Право на жизнь, смертная казнь: за и против

Можно спорить о степени  эффективности данного фактора  относительно этой последней группы общественно опасных деяний, однако отрицать саму возможность превентивного  действия смертной казни бессмысленно. В противном случае придется, в  частности, признать, что если даже смертная казнь – самое суровое  из всех возможных наказаний! – не способна оказывать регулятивное воздействие  на поведение возможного преступника, то о каком предупредительном  потенциале других наказаний можно  вести разговор? Но это фактически будет означать, что не только наказание  как институт уголовного права, но и  само уголовное право как отрасль  бесполезны, ибо не в состоянии  решать стоящие перед ними задачи. Абсурдность подобного вывода очевидна.

Что касается другого утверждения, приводимого в обоснование неэффективности  смертной казни как средства противодействия  преступности, а именно тезиса о ее неспособности удержать потенциальных террористов и иных политических преступников от реализации преступных замыслов, то он не выдерживает критики. Во-первых, террористические акты составляют ничтожно малую долю в структуре преступности, поэтому делать общие умозаключения на основании единичных, исключительных фактов – все равно, что судить об уровне жизни населения страны по благосостоянию жителей ее столицы. Во-вторых, если бы террористы действительно не боялись смерти, в том числе от рук палача, и были всегда готовы умереть «за идею», то тогда все они поголовно были бы камикадзе. Но разве это так? Наконец, если смертная казнь, как утверждают сторонники ее отмены, бессильна против политической преступности, то невольно возникает уже упомянутый вопрос: а какое другое наказание может быть предложено в качестве достойной альтернативы?

Следует признать, что суровость  наказания находится в определенном соотношении с состоянием общества в данную эпоху. Насилие в XX веке и начале XXI века пронизывает все поры современного общества. Его эскалация постоянно возрастает, приобретая крайние, гипертрофированные формы. Это не только российская, но и мировая тенденция. И не таким уж фантастичным выглядит прогноз известного американского ученого доктора Джоэла Норриса о том, что современное общество вообще может погибнуть под лавиной собственной жестокости⁹.

В этих условиях необходимы решительные и эффективные меры противодействия криминальному  беспределу. В августе 2000г. Президент  РФ В.В. Путин, дав оценку совершенному на Пушкинской площади в Москве террористическому  акту, заметил: «Человечество еще  не выработало эффективного способа  борьбы с терроризмом. Единственным лекарством является адекватный ответ»¹⁰. Думается, что под адекватным ответом здесь следует понимать именно физическое уничтожение особо злостных преступников, совершающих такие злодеяния. К сожалению, в дальнейшем Президент изменил свою позицию, неоднократно высказываясь против восстановления смертной казни в России (которая, как уже упоминалось, на законодательном уровне вовсе и не отменялась).

В условиях слабости действия нравственных и правовых норм, хрупкости демократических  институтов и традиций, отсутствия правовой государственности отказ  от применения к особо злостным преступникам — убийцам и террористам —  смертной казни, выглядит необоснованным. Его вполне можно расценивать  как одну из форм проявления международно-правового  популизма, как стремление продемонстрировать лояльность российской власти перед  цивилизованным и благополучным  Западом¹¹. Но такой «гуманизм» уже стоит, и будет еще стоить жизни многим гражданам России. К тому же законодательная отмена смертной казни приведет к активизации ее нелегальных форм, носящих внесудебный характер. Подобная «смертная казнь» в этой ситуации будет реализовываться уже не «сверху», а «снизу». Другими словами, организованная преступность, родственники жертв, сочувствующие вполне могут занять «место» судей в данном процессе и осуществлять «правосудие» по собственному разумению и усмотрению. И нужно заметить, что при попустительстве властей в России все больше набирает силу криминальная, «теневая» юстиция, которая выносит свои приговоры конкретным людям и через собственных палачей (киллеров) их исполняет.

Применение смертной казни важно  и в других отношениях. Оно позволяет  решить некоторые серьезные задачи.

Задача политическая. В условиях современной России физическое уничтожение  авторитетных руководителей организованных преступных группировок единственный способ от них избавиться. Разумеется, это возможно и при проведении спецопераций. Но расстрел на основании  судебного приговора общественность встречает все-таки с большим  пониманием.

Задача криминологическая. Содержание в местах лишения свободы руководителей  организованных преступных группировок  и других особо опасных преступников, как показывает зарубежный опыт, нередко  приводит к захвату заложников в  интересах их освобождения, а порой  и к освобождению таких осужденных силой. Смертная казнь этих осужденных предупреждает подобные преступления.

Задача пенитенциарная. Сосредоточение особо опасных преступников в  местах лишения свободы нередко  вызывает исключительное давление на администрацию и иных сотрудников  колонии, направленное на создание этим лицам особых привилегий. Такое давление затрудняет нормальную работу исправительных учреждений и мешает процессу исправления  других осужденных. Смертная казнь  снимает эту трудность.

Задача криминалистическая и уголовно-процессуальная. Когда у нас применяли расстрел, многие лица, совершившие преступления, за которые предусмотрена возможность  смертной казни, серьезно способствовали полному раскрытию преступлений и изобличению более активных участников преступлений. Делали они  это потому, что опасались своего расстрела. Сейчас такой стимул утрачен.

Подводя итоги можно отметить:

На сегодняшний день исследования показывают, что с идеей отмены смертной казни, хотя и в перспективе, российское общество в целом согласно. Однако необходимыми условиями отмены смертной казни должны быть нормализация социально-экономической обстановки в стране, рост благосостояния населения, реальные успехи в борьбе с преступностью, сокращение числа умышленных убийств, повышение общей и политико-правовой культуры граждан.

В России (как, впрочем, и  в любой стране) разработка законодательных  актов об отмене смертной казни должна идти параллельно с тщательно  продуманной государственной политикой, направленной на повышение уровня правосознания  населения, на четкое понимание им нравственных устоев современного демократического гражданского общества. Все это должно помочь россиянам преодолеть ошибочное заблуждение в рациональности этого вида наказания и убедить их в том, что государство отменяет смертную казнь отнюдь не с целью удовлетворения требований международных организаций, а из сознания того, что это отвечает потребностям общества, переживающего процесс укрепления демократических основ.

Таким образом, проблема применения смертной казни может быть разрешена  лишь с помощью комплексного подхода, системы реальных позитивных изменений  и в политике государства, и в  жизнедеятельности российского  общества. Именно так, включая в действие все новые элементы данной системы, завоевывая новые рубежи, необходимо постепенно и упорно двигаться в  направлении свертывания сферы  высшей меры наказания. Важно качественно  перестроить юридическую политику Российского государства, которая  сопровождалась бы введением дополнительных гарантий от осуждения невиновного, проведением полномасштабной судебной реформы, обеспечивающей более оперативную  и эффективную деятельность всей системы уголовной юстиции, что  будет способствовать раскрываемости преступлений и неотвратимости наступления  наказания.

Следовательно, полностью  отменить смертную казнь целесообразно  лишь при становлении истинно  гражданского общества и правовой государственности.

Однако следует иметь  в виду, что длительная задержка решения об отмене смертной казни  может нанести ущерб международному престижу России, создав благоприятную  почву для критики со стороны  совета Европы и других международных  организаций.

Входя в Совет Европы, наиболее авторитетную гуманитарную организацию, Российская Федерация ставила перед  собой цель - влиться в европейское  пространство, идти по пути строительства  демократических институтов, отвечающих исторически выработанным стандартам и критериям и имеющим в своей основе признание прав и свобод человека в качестве высшей ценности.

 

2.2. Проблема смертной казни в Российской Федерации.

 

После вынесения определения  Конституционным Судом РФ 19.11.2009 г. № 1344-ОР, которое сегодня воспринимается как запрет судам общей юрисдикции назначать наказание в виде смертной казни за особо тяжкие преступления против жизни, ситуация не прояснилась, а напротив вызывает массу вопросов и многочисленных толкований. 
Итак,   в определении      Конституционного   Суда говорится:   «Положения пункта 5 резолютивной части Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 2 февраля 1999 года 
№ 3-П в системе действующего правового регулирования, на основе которого в результате длительного моратория на применение смертной казни сформировались устойчивые гарантии права человека не быть подвергнутым смертной казни и сложился конституционно-правовой режим, в рамках которого – с учетом международно-правовой тенденции и обязательств, взятых на себя Российской Федерацией, – происходит необратимый процесс, направленный на отмену смертной казни, как исключительной меры наказания, носящей временный характер («впредь до ее отмены») и допускаемой лишь в течение определенного переходного периода, т. е. на реализацию цели, закрепленной статьей 20 (часть 2) Конституции Российской Федерации, означают, что исполнение данного   Постановления в   части, касающейся введения суда с участием присяжных заседателей на всей территории Российской Федерации, не открывает возможность применения смертной казни,   в том   числе   по обвинительному   приговору,   вынесенному на основании вердикта присяжных заседателей». 
                 В данной достаточно витиеватой формулировке Конституционный Суд ссылается на ранее принятое им Постановление от 02.02.1999 г. № 3П, согласно которому вынесение смертных приговоров признавалось неконституционным   по причине отсутствия судов присяжных во всех регионах Российской Федерации. Поэтому,   вполне    логично следует, что после формирования   судов   присяжных   в    последнем   субъекте Федерации – Чеченской   республике   с   01.01.2010 г.    вынесение    смертных   приговоров, само собой, становится конституционным. 
                 Однако   вопреки элементарной логике, Конституционный Суд в своём   определении    приводит    слабо    аргументированные    и   не основанные на законе доводы в пользу дальнейшего неприменения смертной казни. 
               Рассмотрим эти доводы подробнее. Прежде всего в определении говорится о    длительном     моратории     на    применение смертной казни. Вместе с тем, ни в одном    нормативном    правовом   акте Российской Федерации    о самом    термине    «мораторий», а, соответственно, и о моратории на применение смертной казни, не упоминается. 
                Википедия даёт в основном определение моратория с позиций обязательственного права, однако отдельно определяет мораторий как договорённость государств об отсрочке или воздержании от каких-либо действий на определённый или неопределённый срок. 
Такой    договорённостью    на международно-правовом    уровне можно было бы считать    подписанный в     1997 году     Президентом РФ    Протокол № 6    к     Конвенции     «О    защите    право  человека и    основных   свобод», запрещающей применение смертной казни в стране, вступившей в Совет Европы. По нормам    международного     права     данный протокол должен быть в течение трёх лет ратифицирован высшим законодательным органом власти – Государственной Думой. По сегодняшний день протокол не ратифицирован, а значит не имеет юридической силы. 
                   Следовательно, юридически моратория на применение смертной казни в России не существует. А соответствующая следующая фраза из определения Конституционного Суда «…с учётом международно-правовой тенденции     и обязательств,      взятых     на себя     Российской Федерацией» выглядит    не   вполне     искренне,    поскольку обязательства и ответственность взял на себя лишь Президент, а Государственная Дума вот уже 13 лет от обязательств по ратификации протокола уклоняется. 
Поэтому, и следующая фраза из определения о том, что в России «…проис-ходит необратимый процесс, направленный на отмену смертной казни», далека от реальной действительности. На самом деле всё выглядит с точностью «до наоборот», так называемый мораторий, это навязанное, вопреки воли большинства граждан России, волюнтаристское решение. И даже сам председатель Конституционного Суда В.Д. Зорькин по этому поводу заявляет: «Лично я, как человек и гражданин, против отмены смертной казни в России». 
                     Спустя немного времени после принятия обсуждаемого определения Конституционного Суда на Октябрьской железной дороге произошёл подрыв «Невского экспресса», результат – десятки погибших. Думается дискуссия о том, какого     наказания заслуживают    виновные, в случае их поимки и изобличения, излишня. 
                 При отсутствии реального юридического запрета (отмены) на смертную казнь Конституционный Суд оказался «последней инстанцией» в разрешении этой ситуации. Конституционный Суд, призванный давать официальное толкование Конституции РФ, в определении от 19.11.2009 г. Высказал лишь своё мнение (причём не единогласное) на проблему применения исключительной меры наказания. Право вынесения решения о том, применять либо отменить смертную казнь как наказание Конституционному Суду не принадлежит. Хотя сегодня вполне официально определение от 19.11.2009 г. преподнесено как некий акт, продлевающий действие моратория на применение      смертной казни    в   РФ. С    01.10.2010 г.   суды    общей юрисдикции не возобновили вынесение смертных приговоров. Государственные органы и должностные лица, в чьей компетенции находится решение этого вопроса, от его решения устранились. 
                   Не вынесение сегодня смертных приговоров судами общей юрисдикции, лицам, виновным в совершении одного из пяти видов преступлений, предусмотренных УК РФ, юридически нелегитимно. 
Существенное нарушение конституционного законодательства допущено и в самой процедуре обращения в Конституционный Суд. С запросом о разъяснении норм Конституции в конце прошлого года в него обратился Верховный Суд РФ, который согласно ч. 5 ст. 125 Конституции РФ, таким правом не наделён. Указанная норма Конституции наделяет правом обращения с    запросами    о    толковании Конституции РФ в    Конституционный Суд   РФ только Президента     РФ,    Совет    Федерации, Государственную Думу, Правительство РФ и органы законодательной власти субъектов Российской Федерации.    Конституционный    Суд не имел права принимать к рассмотрению    запрос     Верховного суда РФ, равно как и не мог рассматривать данный вопрос по собственной инициативе. 
                     И если никто из субъектов, указанных в ч. 5 ст. 125 Конституции РФ не обратился в Конституционный Суд с подобным запросом, то становится очевидным тот порядок, который был установлен Постановлением от 02.02.1999 г.      № 3-П,    согласно которому,    как   только    во всех    субъектах РФ начнут функционировать суды присяжных, они начнут выносить смертные приговоры. Здесь попутно возникает вопрос о правомерности фактической отмены    Конституционным     Судом своего же    Постановления    от 19.11.1999 г. путём вынесения определения, которое в судебной иерархии является актом низшей юридической силы? 
                    Совершенно очевидно, что вопрос о применении, либо отмене смертной казни находится за пределами ведения Конституционного Суда. Да собственно этот вопрос изначально решён и чётко зафиксирован в ст. 20 Конституции РФ «Смертная казнь, впредь до её отмены…» и в ст.ст. 105, 277, 295, 317 и 357 УК РФ. То    есть    смертную    казнь     можно     либо применять, либо    отменить,      исключив    её    как    вид уголовного наказания из санкций перечисленных статей. А это компетенция высшего законодательного органа Российской Федерации. 
Как видим вопросы применения смертной казни как меры уголовного наказания, вынесенной виновному приговором суда, вызывает живейшую дискуссию. Но вместе с тем практически совсем не обсуждаются иные внесудебные способы (или возможности) лишения человека жизни. Эти способы, а точнее возможность наступления летальных последствий в результате их использования, закреплены действующим законодательством, но в рамках ст. 20 Конституции РФ, гарантирующей каждому право на жизнь, не рассматриваются. 
                    Возьмём, к примеру, ст. 37 УК РФ «Необходимая оборона», допускающую причинение вреда посягающему лицу. В комментарии чётко разъясняется, что «в ч. 1 ст. 37 УК РФ подчёркивается правомерность защиты от общественно опасного посягательства любыми средствами и с причинением нападающему любого вреда, вплоть до лишения его жизни». 
И ещё один наглядный пример. Ст. 206 УК РФ «Захват заложников» в качестве наказания предусматривает лишение свободы от 5 до 20 лет. Заметим, наказания в виде смертной казни санкцией данной статьи не предусмотрено. Вместе с тем п. 3, ч. 1, ст. 15 ФЗ «О милиции» допускает применение сотрудниками милиции огнестрельного оружия лично или в составе подразделения для освобождения заложников. Вообще ст. 15 закона «О милиции» даёт широкий перечень случаев применения оружия. Законодатель предполагает, что применение оружия в отношении человека может привести к смертельному исходу. Но опять же возникает справедливый вопрос почему законодатель не установил в виде наказания расстрел преступника, захватившего заложников (с тяжкими последствиями для последних) по приговору суда, но закрепил возможность уничтожить лицо, пытающееся осуществить    захват заложников     в    процессе    совершения    данного деяния     без всякого     приговора?     Насколько   правомерно   и    правомерно    ли    вообще уничтожение      правонарушителя,    оказывающего вооружённое сопротивление и отказывающегося подчиниться законным требованиям сотрудников правоохранительных органов? 
                     Президент РФ Д.А. Медведев призывает покончить с правовым нигилизмом. Возможно, он имеет в виду и ту законодательную неразбериху которая сложилась в обозначенной нами сфере общественных отношений. Наверняка рано или поздно с правовым нигилизмом в РФ будет покончено, а о подобных фактах будем вспоминать, сожалея о том, что такое могло у нас происходить. 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение

Все права человека неделимы, составляют единый комплекс, из их совокупности нельзя исключить  хотя бы одну составляющую в ущерб  другим. Недопустимо противопоставление какого-либо одного права или свободы  какому бы то ни было другому. Это замечание  совершенно справедливо, поскольку  в противном случае будет нарушен  общий принцип уважения прав человека и основных свобод, принцип универсальности  прав человека. Признание неделимости  прав человека не исключает определенной их систематизации.

Бесспорно, что  приоритетным правом является право  на жизнь как важнейшее право, без обеспечения которого бессмысленно ставить вопрос о соблюдении остальных  прав и свобод человека. С другой стороны, соблюдения лишь одного права  на жизнь, конечно, недостаточно для  полноценного существования и развития личности в обществе. Для этого  требуются уважение и соблюдение и других прав и свобод. Иначе  мы обнаружим не право на жизнь, а  лишь право на существование, блестящие  примеры которого известны из русской  и советской классической литературы.

Следует признать, что сегодня в российской правовой системе функции государства  по обеспечению права на жизнь  урегулированы недостаточно, не создан необходимый механизм эффективной  реализации полномочий государственных  органов по охране основных прав и  свобод личности. Усиление правозащитной  функции государственных органов  требует расширения их компетенции, внесения необходимых изменений  в действующее законодательство, совершенствования организации  системы органов государственной  власти и административно-юридических  процедур.

Нарушения основных прав и свобод граждан возможны в  различных областях общественных отношений, когда закон прямо предусматривает  возможность административного  и судебного разрешения правового  спора. Сфера применения правового  принуждения в деятельности правоохранительных органов также требует определения пределов правового контроля со стороны институтов административной и судебной власти.

Для классификации  условий и обстоятельств, лежащих  в основе нарушений основных прав и свобод граждан, целесообразно  использовать, прежде всего, нормотворческие  отклонения (принятие законодательных  или иных нормативных актов, не соответствующих  установлениям Конституции РФ, гарантирующим  основные права и свободы). Так, Федеральные  законы о милиции и об оперативно-розыскной  деятельности допускают несанкционированное  проникновение в жилые помещения  граждан, использование электронных  средств получения информации. По роду и виду правоохранительной деятельности такие обстоятельства возможны: 1) при  пресечении правонарушений и применении мер административного воздействия (административный произвол); 2) в уголовном  судопроизводстве (как в стадиях  предварительного расследования, так  и непосредственно в судебных стадиях); также нередки случаи неисполнения должностными лицами правоохранительных органов их обязанностей по обеспечению  условий осуществления процессуальных прав участников судопроизводства: на доступ к правосудию, на право на защиту и др.; 3) в сфере гражданского судопроизводства (отказ в приеме исковых заявлений, нарушение правил о подсудности и подведомственности, несоблюдение сроков рассмотрения дел, необоснованное приостановление судами производства по делу и др.).