Славная революция 1688-1689гг. и становление дуалистической конституционной монархии в Англии

Политическое господство аристократии обеспечивалось также  подкупом избирателей и членов нижней палаты нижней палаты, например, путем  предоставления последним должностей. Акт об устроении 1701 г. запретил совмещение членства в нижней палате с занятием государственной должности. Однако актом 1706 г. было установлено, что член нижней палаты, получивший назначение на государственную должность, должен быть переизбран, если хотел оставаться в парламенте.

Итак, нижняя палата по своему социальному составу мало чем  отличалась от верхней, что обуславливало  господство аристократии в парламенте. Но английская аристократия не была замкнутым  сословием – ее ряды пополнялись  за счет разбогатевших промышленников, торговцев; она умела представлять не только свои интересы, но и интересы буржуазии, благодаря чему сохранялось  руководящее положение аристократии.

Столь определенный социальный состав парламента обеспечивал возможность  расширения его полномочий: господствующие классы не боялись вручить ему  всю полноту власти.

С 1707 г. королевская власть перестал пользоваться правом вето, тем  самым передавая парламенту всю  полноту законодательной власти.

В 1716 г. был принят закон, увеличивающий срок полномочий членов нижней палаты с трех до семи лет  и обеспечивающий, таким образом, известную независимость парламента от избирателей. Заседания парламента проходили тайно, лица, разглашавшие парламентские прения, подвергались преследованию.

В течение XVIII в. кабинет министров  Великобритании становится обособленным от короля высшим органом управления государственными делами, состоящим  из основных должностных лиц государства  – лидеров партии большинства  в парламенте и коллективно ответственным  перед палатой общин.

В течение того же XVIII века получает свое развитие принцип «ответственного  правительства».

Происходило это следующим  образом. Английский кабинет министров  выделился из Тайного совета, состав которого подбирался королем. Время  от времени тому или иному члену  совета поручалось руководство определенным ведомством. Совокупность такого рода министров составляла кабинет, не признаваемый, однако, ни законом, ни теорией.

Но жизнь всегда выше доктрин. Юридически кабинета министров не существовало, а на деле он не только действовал, но и укреплялся.

Происхождение его все  же сказывалось. Кабинет существовал, но невидимо. Его заседания были строго секретными. Долгое время он не имел даже определенного помещения  для своих заседаний, и только в последние годы XIX века им сделался дом на Даунинг-стрит. Считалось  даже, что это не заседания, а «случайные совещания между некоторыми членами  Тайного совета».

Премьеры пользовались всем этим для того, чтобы не связывать  себя мнением «младших» министров  или тех, кто не разделял данной политики. В таких случаях на заседания  приглашались не все министры, а  только некоторые.

С помощью парламента кабинету министров удалось довольно быстро оттеснить короля. Но почти тотчас обнаружились противоречия между кабинетом и парламентом. Выяснилось, что ни одно правительство не может стоять у власти (ни провести закон, ни утвердить бюджет, ни набрать солдат, ни объявить войну, ни заключить мир), если оно не имеет за собой поддержки большинства депутатов палаты общин.

Первый пример подал всесильный глава вигского кабинета Уолпол - «финансовый гений», как о нем говорит историк Мортон, - когда в 1742 г., потеряв доверие палаты общин, Уолпол подал в отставку.

Парламент уже не ограничивается законодательством. Он берет на себя контроль за исполнительной властью, вторгаясь  в прерогативы короны.

Таким образом возникает  «ответственное правительство» - правительство, ответственное перед парламентом (в данном случае - перед его нижней палатой).

Мы сознательно умалчивали до сих пор об английском избирательном  праве, средневековом по своему происхождению, отмененном при Кромвеле и вновь  восстановленном при реставрации  Стюартов.

Напрасно представлять себе старую Англию разбитой на избирательные  округа, периодически призывающиеся  к голосованию. Ничего подобного  не было.

Основную массу депутатов  нижней палаты (467 из 658) «выбирали» мелкие города и деревеньки - местечки, в разное время и по разным причинам получившие соответствующую привилегию. Одни из этих местечек числились «гнилыми» - это были старые, давно оставленные деревни; в других едва насчитывалось несколько десятков жителей, от силы - несколько сотен. Множество местечек относилось к разряду «карманных»: собственниками их были крупные землевладельцы. Пользуясь тем, что голосование было открытым, они заранее указывали избирателям, за кого те должны голосовать, и наказывали выселением за непослушание.

Считалось, пишет французский  историк Сеньобос, что из 658 депутатов 424 были заранее назначены.

«В графстве Бьюте, - пишет Сеньобос, - (14 тыс. душ - 21 избиратель) рассказывали историю выборов, на которые явился всего один избиратель; он образовал собрание, вызывал, отвечал от своего имени и выбрал себя председателем, говорил в пользу своего избрания депутатом, поставил свою кандидатуру на голосование и объявил себя избранным единогласно».

Узким и замкнутым был  круг избирателей. В некоторых местечках  избирателей было не более 3-4 человек. В других избирательное право  принадлежало мэру и его советникам.

В среднем, писал дореволюционный  русский государствовед Градовский, на одно местечко приходилось 12 избирателей  и по 2 депутата. Город Лондон со своим  полумиллионным населением (конец XVIII в.) посылал четырех депутатов; в  то же время графство Корнуэлле, на территории которого проживает 165 тыс. жителей, посылало 44 депутата.

В «карманных» местечках, по подсчетам, приводимым Градовским, 87 пэров назначали 218 депутатов.

Легко понять, кого устраивала эта система. Чтобы сохранить  ее в неприкосновенности, право короля раздавать хартии на право представительства  в парламенте было приостановлено. Круг замкнулся.

А между тем в Англии выросли новые города. Их породила промышленная революция ХVШ века. Города эти сделались средоточием буржуазии. Здесь именно она, а не земельная аристократия, могла бы командовать выборами и формировать угодный парламент. Но именно города либо вовсе не избирали, либо избирали такое число депутатов, которое никак не соответствовало численности населения. Компромисс 1689 года, приведший на трон Вильгельма Оранского, не соответствовал уже соотношению сил его участников. Изменился и характер самих этих участников: английская буржуазия 1830-х годов сильно отличалась от буржуазии предыдущего столетия: финансовая аристократия стала оттесняться на задний план промышленной буржуазией. «Сохранение политической власти все еще в руках аристократии... стало несовместимым с новыми экономическими интересами».

Естественным следствием этого противоречия было требование избирательной реформы. Буржуазия  не покушалась на палату лордов. Но нижнюю палату она хотела видеть буржуазной.

В борьбе за реформу буржуазия  обратилась к помощи рабочих. Она  обещала им законы, которые дадут  дешевый хлеб, и рабочие примкнули  к борьбе.

Имелось в виду отменить пресловутые хлебные законы, запрещавшие  ввоз дешевого хлеба из-за границы, чтобы лендлорды имели возможность  продавать свой хлеб по достаточно высокой цене.

Хлебные законы углубляли  нищету рабочих, но в то же время  они раздражали буржуазию, вынужденную, как ей представлялось, «переплачивать»  на заработной плате, чтобы рабочий  не умер с голода раньше срока.

В 1816 году близ Лондона состоялась массовая манифестация в пользу реформы. Изданная в связи с этим прокламация  гласила: «4 миллиона людей в нужде, 4 миллиона в нищете, полмиллиона  в полунищете, полмиллиона в блестящей  роскоши».

Правительство всеми средствами сопротивлялось реформе, не останавливаясь перед кавалерийскими атаками против демонстраций. Палата лордов отклоняла  билли, уже принятые палатой общин.

Следуя извечной тактике  правящих классов, регент Англии характеризовал английскую избирательную систему  как самую совершенную из всех возможных. Глава правительства  герцог Веллингтон возражал против реформы  с помощью пошлых аргументов насчет «человеческой природы, не способной  достигнуть совершенства», и т.п.

Борьба за реформу создавала  благоприятные условия для возникновения  разного рода рабочих союзов, и  они действительно возникали. Они  требовали реформы, но всякий разумный наблюдатель мог заметить, что на этом дело не кончится.

Желая покончить с сопротивлением лордов, буржуазные организации обратились с призывом изымать вклады из банков.

Перед двойной угрозой - рабочих союзов и финансового банкротства - лорды сдались. Билль о реформе, предложенный правительством вигов, стал законом. Это событие, которому отводят так много места в политической истории Англии, произошло в 1832 году.

Реформа 1832 года, как и  все английские реформы, не может  быть названа радикальной, о чем  свидетельствуют ее главные установления:

а) более 50 местечек - из тех, что «гнилые», - были вовсе лишены представительства в парламенте;

б) еще 30 местечек должны были удовольствоваться сокращением  числа депутатов;

в) освободившиеся 143 места  были отданы: 66 - новым городам, 65 - графствам, остальные - Шотландии, Ирландии, Уэллсу;

г) старинный избирательный  ценз - 40 шиллингов - был отменен.

В средние века, когда  он был установлен, исходили из того, что именно такая сумма требовалась  на содержание и экипировку солдата. В XIX веке все это выглядело по-другому.

Городским избирателем делался  тот, кто имел в собственности  дом, приносящий не менее 10 фунтов стерлингов в год. Наниматель дома делался избирателем  в том случае, если арендная плата  достигала 10 фунтов стерлингов в год, то есть равнялась годовому доходу арендатора средней руки;

д) избирательным правом наделялись земельные собственники и долгосрочные арендаторы с доходом 10 фунтов стерлингов в год и краткосрочные  — с доходом в 50 фунтов стерлингов.

Таким образом, править Англией  уполномочивался собственник. Число  избирателей составило 376 тыс. человек (вместо прежних 247 тыс.). Правом голоса была наделена 1/32 часть населения (376 тыс. на 12 миллионов!).

Реформа сделала необходимой  борьбу за голоса избирателей, чем раньше пренебрегала. Обе партии - и тори и виги - быстро это поняли. Они поспешили отбросить свои прежние клички и обзавестись «приличными» названиями. Тори сделались «консерваторами», виги - «либералами». Названия и на этот раз пришли из-за границы. Они возникли в Испании.

Назвав себя столь необыкновенно (по нашим нынешним понятиям), тори как  бы говорили: «Мы не зарекаемся против реформ, но в принципе за то, чтобы  все оставалось как прежде». Виги, наоборот, заявили претензию стать  руководителями прогресса.

Современник событий и  внимательный наблюдатель, Генрих Гейне  писал: «Привычное представление сводится к тому, что партия тори склоняется целиком на сторону трона... партия же вигов... склоняется более в сторону  народа. Однако такого рода определения  расплывчаты и ими пользуются главным образом в книгах. На эти  наименования следует смотреть как  на названия группировок. Они обозначают людей, которые в известных спорных  вопросах держатся вместе...

О принципах нет вовсе  речи; единодушие существует не по поводу определенных идей, но по поводу определенных мероприятий в области государственного управления».

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение

Английская историография  всячески восхваляет переворот 1688 года, произведенный «без пролития крови». При этом нередко доходят до утверждений, что английская революция была вообще не нужна: Англия и без нее, хотя и  несколько по-другому (гуманнее!) пришла бы к тому же, к чему она пришла в 1688 году. Вопрос спорный. Я полагаю, что без 1649 года, без действительно «великого бунта» эпизод 1689 года и весь тот строй, который стал его результатом, не могли бы иметь места.

Свержение Якова и приглашение  Вильгельма было делом обеих партий: как ториев, так и вигов. Сговор этот имел далеко идущие последствия. Компромисс между феодальным дворянством  и буржуазией, несмотря на все разногласия  между ними, сохраняется в течение XVIII и XIX столетий, следы его с очевидностью обнаруживаются и в политической истории Англии XX столетия.

В основе этого компромисса  лежало следующее:

 а) буржуазия соглашается  на то, чтобы дворянству были  оставлены все основные доходные  места («теплые местечки») в  государственном аппарате;

б) дворяне-землевладельцы обязуются, что в своей политике они будут  руководствоваться не только собственными интересами, но и интересами буржуазии. И она действительно заставляет своих противников издавать законы почти только в ее интересах и  в соответствии с ее потребностями.

В этом союзе, справедливо  подчеркивает Маркс, – прочность  английской монархии после 1688 года.

Но раз дворянство сохранило  господствующее положение в государственном  аппарате и значительную часть своих  прежних земель, значит, английская буржуазная революция не была доведена до конца.