О специфике философского мировоззрения

Такой разум, предупреждает Шестов, опасен. Он опасен тем, что свои несовершенные мерки стремится наложить на «неразумный» мир, полагая, что его можно и должно перестроить по-своему. А это и есть путь к тирании.

§ 3. Н. О. Лосский

Николай Онуфриевич Лосский (1870—1965) родился в местечке Креславка Витебской губернии. Гимназические годы прошли в Витебске. Затем — учеба в Берне на философском факультете, а с 1891 г. — на естественно-научном отделении физико-математического факультета Петербургского университета. Приблизительно с 1894 г. Лосский систематически занимается философией, поступив на первый курс историко-филологического факультета. По окончании университета готовит диссертацию. В 1903 г. становится магистром, а в 1907г. — доктором философии, после чего работает вначале доцентом, а потом экстраординарным профессором Петербургского университета. Выслан из России в 1922 г. В 1942 г. избирается профессором Братиславского университета, а в 1945 г. переезжает во Францию. Послевоенные годы провел в США, где вплоть до самой смерти (1965 г.) оставался профессором Духовной академии Св. Владимира в Нью-Йорке.

Лосским написано много книг, большинство из которых переведено на иностранные языки. К основным произведениям следует отнести: «Обоснование интуитивизма», «Мир как органическое целое», «Основные вопросы гносеологии», «Логика», «Чувственная, интеллектуальная и мистическая интуиция», «Бог и мировое зло», «Основы этики. Условия абсолютного добра» и другие.

Воззрения Лосского весьма своеобразны. Много занимаясь вопросами гносеологии, он называет свое гносеологическое направление интуитивизмом, в то время как онтологические построения склонен считать теорией идеал-реализма. Основополагающей, путеводной нитью в этом вопросе, определившей специфику решения метафизических проблем, выступила попытка обоснования Реального бытия Идеальным в духе метафизики платонизма. Платон — не единственная фигура в истории философии, привлекшая внимание Лосского. В известной мере его можно назвать последователем Лейбница с его монадологией. Но, как полагает историк русской философии В. В. Зеньковский, конструкции Лосского более гипотетичны и связаны более внешними связями, чем это может показаться на первый взгляд.

Лосский принимает довольно распространенное в русской философии положение о том, что познаваемый предмет вступает в сознание познающего индивиуума в подлиннике. Подобное живое созерцание чужого живого бытия возможно только потому, что мир есть органическое целое, в котором индивидуальное человеческое Я «интимно связано со всем миром». Мир доступен человеку рационально и интуитивно. Рационально мы ухватываем «бесконечно малую часть его», зато интуиция допускает нас в святая святых Бытия, распадающегося на 3 сферы:

идеальное бытие — содержание общих понятий, не связанных узкими рамками пространства и времени;

реальное бытие — события и все то, что имеет пространственно-временную форму;

металогическое бытие, согласующее два первых слоя в их «последней глубине».

Реальное бытие — предмет дискурсивного мышления, идеальное бытие — интеллектуальной интуиции (умозрения), а металогическое бытие доступно только мистической интуиции. Слой идеального бытия продуцирует бытие реальное в его психических (события, имеющие временную форму, но не имеющие пространственной) и материально-телесных (события, имеющие пространственно-временную форму, а также процессы отталкивания) проявлениях. К идеальному бытию следует отнести прежде всего множество субстанциональных деятелей самой разной ступени развития, каждый из которых есть сверхпространственное и сверхвременное существо, стоящее выше различия психического и материального. Субстанциональный деятель (бытие «метапсихофизическое») творит свои проявления как реальное бытие сообразно принципам, имеющим характер отвлеченно-идеальных начал (например, принципы строения времени и пространства, математические законосообразности и др.).

Динамика мировых процессов разворачивается, таким образом, как взаимоотношения субстанциональных деятелей, обладающих полнотою свободы и вызывающих к жизни многообразие процессов реального бытия. Каноны, по которым в мире запечатлевается их (деятелей) творческая мощь, обладают силой самоценных независимых регулятивов. По мысли Лосского, это Абстрактный Логос мира, потенциирующий его конкретную развитую системность.

Субстанциональные деятели строго иерархизированы. Во главе этой системы стоит высоко развитый «субстанциональный деятель — Мировой Дух». Построенную таким образом картину мироздания Лосский называет иерархическим персонализмом, считая, что этим выражено существо его концепции, близкой к лейбницеанской монадологии.

Активность и «жизненное беспокойство» субстанциональных деятелей, образующих стройное сцепление мира в систему, предполагает бытие и Сверхсистемного начала, которое трудноопределимо, и даже термин «Абсолютное» мало что скажет нашему уму. Это начало — Божественное Сверхчто, творящее мир как совершенно новое, Иное бытие, несоизмеримое с божественной глубиной, но вызванное к жизни чудом творения. С этого момента божественное Сверхчто приоткрьшается миру как абсолютная полнота бытия и как высшая абсолютно совершенная ценность: Добро, Любовь, Истина, Свобода, Красота. Абсолютные ценности осмысляют, одухотворяют мировой процесс, выступая тем ясным божественным светом, к которому неодолимо стремится каждая личность.

Путь к Царству Божию нужно пройти сообразно нормативной индивидуальной идее, координирующей прошлое, настоящее и будущее деятеля (последнее — в виде предвосхищения). Для одних этот путь короче, поскольку они сразу вступили на путь правильного поведения, согласно с нравственным законом, требующим любви только к абсолютным ценностям. Другие же вместо полноты жизни создают себе скудную обедненную жизнь. Движимые эгоизмом, они освобождаются от своих недостатков лишь путем медленной, мучительной эволюции, достигая полноты бытия сменой множества типов существования.

Инстинктивные поиски более сложных форм жизни заставляют эгоистичные существа частично отказываться от исключительного себялюбия, пока, в результате ряда метаморфоз, они не обретают полное право на воссоединение с Царством Божиим.

Творчески вырабатывая, а отчасти подражательно усваивая все более сложные типы жизни, субстанции восходят к Божественному бытию, преодолевая несовершенные связи материальных пространственных тел, содержащих процессы отталкивания (психо-материальный процесс), через сферу Души (непространственные процессы, в которых творятся и усваиваются относительные ценности) к Царству Духа, где множатся те непространственные деятельности, в которых творятся и усваиваются абсолютные ценности.

Проблема принятия и обоснования системы ценностей — прежде всего проблема этическая, поэтому религиозная картина мира, начертанная Лосским, внутренне выверена высшими нравственными императивами. Философ вдумчиво исследует нравственное измерение жизни, логику побуждений к радостям земным и небесным. Неопределенность субстанциональных деятелей, сопряженная с их творческий свободой, выступает такой точкой отсчета, с которой может начаться в равной мере падение во зло или восхождение к добру. Прогресс или регресс есть свободно развивающаяся личная история каждого существа. Эта личная история может быть написана дьявольской рукою, поскольку субстанции обращаются и к «сатанинской природе», восстав против Бога. Отсюда зло.

Божественное Сверхчто и Бытие тварного мира в известной мере «играют на равных», именно потому, что творение прича-стно Творцу и от него исходит. Но Бог рано или поздно дает понять миру, что он (Бог) сверхценен, а зло относительно и противостояние Божественному всегда обречено. Однако дей ствительное осуществление добра вовсе не требует, чтобы ря дом с ним была и действительность зла. Зло могло бы оставаться никогда и никем не осуществленной возможностью, если бы никто не злоупотреблял своей свободой, и тогда в мире было бы осуществлено только добро.

Учение Лосского в своих самых глубоких, концептуальных ориентациях есть прежде всего учение этическое и лишь затем, в своеобразной теософской форме, — религиозное. Сам же он определял свои философские задачи так: разработка метафизики, необходимая для христианского миропонимания.

§ 4. И. А. Ильин

Ильин Иван Александрович (1883—1954) — выдающийся русский философ, правовед, теоретик и историк религии и культуры, блестящий публицист, автор более 30 книг и нескольких сотен статей и очерков, родился в Москве в семье губернского секретаря Московской окружной палаты. Интеллектуальная одаренность Ильина обнаружилась еще во время учебы в московских классических гимназиях и на юридическом факультете Московского университета, по окончании которых он награждается золотой медалью и дипломом первой степени. В 1909 году Ильин получил звание приват-доцента юридического факультета и после двухлетней научной стажировки за рубежом, где он слушал лекции Г. Риккерта, Э. Гуссерля, Г. Зим-меля и др., преподавал в Московском университете вплоть до своего изгнания из России в 1922 году.

Революцию 1917 года не принял, критиковал большевизм, а в эмиграции открыто объявил себя идеологом белого движения. Главные темы его раздумий — судьба русского народа, России, природа социального и морального зла, роль государственности и православия в социальном и духовном возрождении России.

Становление философских взглядов Ильина началось с увлечения системой Гегеля. В 1918 году он пишет блестящую, не потерявшую научную ценность по сей день работу «Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека». Однако в дальнейшем под воздействием идей православия, религиозно-философских и нравственных исканий русских мыслителей Ильин критически пересматривает свое отношение к философии Гегеля, выступая против построения системы и сведения философского познания к логико-теоретическим обоснованиям. Ильин приходит к убеждению, что философ должен сформировать собственный духовный опыт, прежде чем приступать к исследованиям. Так, чтобы изучать нравственные проблемы, надо, считал Ильин, самому пережить живой опыт любви, страданий, борьбы; создание плодотворной теории познания также невозможно, если философ сам не работал в качестве исследователя, не пережил акт открытия истины и ее проверки. Собственный духовный опыт необходим философу при изучении правосознания, религиозной веры, искусства. Ильин формулирует основное правило, которому должен следовать философ: «сначала — быть, потом — действовать и лишь затем из осуществленного бытия и из ответственного, а может быть, и опасного, даже мучительного делания — философствовать».

Свой духовный нравственный опыт, сформировавшийся в актах переживания по поводу судьбы России и вынужденной эмиграции, Ильин выговорил в работе «О сопротивлении злу силой» (1925). «Разложению и гибели» России, утверждал он, способствовали идеологические заблуждения и предрассудки русской интеллигенции конца XIX — начала XX веков и, прежде всего, учение Л. Н. Толстого о непротивлении злу силой. Критически анализируя это учение, Ильин одновременно преследовал цель — метафизически оправдать борьбу «белого воинства» против большевиков. Зачем понадобилось такое оправдание?

Претендуя на единственно верное истолкование Христова откровения, Толстой учил, «что любовь исключает меч; что всякое сопротивление злодею силою есть озлобленное и преступное насилие; что жизненное и патриотическое дезертирство есть проявление святости...». Осуждая внешнюю борьбу со злом как «неестественную и неплодотворную», он, правда, не отрицал возможность самопринуждения, т.е. насилия «духа над плотью» в пределах только своего тела. Насилие же, направленное на другого, объявлял грехом, на том основании, что любой другой человек сам способен к верному «самоуправлению изнутри». Всякая попытка пресечь зло, исходящее от деяний других людей, рассматривалась Толстым как вторжение в Божие дело и даже прямое отрицание Бога. «Лучше умереть или быть убитым, — учил он, — чем пустить в ход насилие». Если учесть, что белогвардейцы чтили православную веру, то легко представить, какие духовно-душевные муки испытывали многие из них, приняв учение Толстого и одновременно подняв меч борьбы. Ильин в заостренной форме ставит вопросы, передающие суть данной трагической ситуации: «Может ли человек, стремящийся к нравственному совершенству, сопротивляться злу силой? Может ли человек, верующий в Бога ...не сопротивляться злу мечом и силой?»

Чтобы дать ответ на поставленные вопросы, Ильин определяет предварительно сущность зла и его «местонахождение»: «зло начинается там, где начинается человек», и истинное местонахождение его — не человеческое тело, а «душевно-духовный мир». Сущность зла в отвращенности от Божественного. Внутренне сопротивляться злу учит всякая зрелая религия, в особенности восточное православие, которое в лице своих аскетов (Антония Великого, Макария Великого, Ефрема Сириани-на, Иоанна Лествичника) дало образцы внутренней «брани» со злыми помыслами в длительном религиозно-нравственном самоочищении души. Эти процессы духовного самовоспитания всегда сопровождаются самопринуждением. Неспособность человека к душевному и телесному ограничению с помощью самопринуждающей воли является причиной многих зол: лени, дурных привычек, азарта, запоя и т.д.