Немецкая историография Первой мировой войны

     Изучая  историю Германии нового времени, консерваторы противопоставляли кайзеровскую империю и Веймарскую республику. Основание империи они рассматривали как "ослепительный восход солнца, позолотивший полвека немецкой истории", Веймарская республика казалась "темной долиной, которую нужно покинуть как можно скорее". Консерваторы резко отвергали любую критику Бисмарка, рассматривая это как антинациональное кощунство.

     Тюбингенский  историк Адальберт Валь (1871-1957) в  книге "Германская история от основания  империи до начала мировой войны" проводил линию преемственности  от освободительной войны 1813 г. до объединения Германии под эгидой Пруссии. Валь объявлял империю вершиной немецкой истории и критиковал преемников Бисмарка за ошибки, приведшие к изоляции Германии.

     Другой  тюбингенский профессор Иоганнес Галлер (1865-1947) в книгах "Эра Бюлова" (1922) и "Эпохи германской истории" (1923) показал приверженность прусско-юнкерской традиции. Он резко осуждал быструю индустриализацию Германии, приведшую к формированию сильного рабочего класса. Галлер обвинил канцлера Бюлова в форсированном строительстве военно-морского флота, что повлекло за собой обострение отношений с Англией. Считая идеалом государства военно-бюрократическую систему Пруссии, Галлер утверждал, что естественным направлением германской внешней экспансии должен был быть восток Европы, прежде всего - Польша, Прибалтика, запад России. Книги Галлера пользовались большой популярностью среди молодежи из-за их хорошего литературного стиля и вносили весомую лепту в поддержание националистических и реваншистских настроений.

     Восходящим  светилом консервативной историографии  был представитель нового поколения, фрейбургский профессор Герхард Риттер (1888-1967), с достаточной лояльностью относившийся к республике. Исследуя англо-германские отношения на рубеже XIX-XX вв., Риттер верно отметил глубину их противоречий и убедительно показал, что распространенный среди историков тезис о возможности союза с Англией - это не более чем красивая легенда. Но сам Риттер объяснял невозможность такого союза не объективным обострением межимпериалистических противоречий, а извечными геополитическими факторами и принципиальной противоположностью немецкого и британского мышления. Одновременно он выступил за более тесную связь Германии и Советской России, рассчитывая использовать ее для укрепления международных позиций немецкого империализма.

     Подобную  идею сближения Германии и России Риттер проводил в самом крупном своем произведении того времени - двухтомной биографии инициатора и руководителя прусских реформ начала XIX в. барона К. Штейна. Книга была основана на богатейшем архивном материале и практически всей существующей литературе. Смысл ее состоял в подчеркивании оригинального характера реформаторской политики Штейна. Идеи Штейна базировались не на принципах Великой Французской революции, как доказывал ранее либерал Макс Леман, а коренились, по мнению Риттера, в либеральном мышлении старой Священной Римской империи, в учении Лютера и Канта и, частично, в английских конституционных порядках. Поэтому реформы Штейна вовсе не порывали радикально с традициями германского прошлого, они произросли исторически именно на немецкой национальной почве. Либерализм Штейна, как доказывал не без основания Риттер, был в основе консервативным, ибо путем реформ удалось сохранить и даже укрепить существовавшее прусское государство.

     Другим  важным аспектом книги была проблема создания единого немецкого государства. Риттер противопоставил реалиста Бисмарка моралисту Штейну и сделал вывод, что для успеха государственной политики необходимо отбросить мешающие моральные принципы, что удалось сделать только Бисмарку, в то время как Штейн остался в плену морализма. В итоге, Штейн под пером Риттера - это олицетворение страстного национального подъема, во время которого немецкая лютеранская сущность восстала против ее угнетения воплощенной в Наполеоне чуждой западноевропейской властью и сбросила ее. Германия XX века, попавшая в такое же положение, что и Пруссия сто лет назад, должна найти в себе силы и разорвать оковы Версальского диктата, таков актуальный вывод Риттера.

     Либеральное направление. Либеральные историки принимали и поддерживали Веймарскую республику, считая ее неизбежностью и наилучшим в данных условиях заслоном против социальных потрясений. Ярче всего их умонастроение выразил Мейнеке: "Глядя в прошлое, я остаюсь в сердце монархистом, глядя в будущее, разумом я становлюсь республиканцем". Не отказываясь от борьбы за ревизию Версальского договора и возвращение утраченных территорий, прежде всего восточных, либералы выступали за более гибкую внешнюю политику и примирение с западными державами.

     Идейным лидером и духовным наставником  либерального направления после смерти Фридриха Наумана и Макса Вебера стал Фридрих Мейнеке (1862-1954).

     В межвоенный период, кроме огромного  количества небольших работ, Мейнеке  опубликовал два фундаментальных произведения, развивающих его понимание истории как царства идей и духа. В 1924 г. появилась его наиболее значительная книга "Идея государственного разума в новой истории". Явный отпечаток на концепцию автора наложило крушение Германской империи. Мейнеке отказался от слепого преклонения перед государством силы. Теперь политическая власть и государство предстают в его глазах не создателями, а губителями ценностей культуры. Чтобы ограничить их пагубное воздействие, Мейнеке предлагает ориентироваться на несколько туманную категорию "государственного разума", которую следует отличать от абстрактной теории государства. Эта категория определяет государственные интересы не в смысле создания идеального государства, а в интересах государства, существующего в конкретном выражении. Политика силы, свойственная государству, не идентична государственному разуму, т.к. задачей подлинно великого государственного деятеля Мейнеке считает сохранение необходимого равновесия морали и силы. В Германской империи баланс был нарушен в пользу второй, что и привело к катастрофе 1918 г. Отметив реальный дуализм и даже имманентное противоречие силы и духа, Мейнеке подчеркнул, что в принципе возможна их гармония, а мостиком между ними как раз и должен явиться "государственный разум".

     Центральной проблемой политической мысли со времени Ренессанса Мейнеке считает неразрешимое противоречие между учением о естественном праве и реальным ходом истории. Государство как выражение силы, как феномен с собственными жизненными интересами и волей оказывается несовместимым с идеей государства как средства для общего благосостояния, подчиненного этическим нормам и законам. Практически это означало, что государственный деятель должен придерживаться в теории общего нравственного закона и абсолютных ценностей. В реальности же происходит их постоянное нарушение. Оно неизбежно, ибо выступает трагической необходимостью, вытекает из темной демонической подосновы жизни. Поэтому и несостоятельно обвинение Германии в сознательном развязывании первой мировой войны - таков политический смысл рассуждений Мейнеке.

     В книге "Возникновение историзма" Мейнеке нарисовал грандиозную  картину генезиса историзма как одной из величайших духовных революций в жизни Европы. Идеалистический немецкий историзм выступил в его концепции высшим выражением человеческого духа. Он тщательно проследил истоки историзма у крупнейших французских, английских и немецких просветителей. При этом Мейнеке искал почву историзма не в социальной природе и направленности Просвещения, а в духовной жизни людей. Стремясь показать постепенное преобразование просветительского мышления в историческое, Мейнеке обосновал тезис о диаметральной противоположности Просвещения и историзма, трактуя последний как преодоление просветительского прагматизма и рационализма.

     К создателям раннего историзма Мейнеке  относил Мёзера, Гердера и Гёте, укладывая их в русло антипросветительской реакции в идейной жизни Германии XVIII в. Неправомерно считая Гердера  и Гёте неоплатониками, имея в виду иррациональный аспект философии Платона, Мейнеке настойчиво подчеркивал якобы присущий им иррационализм мышления. Подлинный их облик автор подверг столь радикальной препарации, что многокрасочная и противоречивая картина генезиса историзма в Германии приобрела совершенно иной характер, чем на самом деле. Тем не менее, концепция Мейнеке получила широкое распространение, она и сегодня поражает воображение читателя своим размахом.

     В межвоенный период продолжалась интенсивная  деятельность Германа Онкена (1869-1945), издавшего ряд значительных исторических источников. Особый интерес вызвала его публикация трехтомного собрания документов по рейнской политике Наполеона III, извлеченных из многих европейских архивов. Сборник ставил целью показать, что экспансионистская политика Наполеона, добивавшегося установления границы по Рейну, была непосредственной причиной франко-германской войны 1870-1871 гг. и исторической прелюдией к первой мировой войне из-за реваншистских устремлений Франции.

     Своеобразное  место в либеральном направлении  занимал Франц Шнабель (1887-1966). Из-за своих либерально-католических взглядов и антипатии к Пруссии он не смог получить профессуру ни в одном немецком университете и преподавал в Высшей технической школе Карлсруэ. Главным произведением Шнабеля был обобщающий труд по германской истории XIX в. В отличие от известного сочинения Трейчке и других подобных историй, освещавших главным образом политико-дипломатические события, Шнабель уделил много внимания социально-экономическим процессам, развитию техники и особенно культурным и религиозным аспектам. Он подчеркивал, что идея объединения Германии под эгидой Пруссии не имела глубоких корней в прошлой немецкой истории, а была насильственным деянием Бисмарка.

     Леволиберальные историки. Историки, стоявшие на леволиберальных позициях, были чужаками для академической университетской историографии. Они твердо выступали за сохранение и расширение парламентаризма, за мирное сотрудничество между государствами, против милитаризма, пруссачества и национализма. Левые либералы критиковали государственную структуру Германской империи и считали ее исторически обреченным анахронизмом, не подлежавшим восстановлению. В прошлом Германии они искали историческое обоснование Веймарской республики, поэтому обращали главное внимание на периоды либерально-демократического подъема и революционных битв.

     Одним из первых историков, давших общую критическую  картину Германской империи, что вызвало яростные нападки консервативного крыла, был профессор Кёльнского университета Иоганнес Цикурш (1876-1945). До войны он занимался проблемами социально-экономической истории Силезии и до 1927 г. работал в Бреслау.

     Трудом  жизни Цикурша стала трехтомная "Политическая история новой Германской империи". В центре внимания автора стояла проблема Пруссии, поскольку  ее дух и порядки оказались перенесенными и на всю империю. 

     В методологическом отношении Цикурш стоял на почве идеалистического историзма, а главным содержанием  истории считал индивидуальные явления. Отсюда проистекал его повышенный интерес  к выдающимся личностям: "герой" Фридрих Великий, "политический гений" Бисмарк, "циничный" дипломат Бюлов, "волевой" Людендорф чередой проходят по немецкой истории. Характеристики Цикурша даны с настоящим литературным блеском и запоминаются надолго.

     Но, отдавая дань великим личностям, Цикурш вовсе не считал, что они творят историю по своему усмотрению. Наоборот, они всегда выражают определенные политические идеалы, стратегические концепции, групповые интересы. Даже "демоническая гениальность" Бисмарка проявлялась для Цикурша не столько в личностном содержании его политики, сколько в его способности осуществить необходимую задачу национального объединения на основе уже отжившей свое традиции "прусско-протестантского военно-дворянского государства Гогенцоллернов".

     В работе Цикурша не использован новый архивный материал, но на основе уже известного автор стремился к иному анализу различных факторов, пытаясь выделить типические моменты и раскрыть причинные взаимосвязи. В основу автор положил единую концепцию взаимоувязанности основания и крушения империи. По его мысли, история Германской империи показала, что политический гений может совершить чудо даже против духа времени, но время ставит все на свои места, превращая великие дела в великую трагедию.

     В первом томе Цикурш основательно исследовал внутриполитические предпосылки и последствия основания империи, лишь изредка упоминая о внешнеполитических факторах. Конституционный конфликт начала 60-х годов в Пруссии он показал как классовую борьбу двух социальных сил - юнкерства и буржуазии. При этом Цикурш несколько преувеличивал степень возможности буржуазно-парламентарного пути создания национального государства еще в 1862 г., хотя сам же признавал, что у либерально-буржуазных партий не было массовой базы.

     Второй  и третий тома, посвященные периодам канцлерства Бисмарка и правления Вильгельма II, по научному уровню стоят ниже первого. Цикурш не показал связи внутренней и внешней политики империи, очень мало внимания уделил развитию экономики, духовным и культурным процессам. Изложение сосредоточено на политических факторах, во внешней политике - на механизме системы союзов, во внутренней - на деятельности рейхстага и партий, с одной стороны, правительства и бюрократии - с другой. Критика имперских порядков и антидемократизма давалась теперь не концентрированно, как в первом томе, а была рассеяна во множестве отдельных кратких замечаний. Несмотря на эти недостатки, труд Цикурша убедительно опровергал многие мифы, созданные историками о Бисмарке и империи, указывая на ее ахиллесову пяту - антидемократический авторитарный характер.

     С леволиберальным направлением связано  и начало изучения политических партий в немецкой историографии. Зачинателем  этого выступил сотрудник Имперского архива в Потсдаме, в 1930 г. перешедший из либеральной Демократической партии в СДПГ, Людвиг Бергштрессер (1883-1960), написавший первую историю политических партий в Германии, переизданную за десять лет шесть раз.

     Бергштрессер  несколько фаталистически рассматривал историю как осуществление неизбежной тенденции развития в направлении парламентарной демократии. Источник слабости Германской империи он находил поэтому в том, что ее конституция имела компромиссный характер, сохраняя прусскую абсолютистскую тенденцию, что вызывало напряженность в социально-политической сфере. Ноябрьская революция, по мнению Бергштрессера, была не радикальным разрывом с прошлым, а революционным ускорением развития в сторону парламентаризма, перескочившим через ряд ступеней.