Теори эволюции и происхождения человека

3. Доказательство родства  человека и животных

  Собственная родословная всегда интересовала людей  больше, чем происхождение растений и животных. Попытки понять и объяснить, как возник человек, отражены в верованиях, легендах, сказаниях самых разных племен и народов. В решении этой проблемы особенно обостренно проявляется  борьба материалистических и идеалистических  взглядов. Долгое время научные знания были слишком отрывистыми и неполными, чтобы решить проблему происхождения  человека.

  В 1859г. в  Лондоне вышла книга английского  естествоиспытателя Ч. Дарвина «Происхождение видов путём естественного отбора». Книга сразу стала объектом всеобщего  внимания. Её злобно бранили, предавали  анафеме с церковных кафедр, ехидно и едко высмеивали в светских салонах  и бульварной прессе, а сам Дарвин на несколько лет стал излюбленной  мишенью юмористов и карикатуристов. И ею же восхищались передовые  умы того времени. Редко сугубо специальные  исследования вызывали столь мощный и длительный общественный резонанс.

  Чем же нарушили покой верующего обывателя, священнослужителей и учёных-эволюционистов опубликованные Ч. Дарвином труды? Прежде всего тем, что в них впервые было строго научно доказано естественное природное (а не божественное) происхождение человека, а также выявлена и аргументирована закономерная генетическая связь его как биологического вида с высшими млекопитающими. Открытие Ч. Дарвином животного происхождения человека произвело настоящий переворот в мировоззрениях, научных, житейских представлениях современников. Как никогда остро, встал вопрос о рубеже животного и социального миров, характере их связи и мысленной реконструкции переходных форм.

  Однако господство теолого-идеалистических и метафизических взглядов на сущность жизни лишало науку того времени надёжной методологической основы, необходимой для объективного анализа столь сложных и во многом неожиданных проблем. Даже передовые  учёные, стремившиеся к познанию закономерностей  природы, не избежали принципиальных ошибок. Одни из них абсолютизировали прямое воздействие внешней среды на организм, рассматривая развитие животного  мира как жёстко детерменированное изменением окружающих условий. Другие, наоборот, неправомерно увеличивали роль инстинктивно-рефлекторных «поведенческих программ» высших животных и их автономность по отношению к среде обитания. Но так или иначе обе крайности сходились поскольку допускали существование некоей нематериальной, внеприродной силы – источника «высшей целесообразности». Телеология смыкалась с телеологией. Метафизическое мышление естествоиспытателей металось между тезисами о «животной сущности» человека и о «социальности» животного мира, между концепциями катастрофизма (Ж. Кювье) и плоского эволюционизма (Ж. Сент-Илер).

  Правда, идея природного происхождения человека в известном смысле носилась в  воздухе. Создатель первого учения об эволюции органического мира, французский естествоиспытатель Жан Батист Ламарк, в полемики с которым родился, можно сказать, дарвинизм, за полвека до появления дарвиновского «Происхождения видов» в книги «Философия зоологии», высказал мысль о том, что человек мог произойти от наиболее совершенной из обезьян, вроде шимпанзе, в процессе её приспособления к изменениям окружающей среды. Однако, исходя из опровергнутой впоследствии генетикой концепции, согласно которой наследственность целиком определяется взаимодействием организма со средой, ибо упражняемые органы усиливаются и развиваются, а неупражняемые ослабевают и атрофируются, он не смог пойти дальше констатации того, что между обезьяной и человеком образовалось «как бы незаполненное место». Пути преодоления интуитивно нащупанной им «эволюционной пропасти» между высшими человокоподобными приматами и людьми Ламарк не увидел и не мог увидеть; сколько бы не упражняли свои органы шимпанзе в течение миллионов лет, дорога «в люди» для них заведомо закрыта. Никакое наследование благоприобретённых (т. е. сближивающих с человеком) биологических признаков не могло и никогда не сможет вывести их за пределы животного мира, а заглянуть в эволюционное «позавчера» – в сторону общего ископаемого предка шимпанзе и человека – с целью выявления движущих сил развития органического мира в факторах, лимитирующих и «направляющих» наследственные изменения в определённое русло, автор ламаркизма в силу метафизической ограниченности своего учения не смог. Поэтому загадка происхождения человека из недр органического мира оказалась для него неразрешимой, а высказанная на этот счёт догадка ничем в его многолетних научных исследованиях подкреплена не была и сам Ламарк от неё отошёл.

  Дарвин, преодолев  однолинейный детерминизм Ламарка, блестяще разрешил биологический аспект этой проблемы. Он доказал, что в  качестве движущей силы прогрессивной  эволюции животного мира выступают  изменчивость, наследственность и естественный отбор. Последний играет роль своеобразного фильтра случайностей органического развития, влияющих на отклонение в эволюции живых существ, благодаря чему преимущественно выживают и оставляют потомство не только самые сильные, наиболее приспособленные к тем или иным природным условиям, но и самые пластичные в эволюционном смысле виды, популяции, особи. Естественный отбор в дарвинистской концепции по сути дела оказывался активным посредником, как бы связующим звеном между организмом и средой, морфологией и функционированием, изменением среды и адаптации по отношению к ней. Дарвин благодаря стихийно-диалектической методологии, использованной им при разработке триады «изменчивость → наследственность → естественный отбор», сумел во многом преодолеть ограниченность представлений своего времени и аргументировано доказать, что нет ничего сверхъестественного, никакой богом заданной целесообразности в развитии животного мира.

  Поскольку ещё не были открыты гены, Дарвиновское понятие «неопределённая изменчивость»  оставалось либо абстракно-теоретическим, либо узконаправленным, не «работавшим» на широком биологическом материале. В силу этого понимание изменчивости строилось на близком ламаркизму признании индивидуальных прижизненных признаков, варьировавших под влиянием непосредственных условий существования. С помощью механизма наследственности закреплялись происходящие в организме изменения, а в результате естественного отбора сохранялись наиболее перспективные звенья механизма биологического приспособления, которые воспроизводились путём селекции оказавшихся жизнеспособными особей за счёт оставления ими многочисленного потомства с новыми признаками.

  Роль социальных факторов, на которую также указывал Ч. Дарвин, была раскрыта Ф. Энгельсом  в работе «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека» (1896). К 80-м годам нашего столетия многочисленные ископаемые находки  и использование самых разнообразных  методов исследования позволили  значительно прояснить вопросы  эволюции человекообразных, хотя и  сейчас невозможно с полной уверенностью сказать, от каких именно обезьяноподобных предков произошел человек.

  Общность  человека и позвоночных животных подтверждается общностью плана  их строения: скелет, нервная система, системы кровообращения, дыхания, пищеварения. Особенно убедительно родство человека и животных обнаруживается при сравнении  их эмбрионального развития. На его  ранних этапах зародыш человека трудно отличить от зародышей других позвоночных  животных. В возрасте 1,5 – 3 месяцев  у него имеются жаберные щели, а  позвоночник оканчивается хвостом. Очень долго сохраняется сходство зародышей человека и обезьяны. Специфические (видовые) человеческие особенности  возникают лишь на самых поздних  стадиях развития.

  Рудименты и атавизмы служат важным свидетельством родства человека с животными. Рудиментов в теле человека около 90: копчиковая кость (остаток редуцированного  хвоста); складка в уголке глаза (остаток  мигательной перепонки); тонкие волосы на теле (остаток шерсти); отросток слепой кишки – аппендикс и др. Все  эти рудименты бесполезны для  человека и являются наследием животных предков. К атавизмам (необычайно сильно развитым рудиментам) относятся наружный хвост, с которым очень редко, но рождаются люди; обильный волосяной  покров на лице и теле; многососковость, сильно развитые клыки и др.

  Общность  плана строения, сходство зародышевого развития, рудименты, атавизмы – бесспорные доказательства животного происхождения  человека и свидетельство того, что  человек, как и животные, - результат  длительного исторического развития органического мира.

  По строению и физиологическим особенностям наиболее близкие родственники человека – человекообразные обезьяны, или  антропоиды (от греч. антропос – человек). К ним относятся шимпанзе, горилла, орангутанг. О близком родстве между человеком и антропоидами свидетельствуют сходные детали строения: общий характер телосложения, редукция хвоста, хватательная кисть с плоскими ногтями и противопоставленным большим пальцем, форма глаз и ушей, одинаковое число резцов, клыков и коренных зубов; полная смена молочных зубов и многое другое. Очень важны черты физиологического сходства: общие группы крови, болезни (туберкулез, грипп, оспа, холера, СПИД, воспаление легких) и паразиты (например, головная вошь); обнаружена поразительная близость хромосомного аппарата. Диплоидное число хромосом (2n) у всех человекообразных обезьян – 48, у человека – 46. Различие в хромосомных числах обусловлено тем, что хромосома человека образована слиянием двух хромосом, гомологичных таковым у шимпанзе. Сравнение белков человека и шимпанзе показало, что в 44 белках последовательности аминокислот отличаются у них лишь на 1%. Многие белки человека и шимпанзе, например гормон роста, взаимозаменимы.

  Тщательное  изучение высшей нервной деятельности человекообразных обезьян выявило  близость этих животных к человеку и по ряду их поведенческих реакций. В этом отношении особенно показательна их способность использовать различные предметы в качестве простейших орудий. Наиболее близок человек к африканским человекообразным обезьянам – к горилле и особенно к шимпанзе. В ДНК человека и шимпанзе не менее 90% сходных генов. Изучение всех особенностей строения и развития показывает, что человек принадлежит к семейству Гоминиды отряда Приматы класса Млекопитающие. Однако между человеком и человекообразными обезьянами есть и коренные отличия. Только человеку присуще истинное прямо хождение и связанные с этим особенности строения S-образного позвоночника с отчетливыми шейными и поясничными изгибами, низким расширенным тазом, уплощенной в переднезаднем направлении грудной клеткой, пропорциями конечностей (удлинение ног сравнительно с руками), сводчатой стопой с массивным и приведенным большим пальцем, а также особенности мускулатуры и расположения внутренних органов. Кисть человека способна выполнять самые разнообразные и высокоточные движения. Череп человека более высокий и округленный, не имеет сплошных надбровных дуг; мозговая часть черепа в большей степени преобладает над лицевой, лоб высокий, челюсти слабые, с маленькими клыками, подбородочный выступ отчетливо выражен. Мозг человека примерно в 2,5 раза больше мозга человекообразных обезьян по объему, в 3-4 раза – по массе. У человека сильно развита кора больших полушарий мозга, в которых расположены важнейшие центры психики и речи. Только человек обладает членораздельной речью, в связи с этим для него характерно развитие лобной, теменной и височной долей мозга, наличие особого головного мускула в гортани и других анатомических особенностей.

4. Эволюция человека

  Ф. Энгельс  о роли труда в превращении  древних обезьян в человека говорил, что глубокие, качественные различия между человеком и человекообразными  обезьянами связаны с общественно-трудовой (социальной) деятельностью людей. Отличительная  черта человека – создание и применение орудий труда. С их помощью он изменяет среду обитания, сам производит необходимое; животные же используют лишь данное природой. Применение орудий труда резко уменьшило  зависимость человека от природы, ослабило действие естественного отбора. В  процессе труда (совместная охота, изготовление орудий) люди объединялись, что порождало  необходимость общения и вело к возникновению речи как способа  этого общения. Под влиянием труда  и речи «мозг обезьяны постепенно превратился в человеческий мозг, который при всем сходстве с обезьяньим далеко превосходит его по величине и совершенству». Развитие мозга и органов чувств, совершенствование сознания «оказывало обратное воздействие на труд и на язык, давая обоим все новые и новые толчки к дальнейшему развитию» (Ф. Энгельс, К. Маркс Соч. 2-е изд. Т. 20.,С. 490).

  Энгельс впервые  указал на роль труда как решающего  фактора в становлении человека. Труд, по его словам, - «… первое основное условие всей человеческой жизни, и  притом в такой степени, что мы в известном смысле должны сказать: труд создал самого человека» (Маркс  К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 20 С.486). Данные современной антропологии подтвердили  теорию Ф. Энгельса о роли труда в  происхождении человека. На протяжении многих миллионов лет шел отбор особей, способных к орудийной деятельности, более смекалистых, с более ловкими руками. На всем пути палеонтологической летописи человека останкам наших далеких предков сопутствуют остатки орудий труда той или иной степени сложности.

  Все условия  материальной и духовной жизни современного человека есть продукт труда многих поколений людей.

Предпосылки антропогенеза 

  Предполагается, что общие предки человекообразных обезьян и человека – стадные  узконосые обезьяны, жившие на деревьях в тропических лесах. Переход  их к наземному образу жизни, вызванный  похолоданием климата и вытеснением  лесов степями, привел к прямо  хождению. Выпрямленное положение тела и перенос центра тяжести вызвали  перестройку дугообразного позвоночного столба, свойственного всем четвероногим животным, на S-образный, что придало ему гибкость. Образовалась сводчатая пружинящая стопа, расширился таз, грудная клетка стала шире и короче, челюстной аппарат легче и главное – передние конечности освободились от необходимости поддерживать тело, их движения стали более свободными и разнообразными, функции усложнились.