Краткий курс лекций по "Философии"

В 60–70-х гг. XX в. позитивистская установка на философское осмысление места и роли науки коренным образом пересматривается в рамках постпозитивизма с точки зрения анализа научного знания как исторически развивающегося и систематически организованного. Один из представителей постпозитивизма, Т. Кун (1922–1996 гг.), изучая динамику науки, приходит к выводу, что представление о становлении науки как последовательном процессе накопления знаний не соответствует действительности, поскольку типичным явлением ее развития выступает научная революция как кардинальный скачок и разрыв существующей последовательности, приводящей к смене и самих исследовательских установок, и способов объяснения объектов. Эта ситуация обусловлена конкуренцией на уровне научных теорий и представляющих их школ, которые отличаются между собой парадигмами – совокупностью принципов, методов и ценностных установок, разделяемых всеми членами данных научных сообществ.

Другой представитель  данного направления, венгерско-британский философ И. Лакатос (1922–1974 гг.), разработал альтернативную теорию развития научного знания за счет концепции конкурирующих научно-исследовательских программ. Каждая развитая научная теория, по Лакатосу, представляет собой некоторую программу, состоящую из жесткого ядра – концептуальных положений, играющих роль ее оснований и фундаментальных принципов – и слоя вспомогательных гипотез, объясняющих некоторую совокупность фактов и прогнозирующих появление новых. Пока та или иная теория справляется со своими функциями – объяснением и прогнозированием фактов, она выступает в качестве доминирующей научно-исследовательской программы, однако, при условии, что новые открываемые факты уже не прогнозируются ею, а объясняются задним числом за счет подключения новых гипотез, такой программе придется уступить место новой, с большим прогностическим потенциалом.

Кроме того, в постпозитивизме  осуществляется критика и самого понятия научного факта, как, например, в концепции К. Поппера (1902–1994 гг.), который высказывает мнение о невозможности верификации суждений науки в силу того, что любой подтверждающий теорию факт сам интерпретируется в рамках некоторой научной теории, поэтому в подобном доказательстве обнаруживается замкнутый круг. С другой стороны, демаркация науки, т. е. ее отграничение от религии, философии и т. д., возможно исходя из принципа фальсификации – любая научная теория изначально конструируется как частично гипотетическое знание, поэтому она всегда может быть опровергнута новыми данными, в то время как религиозные или философские учения исходят из абсолютных начал и непосредственному опровержению не подлежат. Развивая и абсолютизируя точку зрения на факт как на объект интерпретации, американский философ П. Фейерабенд (1924–1994 гг.) высказал гипотезу о несоизмеримости научных теорий, что делает невозможным оценить перспективы развития того или другого знания, поэтому основным критерием роста науки объявляется принцип познавательного анархизма. Прогресс в ней достигается за счет пролиферации – умножения различных теорий, взаимно дополняющих друг друга.

3.6. Аналитическая философия и ее основные этапы:

логико-аналитический (Г. Фреге, Б. Рассел, А. Тарский и др.), лингвистический (Л. Витгенштейн, Дж. Остин, Дж. Сёрл и др.)

Понятие аналитической философии является нестрогим обозначением для целого спектра направлений современной философии, объединенных общими теоретическими установками, спецификой проблемного поля и способом разработки и решения философских проблем. К аналитической философии в широком смысле слова принадлежат многочисленные учения логико-семантического, логико-аналитического плана (в том числе неопозитивизм), представители философии языка и сознания; в узком же смысле к аналитической философии, как правило, относят работы британских и американских философов 60–90-х гг. ХХ в., работавших на стыке философских и экспериментально-научных дисциплин и разрабатывающих проблемы соотношения языка и сознания, познания и реальности.

Основные положения аналитической  традиции философии, разделяемые большинством ее представителей, следующие: 1) критика классической метафизической философии за ложную постановку и решение ряда вопросов путем разрыва с предшествующей философской традицией; 2) переход от проблем онтологии (бытия) к проблемам языка, выражающим связь между реальностью и способами ее выражения, фиксации, так называемый «лингвистический поворот» в философии; 3) установка на выработку строгого, аналитического языка описания реальности, задающего «научный» характер философского знания и его объективность; 4) включение философской проблематики в широкий междисциплинарный и методологический контекст, разработка синтетической методологии.

В целом этап становления  и раннего развития аналитической  философии (10–50 гг. ХХ в.) принято определять как логико-аналитический в силу принципиального внимания представителей данного направления к методологии логико-семантических исследований языка и принципам его формализации. Одним из родоначальников аналитической традиции принято считать немецкого математика и логика Г. Фреге (1848–1925 гг.), который вопреки преобладавшему в философии психологизму и релятивизму истолкования попытался предложить чисто логический способ обоснования ряда философских и научных проблем. В своей программной работе «Смысл и денотат» Фреге продемонстрировал, что большинство познавательных проблем и парадоксов проистекает из неразличения двух сторон языковых выражений: денотата, или значения имени как обозначаемого предмета, и смысла, выражающего способ связи знака с данным предметом. Один и тот же денотат может выражаться различными способами, т. е. иметь различный смысл (например, у выражений «ученик Сократа» и «учитель Аристотеля» общий денотат – «Платон»), в то время как каждый смысл имеет лишь один единственный денотат. В таком случае большинство философских и научных проблем вытекает из неправильного языкового употребления, размывающего привязку имени к денотату, отождествляющего смыслы с разными денотатами, что приводит к необходимости очищения естественного языка от противоречий, а в перспективе – построению «универсального» языка на основе однозначного соответствия языковых выражений и их денотатов при использовании формально-логических принципов языковой организации.

К числу основателей аналитической  стратегии философии также относят  британского философа, математика и  общественного деятеля Б. Рассела (1872–1970 гг.), предложившего в ранний период своего творчества взаимосвязанную теорию дескрипций (описаний) и концепцию «логического атомизма», положенных впоследствии в основу логико-аналитической версии аналитической философии. Рассел последовательно различает значение имен, отвечающих за обозначение реальных объектов, и дескриптивные описания, которые получают значение лишь в контексте употребления имен и не имеют выраженного объекта-носителя. Следствием данного подхода является отождествление каждого отдельного имени, соответствующего мыслительной посылке, с эмпирическим опытом наблюдения предметов, что порождает так называемый «логический атом» как объективную связь предмета и его значения. На основе подобных атомарных посылок образуются комплексные модели описания, используемые в процессе языковой коммуникации. Формально-логический анализ образования подобных «атомов языка» и получения на их основе комплексных идей, универсалий выступает предметом философского исследования (в целом данная концепция несколько напоминает предложенную еще Дж. Локком теорию простых и сложных идей). Язык философии и науки, построенный на базе естественного языка, содержит неявные рассогласования опытных фактов и их способов артикуляции, что требует, с точки зрения Рассела, перевода словесных выражений из нестрогого языка описаний в конструкции формально-логических отношений, где значение каждого выражения находит однозначное соответствие в опыте или является производным от него.

Важную роль в формировании методологических оснований аналитической  философии сыграла логико-семантическая  теория польско-американского логика и математика А. Тарского (1902–1984 гг.), в особенности его семантическая концепция истины. Анализируя высказывания естественного языка, мы постоянно сталкиваемся в нем со смешением высказываний об объектах (например, «Х является человеком») с высказываниями «метауровня», определяющими значение предыдущих высказываний. К таковым, например, относится выражение истинности или ложности некоторого суждения («Данное выражение истинно»). Будучи неразличимыми по форме, они приводят к образованию парадоксов (например, невозможности однозначного установления истинности высказывания «Лжец утверждает, что он лжет»). По этой причине Тарский предлагает использовать принцип иерархии языка и метаязыков, каждый из которых будет надстраиваться над предыдущим уровнем и нести в себе условия образования значений для выражений языка низшего уровня: это должно сделать понятие истины формально непротиворечивым, соединяя его при этом с принципом материальной адекватности (для произвольного «р», являющегося именем высказывания, и объекта «р», который им задается, устанавливается следующая диспозиция: «„р” истинно, если и только если наличествует р»). Впоследствии основные положения логического этапа становления аналитической философии будут развиты в философии неопозитивизма («Венского кружка») и раннем творчестве Л. Витгенштейна, однако очень скоро обнаружится их ограниченность и невозможность их окончательной реализации.

Становление лингвистической философии в 30–60 гг. ХХ в. связывают со вторым этапом развития аналитической философии, в рамках которого постулируется необходимость более пристального изучения языка не с точки зрения его формально-логической структуры, а в плане существования «глубинной грамматики», отвечающей за конечные конфигурации смыслов. Одним из первых к необходимости лингвистической философии приходит через переосмысление своего раннего творчества Л. Витгенштейн в работе «Философские исследования» (1953 г.). В свое время один из первых философов-аналитиков Дж. Мур (1873–1958 гг.), работавший над концептуально-языковыми основаниями этического знания, высказал сомнение в возможности сведения всех языковых конструкций к выражениям опыта, демонстрируя в качестве примера парадоксальное с точки зрения формальной логики утверждение «Идет дождь, но я в это не верю». Это позволило предположить существование более сложной системы образования значений в языке, нежели принцип фактического соответствия. Витгенштейн, в свою очередь, развивает теорию «языковых игр», в рамках которой пытается показать, что значения слов и выражений вытекает прежде всего из их употребления в определенных контекстах, буквального «проигрывания» слов в общении. Помимо изучения «поверхностной грамматики» языка – принципов его формально-синтаксической организации, исследователь должен обращать внимание на его «глубинную грамматику» – принципы применения языковых игр. Язык из чисто умозрительного плана переходит на уровень практического действия в той мере, в какой любому выражению должна соответствовать практика его употребления и действия, на его основе. Поскольку существуют «болезни языка» – неправильные способы словоупотреблений, требуется «языковая терапия» – возвращение языковых игр в соответствующие им рамки, что делает бессмысленными большинство парадоксальных проблем метафизики, этики и религии в качестве симптомов нарушения языковых норм.

В рамках «теории речевых  актов» и «иллокутивной логики»  таких исследователей, как Дж. Остин (1911–1960 гг.) и Дж. Сёрл (1932 г.), также осуществляется анализ повседневного языка с точки зрения необходимости рассмотрения его разветвленной структуры через функциональные отличия. Так, выделяются речевые акты трех типов: локутивные, иллокутивные и перлокутивные. Первая группа речевых актов соотносима с констатирующими высказываниями языка, в которых нечто утверждается или отрицается информативным образом. В то же время в иллокутивных актах дополнительно выражается функция вопрошания, предписания, оценки и т. д., смещающая уровень значений с непосредственного содержания высказывания на его знаковую составляющую, будь то вопрос, приказ или оценка в категориях «нравится» – «не нравится». Наконец, перлокутивные акты основной целью имеют попытку убеждения собеседника в необходимости совершения некоторого действия или принятия точки зрения, что соответственно трансформирует их значение из содержательной сферы в плоскость аргументации и убеждения. Каждый из данных уровней языковой коммуникации несводим друг к другу и требует самостоятельного исследования и применения.

Анализ языка сквозь призму понятия «концептуальная схема» осуществили У. Куайн (1908–1997 гг.),  П. Стросон (1919–2006 гг.). Данное понятие предполагает, что конкретный образ реальности зависит от строения языка, с помощью которого она описывается. Фиксируя эту зависимость, У. Куайн формулирует свой знаменитый тезис: «Быть – значит быть значением связанной переменной». Иными словами, любые высказывания языка об объектах остаются оправданными в рамках выражений самого этого языка и могут быть оценены лишь посредством языка другой теории, что на практике означает возможность существования альтернативных моделей описания реальности, или концептуальных схем, каждая из которых формирует непротиворечивую систему взаимосвязанных значений, непереводимых на язык других теорий и имеющих смысл только в рамках данной системы. Таким образом, наше представление о реальности неизбежно определяется теми «концептуальными очками», которые мы «надеваем», применяя понятия той или иной языковой системы описаний.

В целом современная аналитическая  философия стремится к изучению ряда проблем, традиционно отклоняемых  в классической аналитической философии, за счет разработки и применения «прагматико-аналитической» стратегии философствования. Это предполагает синтез программ логического и лингвистического анализа языка с выходом в сферу социально-философских, исторических, религиозно-философских и научно-философских проблем. Среди современных представителей аналитической философии следует выделить имена Г. Райла, Э. Нагеля, Д. Армстронга, Д. Дэвидсона, М. Даммита и др.

3.7. Феноменология (Э. Гуссерль, М. Мерло-Понти)

и экзистенциализм (К. Ясперс, М. Хайдеггер, Ж.-П. Сартр, А. Камю)

Другим  значимым философским направлением XX ст. по праву считается феноменология, которая стала методологической основой для целого ряда гуманитарных наук – психологии, социологии, педагогики и т. д. Основателем феноменологической философии считается немецкий философ Э. Гуссерль (1859–1938 гг.), но также внесли весомый вклад в ее разработку его ученики и последователи М. Хайдеггер (1889–1976 гг.), М. Мерло-Понти (1908–1961 гг.) и др. Главной идеей феноменологии является описание и объяснение мира в качестве феноменов (от греч. phainomenon – явление) человеческого сознания, что превращает познание мира во внутренний процесс его осмысления. Исходным пунктом феноменологического метода, который предполагает, согласно Гуссерлю, буквальное следование принципу «Назад к самим вещам!», становится редукция как очищение понятий мышления от всех заранее привнесенных смыслов, что имеет своим следствием сведение образа мира к чистому феномену сознания. Это позволяет исследовать различные явления чувственного опыта как непосредственные идеи сознания и осуществлять работу со смыслами как отражением их существенных свойств. То, что при этом мы будем иметь дело именно с объективными смыслами, а не просто досужим вымыслом, гарантирует такое свойство человеческого сознания как интенциональность – постоянная направленность на некоторые внешние или внутренние объекты, выходящие за рамки самого сознания и делающие его предметным. Таким образом, находимые и описываемые смыслы задают целостный горизонт восприятия феноменов как сумма интенциональных актов их осмысления, что позволяет вести речь о принципиальной возможности комплексного познания различных физических и духовных явлений.