Формы принуждения многообразны, в связи  с чем различается множество  разновидностей власти по самым различным  основаниям деления (экономическая, идеологическая, в том числе государственная, и др.)¹⁰. Мотивация подчинения достаточно сложна. Она может основываться на страхе перед санкциями, на долголетней привычке к повиновению, на заинтересованности в выполнении распоряжений, на убежденности в необходимости подчинения, на авторитете, вызываемом руководителем у подчиненных, на идентификации объекта с субъектом власти.

     Что касается власти государственной, то она, в свою очередь, также содержит элемент  принуждения, исходящий от самого государства в лице его государственных органов и должностных лиц, и, следовательно, представляет собой особую разновидность власти социальной.

     Сущность  государственной власти в понимании  большинства исследователей современной  научно-правовой мысли в узкой  трактовке представляется как отношение публично-политического характера господства и подчинения между субъектами данной власти, опирающееся на государственное принуждение¹¹.

     По  мнению, например, Ю.А. Дмитриева, государственная  власть обладает следующими отличительными свойствами:

     1) только государственная власть  имеет право на принятие нормативных  актов;

     2) государственная власть всегда  осуществляется в определенных  правовых рамках;

     3) только государственная власть  обладает суверенитетом;

     4) только государственной власти присущ метод государственно-властного принуждения¹².

     Следует сказать, что публичная и государственная  власть имеют много общего. Помимо общего источника в лице многонационального народа, оба вида власти имеют социальный характер, общие цели и близкие  по характеру методы их реализации, вследствие чего в юридической науке нередко наблюдается, на наш взгляд, необоснованное отождествление государственной и публичной власти. По нашему мнению, различия государственной и публичной власти состоят в следующем.

     Во-первых, в составе субъектов, обладающих соответствующими властными полномочиями. Непосредственными субъектами государственной власти выступают федеральные государственные органы, органы государственной власти субъектов федерации, а субъектами публичной власти являются политические партии, общественные объединения, органы местного самоуправления.

     Что касается народа, если речь идет о многонациональном  народе РФ, осуществляющем властные полномочия в форме непосредственной демократии, закрепленные законом, то он выступает субъектом государственной власти федерального уровня. При этом население субъектов федерации, осуществляющее те же предусмотренные законом полномочия в пределах территории субъекта, становится субъектом государственной власти регионального уровня. А местное сообщество, действующее в пределах своей территории, как негосударственный институт является субъектом уже публичной власти. Субъектом публичной власти также будут являться те объединения граждан, которые созданы в порядке реализации права граждан на объединение (ст. 30 Конституции РФ). Во-вторых, различие между государственной и публичной властью состоит в том, что они имеют разное поле для реализации своих полномочий. Полем государственной власти является, собственно, государство и его органы. Власть государства распространяется на гражданское общество лишь в части установленных правовых норм, обеспечивающих нормальное его функционирование. А полем реализации публичной власти, наоборот, выступает преимущественно гражданское общество. Публичная власть выходит за рамки гражданского общества только тогда, когда необходимо воздействие на процесс формирования государственных органов или осуществление давления на них.

     В-третьих, различие между рассматриваемыми видами власти состоит в методах, используемых ими для достижения поставленных целей. Оба вида власти используют достаточно широкий комплекс методов властного воздействия. Различие состоит в том, что субъекты публичной власти не могут непосредственно использовать метод государственно-властного принуждения, присущий исключительно субъектам государственной власти.¹³

Глава 2. Классовое и общечеловеческое в сущности государства

2.1. Классовый подход в сущности государства

     В частности, буржуазное государство  раз и навсегда характеризовалось  соответственно оценкам Маркса и  Энгельса, данным государству промышленного  капитализма, и тезисам Ленина об империалистическом государстве, сформулированным в основном в первые два десятилетия XX в. Между тем, вопреки предсказаниям о загнивании и гибели капитализма, капиталистический строй не только перенес политический удар, нанесенный Октябрьской революцией, но и выстоял в условиях глубочайшего экономического кризиса и депрессии конца 20-х — начала 30-х гг. Благодаря вмешательству государства в экономику, начало которому положили теория Дж. Кейнса и практика Ф. Рузвельта, он окреп и оказался способным в сравнительно короткий срок осуществить научно-техническую революцию, использовав ее достижения для повышения уровня жизни народа. При регулирующей роли государства были проведены меры по перераспределению доходов, внедрены многочисленные средства социальной защищенности человека¹⁴.

     Наряду  с этим сохранились свойственные капитализму мощные стимулы материальной заинтересованности, основанные на охране и развитии частной собственности. Небезынтересно также, что капиталистический строй оказался способным воспринять и внедрить некоторые прогрессивные идеи различных течений социализма. Немаловажно и то обстоятельство, что в ряде капиталистических стран, в том числе крупных, долгое время у власти находились социал-демократы, целенаправленно сочетавшие в своей деятельности возможности капитализма с идеями социализма. Поэтому-то общество, которое сформировалось во многих странах Запада после Второй мировой войны и которое в советском прошлом по-прежнему характеризовалось как традиционно капиталистическое, на самом деле существенно отличалось от капиталистического общества времен как Маркса и Энгельса, так и Ленина.

     Вполне  понятно, что происшедшие изменения  отразились и на государстве. Как  показывает опыт США, Англии, Франции, ФРГ, Швеции и других стран, в развитых западных демократиях при объективном, непредвзятом отношении государство  не может уже определяться как "ночной сторож буржуазии", ее орудие (машина) для "подавления и эксплуатации" рабочего класса и других угнетенных масс. В послевоенные годы оно все более становилось инструментом преодоления общественных противоречий не путем насилия, а посредством достижения социального компромисса, повышения роли права. Все большее значение и развитие в этих странах получали демократия, плюрализм, разделение властей, защита прав человека и т. д. Все эти изменения позволяют рассматривать современные наиболее цивилизованные демократические государства Запада в качестве правовых.

     Таким образом, сам процесс развития буржуазного  государства внес существенные коррективы в созданную марксизмом модель понятия  и сущности данного государства, обнаружил несостоятельность сложившихся представлений о ее незыблемости¹⁵.

     Реалии  жизни послужили основанием и  для ряда возникших на Западе теорий ("стадий экономического роста", "постиндустриального  общества", "конвергенции двух систем" и др.), утверждающих, что нынешнее буржуазное государство не отвечает своему названию и должно рассматриваться как новое индустриальное или постиндустриальное, посткапиталистическое государство. Значительным оказался вклад в развитие идеи конвергенции, суть которой состоит в сближении и воплощении в едином обществе и государстве того лучшего, что содержат в себе и капиталистическая, и социалистическая системы, в целях обеспечения прогресса, свободы и мира внутри каждой страны и на международной арене.

     Еще сравнительно недавно такие теории отвергались с ходу, как противоречащие марксизму. Теперь, однако, трудно не признать, что они в той или иной мере отражают действительное положение вещей.

     Вместе  с тем следует отметить существенные противоречия и расхождения между  созданным марксизмом теоретически социалистическим государством как государством "не в собственном смысле" и теми моделями реального социализма и социалистического государства в СССР, которые получили воплощение после Октябрьской революции.

     По  прогнозу классиков марксизма, социалистическое государство призвано было подавить свергнутых эксплуататоров; обеспечить для трудящихся демократию высшего типа; построить социализм; подготовить переход к обществу без классов и затем отмереть. Но произошло иначе. Запрограммированный сравнительно короткий период государства диктатуры пролетариата чрезмерно растянулся. Аппарат насилия, огромная бюрократия — все то, что ставило государство над обществом, — сохранялись; служил же аппарат, вопреки прогнозам Маркса, Энгельса, Ленина, не трудящимся во главе с рабочим классом, а партийно-государственной верхушке. Демократия ограничивалась однопартийностью. Выборы носили формальный характер. Государство использовалось для массовых репрессий, преследования инакомыслящих, сдерживания движения в защиту прав человека. Происходило полное огосударствление общественной жизни. Пронизанная административно-командным управлением экономика проигрывала в сравнении с капиталистической.

     Признавая это, не следует, однако, впадать в  крайность и не видеть в пройденном Советским государством социалистическом пути ничего позитивного, хорошего. Но в главном это не меняет сути дела. Не случайно, что не только в массовой пропаганде, но и в научных исследованиях о социалистическом государстве, в частности, об общенародном государстве, упор делается не на действительное, а на желаемое; писалось и говорилось преимущественно не о том, как было на самом деле, а о том, как должно быть.

     При этом с позиций классового подхода  было взято за правило, независимо от объективных данных, от реальной жизни, характеризовать и оценивать буржуазное общество и государство не иначе, как в негативном плане, а социалистическое общество и государство — в розовых тонах. Соответственно, не только Советский Союз, но и такие именуемые социалистическими страны, как КНДР, Куба, Монголия, и другие, значительно отстающие экономически от США и иных развитых государств Запада, объявлялись опережающими их в социально-политическом отношении на целую эпоху. Конечно же, это не соответствовало действительности.

     Такой подход обеднял и в известной мере искажал представление о государстве, содержал упрощенное, одностороннее понимание его сущности и социального назначения, ориентировал на приоритет принудительной, насильственной стороны данного явления, на обострение классовых противоречий и борьбы внутри отдельных стран и на международной арене. Поэтому понятно, что в связи с коренными изменениями в мире после Второй мировой войны трактовка государства исключительно с классовых позиций вступила в противоречие с ходом его развития не только в капиталистических странах Запада, но и в Советском Союзе, а после его распада — в России и других странах СНГ¹⁶.

     Важно заметить, что рассматриваемый подход к трактовке государства необоснованно  отвергал как идеалистические и  ненаучные многочисленные немарксистские учения о государстве от Аристотеля до Каутского. Несмотря на разнообразие и особенности этих учений, в том числе и в дореволюционной России (Б. А. Кистяковский, Ф. Ф. Кокошкин, Н. М. Коркунов, М. М. Сперанский, Ф. В Тарановский, Б. Н. Чичерин, Г. Ф. Шершеневич и др), в большинстве своем представляющих огромную духовную ценность, почти все они, в той или иной мере отражая многовековой опыт мирового развития, сходятся в понимании государства как института социального компромисса и достижения общего блага. Однако при всей привлекательности такого подхода он тоже односторонен: тогда как марксизм сводит суть понимания государства к его классово-насильственной стороне, немарксистские теории, так или иначе, признают в государстве лишь другую его сторону — общесоциальную, общечеловеческую.

     В связи с этим особое внимание привлекает высказанная Марксом в "Капитале" мысль о том, что государство  охватывает своей деятельностью  два момента: и выполнение общих  дел, вытекающих из природы всякого общества, и специфические классовые функции¹⁷.

     К сожалению, данный тезис, затронутый Марксом  лишь мимоходом при рассмотрении другого вопроса применительно  к рабовладельческому и буржуазному  государствам, не получил дальнейшей специальной разработки ни в самом "Капитале", ни в более поздних трудах Маркса, не повлиял на суть понимания государства его последователями.

     Между тем именно в приведенном суждении Маркса получает краткое синтезированное  выражение наиболее существенное и  ценное как в марксистском, так и в немарксистском подходах к государству; делается шаг в направлении преодоления односторонности в трактовке государства, понимания его как единства его взаимосвязанных сторон — общечеловеческой и классовой.