Геополитические интересы России на Балканах

В Черногории, второй республике, входящей в состав СРЮ, можно говорить о парламентской  системе — президента избирают на непосредственных выборах, но у него небольшие полномочия, и парламент имеет право, при определенных условиях, отправить его в отставку.

В Боснии и Герцеговине формирование государственного устройства еще не окончено, поскольку  его нормативная основа создавалась для общества, разделенного по этническим и религиозным признакам, в котором совсем недавно закончилась гражданская война. Конституция Боснии и Герцеговины была принята в рамках Дейтонских соглашений, что делает международное положение Боснии и Герцеговины близким к положению протектората. Вторая особенность боснийской системы — в том, что "президент" является коллективным органом правления.

Российская  позиция по отношению к югославскому кризису, как и внешняя политика в целом, перетерпела сложную  эволюцию, которая была неизбежной, поскольку после распада СССР Россия объективно оказалась перед необходимостью найти свое новое место в мире. Неотложным стало и переосмысление внешней политики страны, и переформулирование ее национально-государственных интересов[3, в том числе и на Балканах. Разрушение традиционной конфигурации интересов потребовало от всех актеров международной сцены определить их заново. Как было сказано выше, не только Россия, но и западные державы оказались не готовы к новым и непривычным вызовам времени. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     2.2. Геостратегия РФ в  отношении с  Балканами. 

Завтрашний  день Европы, перспективы ее развития в ХХI веке во многом будут зависеть от того, каким окажется разрешение Балканского кризиса, смогут ли западные страны и Россия нейтрализовать политический ущерб их отношениям, нанесенный агрессией НАТО в Югославии. Проблема нормализации обстановки на Балканах – долгосрочный вызов общеевропейской стабильности и безопасности. Югославский опыт “стабилизации обстановки с применением военной силы” в значительной мере отразился на взаимоотношениях Россия – НАТО, поставил Европу на грань сползания к новой “холодной войне”, заставил переосмыслить приоритеты в создании новой архитектуры европейской безопасности. Эйфория по поводу прекращения идеологического противостояния, разделявшего Европу на два лагеря, и надежда на бесконфликтное формирование многополярного мира уступили место озабоченности и неопределенности относительно перспектив грядущего миропорядка. Международные и национальные исследовательские центры, видные футурологи прогнозируют уже в ближайшие 5-10 лет перераспределение баланса мировых экономических и политических сил, а также возможный конфликт цивилизаций на религиозно-этнической основе со всеми негативными последствиями для дальнейшего развития мирового устройства.

Более 50 лет после Второй мировой войны  Европа была стабильным континентом  и не знала авианалетов и ракетно-бомбовых ударов. На фоне столь продолжительного периода мирного развития Европы, события в Югославии могут расцениваться как попытка крупнейшего со времен Ялтинской и Потсдамской конференций передела мира с использованием военной силы.

Переход к середине 90-х годов большинства  стран Центральной и Восточной  Европы в сферу влияния НАТО, ее расширение на Восток были лишь прелюдией к этому переделу. Эти процессы, даже при всей их значимости для структуры евробезопасности, в целом, находились в русле формирования многополярного мира. Что же касается агрессии НАТО против суверенной Союзной Республики Югославии, то она стала проявлением уже другой тенденции, связанной с попыткой утверждения однополярного мира. По существу, для военно-политического руководства США силовое решение проблем Косово и Метохии оказалось своеобразным экзаменом на лидерство не только в альянсе, но и в мировом сообществе в целом. Особенно ярко это лидерство проявилось в периоды подготовки и применения военной силы, но не в период экономической стабилизации обстановки в крае.

Таким образом, нарастающий потенциал  разногласий России и Запада подвел осложнение взаимных отношений к критической черте, а к Балканам вернулась репутация “порохового погреба Европы”, фитилем к которому являются события, происходящие в Косово.

Как для  России, так и для Запада назрела  необходимость корректировки этой ситуации через разумные компромиссы и встречное движение в поисках взаимопонимания при определении путей стабилизации обстановки. Это должно реализоваться в рамках стратегии взаимоотношений Россия – Запад, где решение проблем стабильности на Балканах представляет собой краеугольный камень системы европейской безопасности ХХ1 века.

Для того чтобы определить основные положения  стратегии России в этом встречном  движении и роль Балкан в ее реализации, необходимо осмыслить геополитическое  значение региона для Российской Федерации в контексте анализа ее военно-политической деятельности в Юго-Восточной Европе в ХХ веке. ²⁹

Между тем в европейской политике дореволюционной  России балканское направление являлось одним из приоритетных. Официальный  курс, проводимый правительством на Балканах, находил поддержку широких кругов российского общества, сочувствовавших освободительной борьбе славянских народов, в большинстве своем исповедовавших христианство. Лозунги защиты славянства и православия стали своеобразным идеологическим обоснованием военных кампаний России на Балканах.

После целого ряда национально-освободительных  войн балканских народов, на стороне  которых выступала, как правило, Россия, произошли значительные изменения  политической карты Балкан, которые  были юридически закреплены после подписания на Парижской конференции 1919-20 гг. мирных договоров с Австрией, Венгрией, Турцией и Болгарией. В результате раздела владений Австро-Венгерской и Османской империй появились новые государства, самыми крупными из которых стали Королевство сербов и получившая собственную территорию Албания.

Однако  дальнейшее перераспределение сфер влияния в регионе привело  к фактическому вытеснению из него России, которая на долгое время  оказалась отстраненной от решения  балканских проблем. Лишь в 1934 г. были установлены дипломатические отношения с Болгарией, Албанией и только к концу 1940 г. – с Югославией. В годы Второй мировой войны партизанские движения в Югославии, Греции, Албании солидаризировались с Советским Союзом в борьбе против фашизма. Шел активный процесс восстановления прерванных традиций дружбы, осознания общности судеб народов.

После окончания войны одной из важнейших  задач политического руководства  СССР стало обеспечение безопасности западных границ страны. Балканам при  этом отводилась исключительно важная роль, поскольку по территории полуострова пролегла разграничительная линия между южным флангом НАТО и Варшавским Договором. В условиях противоборства двух систем и проявления жесткого лидерства СССР в отношении социалистических стран взаимоотношения Москвы с некоторыми из них значительно осложнились. В результате разрыва в 1948 г. отношений с “ревизионистской” Югославией, в 1961 г. – с Албанией и ухудшения их с начала 50-х гг. с Грецией, ставшей в 1952 г. членом НАТО, политические и военно-стратегические позиции СССР в Восточном Средиземноморье и на Балканах были существенно ослаблены.

В конце 70-х годов появился и стал реализовываться  лозунг “Балканы для балканских народов”, начала набирать силу тенденция регионализации международных отношений и возрастания самостоятельной роли малых и средних государств. Советское руководство, признав объективность этого процесса, взяло курс на оказание ему необходимой поддержки.

В конце 80-х годов сближение между балканскими  странами достигло высшей точки развития. Однако социально-политические процессы в государствах Центральной и Юго-Восточной Европы в 1989-1990 гг. притормозили этот процесс, а югославская трагедия, разразившаяся в 1991 г., едва не стала “третьей балканской пороховой бочкой”. Первые две уже потрясали Европу в 1914 и в 1939 гг.

Следует отметить, что в 90-е годы Российская Федерация, вследствие ряда объективных  причин внутреннего и внешнего характера, утратила на юго-восточном пространстве Европы те позиции, которыми располагал Советский Союз. Образовавшимся после его распада “вакуумом” умело воспользовался Запад, который последовательно осуществлял политику ограничения роли и значения России на Балканах, ее постепенного вытеснения. Этот негативный процесс стал возможным в силу определенной индифферентности внешней политики Российской Федерации, проявления соглашательства с Западом, создавшим новую геополитическую конфигурацию региона, соответствующую геостратегическим интересам США/НАТО. Дело в том, что под прикрытием миротворческих операций, проводимых в Боснии и Герцеговине, в Македонии, в Косово и Метохии войска альянса начали все увереннее действовать вне зоны ответственности блока. Странами НАТО были арендованы на длительные сроки не только важные аэродромы, но и другие стратегически значимые объекты инфраструктуры Балканского полуострова. Благодаря этому войска НАТО прочно утвердились в регионе. Другие же страны, в том числе и Россия, участвующие в миротворческих операциях на Балканах перед собой такие задачи не ставили.

Россия  же, имеющая традиционные национальные интересы на Балканах, в силу ряда политических и экономических причин постепенно утрачивала свое влияние в этом регионе. Двойственность ее политики в период “медового месяца с Западом” по отношению к конфликтовавшим сторонам в Боснии и Герцеговине, Косово и Метохии, наносила ущерб экономическим и военным интересам страны, снижала ее дипломатический авторитет среди славянских государств на Балканах. Попытки России перехватить инициативу в разрешении конфликтов в бывшей СФРЮ мирным путем, в русле традиционного миротворчества, а не с применением военной силы с целью принуждения к миру, сталкивались с серьезными, финансовыми и иными трудностями в стране, и, главное, вызвали противодействие как со стороны Североатлантического альянса, так и исламских государств.

Российская  политика на Балканах начала обретать собственное лицо лишь после развязывания агрессии НАТО против СРЮ. События 24 марта 1999 г. стали для России “моментом  истины”. Российскому руководству  стал ясен истинный смысл правового нигилизма НАТО по отношению к подписанным международным конвенциям, хартиям, декларациям. Альянс своей интервенцией против СРЮ попрал дух и букву всех документов, касающихся проблем мира и безопасности, в том числе Устав ООН, Декларацию о праве народов на мир, Конвенцию о преступлениях геноцида и наказания за него, Парижскую Хартию для новой Европы и многие другие международные соглашения и договоренности по безопасности.

Широкомасштабная  агрессия НАТО явилась открытой демонстрацией  игнорирования интересов России в регионе и показала, что для достижения собственных национальных интересов США и их союзники способны идти на нарушение любых договоренностей с РФ, какими бы клятвами и заверениями они ни были закреплены. Уместно здесь процитировать попранные альянсом положения Основополагающего Акта о взаимоотношениях, сотрудничестве и безопасности между РФ и НАТО, где заявлена приверженность “уважению суверенитета, независимости и территориальной целостности всех государств и их права выбора путей обеспечения собственной безопасности…”, “отказу от применения силы или угрозы силы… против любого другого государства, его суверенитета…, политической независимости любым образом, противоречащим Уставу ООН…”.³⁰

Именно  это явилось одной из главных  причин, заставивших вспомнить не только о национальном самосознании и о богатой событиями истории отношений России с народами и государствами региона, но и о том, что в современных условиях, на рубеже двух тысячелетий именно здесь во многом решается судьба не только Югославии, но и Евразии в целом. Новейшая история показывает, что логическим продолжением косовского сценария сепаратизма и терроризма стали события 1999–2000 гг. на Северном Кавказе, прежде всего, в Чечне.

В событиях, предшествующих косовскому кризису, Россия оказалась неспособной сформулировать свою политическую стратегию. Это во многом определило неустойчивость и противоречивость российской линии в процессе переговоров по Косово и Метохии, происходивших в Рамбуе и в Париже, и в ходе послевоенного урегулирования конфликта. Стратегические установки Президента Б.Н. Ельцина “играть сильную роль” оказались совершенно недостаточными для достижения желаемого эффекта при решении проблем региона ввиду отсутствия реальных целей и средств их обеспечения. Такое дипломатическое “шатание” России сказывалось на общественном мнении югославских народов. У автора статьи до сих пор перед глазами стоит плакат, увиденный на одной из улиц Белграда: “Россия, не бойся, мы с тобой!”

События, происшедшие летом 1999 г. при вводе  многонациональных сил в Косово и Метохию, показали, что Россия все же способна и “не боится” отстаивать не только свои национальные интересы, но и обеспечить стабилизацию обстановки в крае. Так, марш-бросок российских миротворцев в Приштину был с большим воодушевлением воспринят сербским населением края, которое опасалось, что решение кризиса может пойти по “албанскому сценарию”. Руководству альянса было недвусмысленно продемонстрировано, что Россия не собирается играть третьестепенную роль в стабилизации обстановки в крае. Однако этот “десантный бросок” явился лишь фрагментарным событием в реализации внешнеполитической стратегии России на Балканах на рубеже тысячелетий.