. Что эти племена чувствовали  тяжелую руку господствующего народа и не были равнодушны к своему положению, показывает смерть Игоря и последующая  затем истребительная война с  Древлянами. Человеческие жертвы, приносимые киевскому Перуну, также не свидетельствуют  в пользу тихих, кротких нравов, которыми наш летописец наделяет племя  Полян (иначе называвшееся Русью). По летописи выходит, что, как северные Славяне добровольно призвали к  себе господ, так и южные племена  большею частью покорились им легко. "Кому дань даете?" спрашивает русский князь. "Хазарам!" отвечают Северяне или Радимичи. "Не давайте Хазарам, а мне давайте". И племена будто бы покорно повиновались.» [4, с. 5]

В общем и целом скепсис  Дмитрия Ивановича Иловайского  вполне понятен.

Далее в "Повести временных  лет" и других древних летописях  идет путаница из фрагментов разной направленности. Одни фрагменты взяты из новгородской летописи, другие из киевской (сильно обескровленной при редактировании), третьи добавлены  при редактировании взамен изъятых. Стремления и тенденции разных летописцев были не только различны, но и нередко  прямо противоположны.

Именно из этой путаницы без какого бы то ни было критического рассмотрения извлекались отдельные  фразы создателями норманнской  теории, высокомерными немцами XVIII века, приехавшими в медвежью Россию приобщать  ее к европейской культуре. 3.Байер, Г.Миллер, А.Шлецер ухватили в летописном тексте фразы о "звериньском образе" жизни древних славян, произвольно  отнесли их к современникам летописца (хотя на самом деле контрастное  описание "мудрых и смысленых" полян и их лесных соседей должно быть отнесено к первым векам нашей  эры) и были весьма обрадованы легендой о призвании варягов северными  племенами, позволившей им утверждать, что государственность диким  славянам принесли норманны-варяги. На всем своем дальнейшем двухсотлетнем  пути норманнизм все больше превращался  в простую антирусскую политическую доктрину, которую ее пропагандисты  тщательно оберегали от соприкосновения  с наукой и критическим анализом.

Норманисты много опирались  на договоры Олега и Игоря для  подтверждения своей системы, и  некоторые из них горячо отстаивали подлинность договоров. Действительно, нет никаких серьезных поводов  сомневаться в их подлинности; это  почти единственные документальные источники, занесенные на первые страницы нашей летописи. Потому-то их содержание во многом и противоречит тем легендарным  рассказам, которыми они обставлены. При внимательном рассмотрении, они  могут служить одним из важнейших  доказательств не истинности, а, напротив, ложности скандинавизма. Если Олег был  Норманн, пришедший в Россию с  Рюриком, и дружина его состояла из Норманнов, то как же, по свидетельству  договора, они клянутся славянскими  божествами Перуном и Волосом, а  не скандинавским Одином и Тором?

Договоры Олега и Игоря  убеждают нас в том, что Русь существовала на Днепре и на Черном море задолго  до второй половины IX века, то есть до эпохи  так называемого призвания князей. Мы уже говорили, что эти договоры указывают на довольно развитые и, следовательно, давние торговые сношения. Подобные сношения, и притом сопровождаемые формальными  договорами, не могли завязаться вдруг, без целого ряда соответствующих  обстоятельств.

Если мы обратимся к  византийским известиям о Варягах  и Руссах, то рассмотрение их и сличение между собою приводит нас к  следующим положениям. Во-первых, византийские источники не смешивают Русь с  Варягами, а говорят о них отдельно. Во-вторых, о Руси они упоминают  гораздо раньше, нежели о Варягах. В-третьих, что касается до наемных иноземцев на византийской службе, то Варяги составляли отряды сухопутные, а Руссы преимущественно служили во флоте. Норманисты нашли, что название Варягов (Варанги) слишком запаздывает в византийских источниках: так как прямо и положительно под этим именем последние выступают только в XI веке.

Подтверждение родства Руси и Славян мы встречаем в арабских источниках. Так Ибн Хордадбег (в IX в.), говоря о русских купцах, прибавляет: "Они же суть племя из Славян". Эти купцы у него ходят в  хазарскую столицу по реке Славян, то есть по Волге. Вообще в известиях  Арабов Славяне и Русь являются неразлучными. В Итиле они занимают одну и  ту же часть города, те и другие сжигают  своих покойников вместе с одною  из жен (Масуди). Норманисты вместе с  летописною басней верят в пришествие из Скандинавии Оскольда и Дира как неких искателей приключений; но Масуди (в первой половине X века) знает одного из славянских царей, Дира, который владеет многими странами и обширными городами.

Масуди, так же как и  прочие арабские писатели, приурочивает Русь преимущественно к берегам  Черного и Азовского морей; он говорит, что море Нейтас есть русское  море, и что никто, кроме Руссов, по нему не плавает (мы думаем, что тут  разумеется по преимуществу море Азовское), что они образуют великий народ, не подчиняющийся ни царю, ни закону; что они разделяются на многие народы и пр. Нельзя, конечно, везде  принимать эти слова в буквальном смысле, но в общих чертах эти  известия справедливы.

Интересные сведения об этимологии слова «Русь» приводит Б.А.Рыбаков: «Имя народа "Русь" или "Рос" появляется в источниках впервые  в середине VI века, в самый разгар великого славянского расселения. Один из авторов (Иордан) припоминает "мужей-росов" (росомонов), враждовавших с готским  князем Германарихом в 370-е годы. Другой, далекий автор, писавший в Сирии, перечисляя степных кочевников Причерноморья, упомянул неконный народ "РОС", живший где-то на северо-западе от амазонок, то есть в Среднем Поднепровье (легендарных амазонок помещали у Меотиды - Азовского моря).

Две формы наименования народа (РОС и РУС) существуют с древнейших времен: византийцы применяли форму  РОС, а арабо-персидские авторы IX-XI веков - форму РУС. В русской средневековой  письменности употреблялись обе  формы: "Русьская земля" и "Правда Росьская". Обе формы дожили вплоть до наших дней: мы говорим РОСсия, но жителя ее называем РУСским» [6, c. 21].

Большой интерес представляет определение первичного географического  значения понятия "Русская земля", так как совершенно ясно, что широкое  значение в смысле совокупности всех восточнославянских племен от Балтики  до Черного моря могло появиться только тогда, когда это пространство было охвачено каким-то единством. Объединенные в единое государство земли восточнославянских племен получили название Руси.

И в заключение хочется  привести еще один довод против «норманнской»  теории. Исследователь 19-го века С.Гедеонов в своем монументальном труде «Варяги и Русь» приводит многочисленные доказательства несостоятельности норманнской теории, а в итоге обращает внимание на то, что ни один из многочисленных письменных источников севера (которые довольно подробно описывали довольно частые походы на восток) не упоминает ни самого Рюрика, ни его «успешную карьеру»:

«Судьба Рюрика не могла  не привлечь на себя внимания того народа, к которому он принадлежал. Мог ли родной Рюрик не обратить на себя внимания людей, так охотно щеголявших романическим элементом своей истории? Ведь после  Одина нет в древней истории  Севера ни одного события, более знаменательного, более способного к прославлению отечества! Еще бы если сага ничего не знала о Голмгарде и Гардарикии до времен Владимира, мне казалось бы менее странным её молчание о Рюрике. Но она довольно болтливо рассказывает о ранних походах своих витязей  на восточные земли. Не упоминает  только о трех братьях-счастливцах! Норвежский стихотворец Тиодольф был  их современником, но в сохранившихся  у Снорри остатках его песней нет  о них речи, хотя и говорится  о восточных Вендах, то есть о  Руси…[2, с. 567]

Снорри пользовался северными  песнями и сагами IX века и исландскими  летописями начала XII века, в которых  упоминалось о русских происшествиях, бывших в связи с отечественной историей. Снорри не говорит ничего о Рюрике, следовательно, ничего о нем не знает. Следовательно, ничего о нем не говорили и не знали те древнейшие скальды, слагатели саг и летописей. Всего менее при подобном молчании может устоять гипотеза, построенная не недоразумениях, неправильных выводах и не имеющая за собой ничего, кроме вполне заслуженной на ином поприще, известности своих составителей» [2, с. 569]

Как мы видим, доводы историков-«норманнистов», пытавшихся объявить создателями Древнерусского государства варягов, совершенно неубедительны. Предпосылки для образования государства у славян складывались на протяжении многих веков и к IX в. дали заметный результат не только в западнославянских землях, куда никогда не проникали норманны и где возникла Великоморавская держава, но и в землях восточнославянских (в Киевской Руси), где норманны появлялись, грабили, уничтожали представителей местных княжеских династий и иногда сами становились князьями. Очевидно, что норманны не могли ни содействовать, ни серьезно мешать процессу феодализации. Название же Русь стало употребляться в источниках применительно к части славянства за 300 лет до появления варягов.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В конце IX – начале XI вв. Древнерусское государство переживало период становления, приобретая характерные признаки. Активно шло формирование его территории и состава. Олег (882-912) подчинил Киеву племена древлян, северян и радимичей, Игорь (912-945) успешно воевал с уличами, Святослав (964-972) – с вятичами. В правление князя Владимира (980-1015) были подчинены волыняне и хорваты. Кроме восточнославянских племен в состав Древнерусского государства входили финно-угорские народы (чудь, меря, мурома и др.). Показателем подчинения власти Киева долгое время была лишь выплата дани. До 945 г. она осуществлялась в форме полюдья, но после убийства князя Игоря древлянами княгиня Ольга ввела уроки (размер дани) и установила погосты (места сбора дани). Это был первый известный историкам пример того, как княжеская власть утверждает новые нормы, обязательные для древнерусского общества.

Важными функциями Древнерусского государства, которые оно начало выполнять с момента своего возникновения, были также защита территории от военных набегов (главным образом от хазаров и печенегов) и проведение активной внешней политики (походы на Византию в 907, 911, 944, 970 гг., русско-византийские договоры 911 и 944 гг., разгром Хазарского каганата в 964-965 гг. и др.).

Период становления Древнерусского государства завершился правлением князя Владимира I Святого, или Владимира Красное Солнышко. При нем из Византии было принято христианство, создана система оборонительных крепостей на южных рубежах Руси, окончательно сложилась так называемая лествичная система передачи власти.

Расцвет  Древнерусского государства приходится на время княжения Ярослава Мудрого (1019-1054) и его сыновей. В этот период была написана древнейшая часть Русской Правды – первого дошедшего до нас памятника письменного права («Закон Русский», сведения о котором восходят к правлению Олега, не сохранился ни в оригинале, ни в списках). Русская Правда регулировала отношения в княжеском хозяйстве – вотчине. Ее анализ позволяет историкам говорить о сложившейся системе государственного управления: киевский князь, как и местные князья, окружен дружиной, верхушку которой называют боярами и с которой он совещается по важнейшим вопросам (дума, постоянный совет при князе). Из дружинников назначаются посадники для управления городами, воеводы, данники (сборщики поземельных податей), мытники (сборщики торговых пошлин), тиуны (управляющие княжескими вотчинами) и др. Русская Правда содержит ценные сведения о древнерусском обществе. Его основу составляли свободное сельское и городское население (люди). Существовали рабы (челядь, холопы), зависимые от князя земледельцы (закупы, рядовичи, смерды).