Министерство  образования и  науки Российской Федерации

Санкт-Петербургский Государственный университет информационных технологий, механики и  оптики  
 
 
 
 
 
 

     Реферат на тему:

     «Философские  проблемы современной  науки» 
 
 
 
 
 
 
 
 

     Выполнил: Бояринцев Д.С.

     Группа: 6159

     Проверил: Гатчин Ю.А.

     Санкт-Петербург

     2010 

Оглавление

 

Оглавление 2

Введение 3

Особенности науки XX века 5

Заключение 15

Список  использованной литературы 16 

 

Введение

     Познание  мира всегда было основой (и вместе с тем результатом) его преобразования. Однако никогда еще наука, а вместе с нею и философия не воздействовали на развитие общества так явно и  непосредственно, как сейчас. «В большом  значении науки убеждать никого не приходится, – отмечал Л. И. Брежнев  в докладе на XXVI съезде КПСС. –  Партия коммунистов исходит из того, что строительство нового общества без

науки просто немыслимо». Уже сегодня общество и его основа – производительные силы непосредственно зависят, в  частности, от развития таких фундаментальных  научных областей, как теория относительности  или квантовая механика.

     Но  в наше время поиски новых физических представлений о мире должны исходить из принципов, которые позволяли  бы физике космоса и микромира  удовлетворять критерию внутреннего совершенства (как

известно, А. Эйнштейн пользовался им при конструировании  теории относительности).

     Напомним  об этом критерии. В автобиографических заметках 1949 года Эйнштейн говорил, что физическая теория должна обладать внешним оправданием, т. е. соответствовать эмпирическим данным, и, кроме того, внутренним совершенством. Последнее состоит в выведении данной теории из максимально общих принципов, в возможно более полном устранении допущений и гипотез, введенных специально для объяснения некоторого факта. Именно в этом основное различие между объяснением парадоксального факта – одинаковой скорости света в системах, которые движутся одна по отношению к другой, – в теории Лоренца и в теории относительности Эйнштейна. Лоренц объяснил этот факт специальной гипотезой о продольном сокращении движущихся тел, компенсирующем различия в скорости света. Такая гипотеза не обладала внутренним совершенством. Она не противоречила экспериментам, но не опиралась на общие принципы соотношения пространства и времени. Именно на них опиралась теория Эйнштейна. Тем самым физика приблизилась к общему, философскому учению о бытии и познании.

     Кстати, известно, что немецкий физико-химик  В. Нернст считал теорию относительности не физической, а философской теорией. Каким бы «доатомным» ни казался такой взгляд, он отражает действительное и совсем иное, чем в натурфилософии, сближение науки и философии. Слившиеся в современной науке критерии внутреннего совершенства и внешнего оправдания (эмпирической проверки) соединяют фундаментальную науку, с одной стороны, с философией, с другой – с производством.

     Действительно, выведение физических концепций из все более общих принципов бытия, т. е. рост их внутреннего совершенства, подводит физику, да и всю современную науку, вплотную к философским проблемам. В свою очередь, производство, во все большей степени опирающееся на атомную энергетику и квантовую электронику, дает мощный поток эмпирических

данных для  развития основ современной науки. Такое соединение науки, во-первых, с философией, а во-вторых, с промышленностью реализуется особенно сильно и явно в прогнозах. При этом роль наиболее общих

и радикальных  преобразований картины мира и еще более общих преобразований гносеологических принципов обнаруживается, как правило, не прямо и не непосредственно. Очевидно, что действенность прогноза зависит от его точности, от научно обоснованных методов прогнозирования. Поэтому так актуальна разработка теоретических основ научного и научно-технического прогнозирования. Для такого прогнозирования и, соответственно, планирования фундаментальных исследований столь же актуальна философия, позволяющая определить меру внутреннего совершенства развивающихся представлений о мироздании.

     По-видимому, в предстоящие десятилетия все разделы философии будут характеризоваться растущим прогностическим потенциалом, растущей реализацией своих результатов как в общих, так и в специальных

прогнозах.

     Представление о будущем философии исходит  из ряда определившихся апорий, не решенных еще научной мыслью задач. На рубеже XIX и XX веков немецкий математик Д. Гильберт сформулировал ряд задач, решение которых, по его мнению, будет делом математики нового, XX столетия. Подобные задачи могут быть осознаны и в других областях науки. При этом философия может выступить как программа поисков и решений таких задач, и особенно активно в периоды больших поворотов, когда новая научная система открывает длительную перспективу исследований и последовательного решения новых проблем.

Ныне философская разработка новых научных проблем становится необходимым условием их решения, существенно воздействующим на производство и на всю общественную надстройку. Современные фундаментальные исследования – это непосредственная производительная сила, а их философское осмысление – непосредственное условие и неотъемлемая составная часть фундаментальных исследований. Сегодня уже, таким образом, нельзя игнорировать «силовое поле», создаваемое самим движением философской мысли.

 

Особенности науки XX века

    Скажем  вначале несколько слов о фактическом ограничении круга научных дисциплин, привлеченных к анализу воздействия науки на развитие философии. Здесь по преимуществу говорится о физике и о ее воздействии на другие дисциплины и отрасли знания. Общая картина современной науки может быть результатом ее анализа с различных точек зрения. Среди них имеет право на существование и анализ воздействия современной физики на познание в целом. Основа такого подхода – в особом, характерном для нашего времени, места физики в общей системе развивающегося знания. Это, конечно, не единственный аспект; для современной науки весьма характерно и то, что можно назвать гуманитаризацией, – возрастание удельного веса общественных проблем и

растущее  воздействие разработки общественно-научных проблем на естествознание. Однако и преимущественное внимание к естественнонаучным и даже еще уже – физическим проблемам не лишает анализ общенаучного значения и права говорить о взаимосвязи науки и философии.

     Роль  физики в современной науке не похожа на роль механики в XVII-XVIII веках, когда механические законы претендовали на место того носителя космической гармонии, к которому в последнем счете сводятся все закономерности бытия. Но физика занимает в современной науке совсем иное место и по сравнению с XIX веком. Тогда физика противостояла диктатуре механики и, подобно другим дисциплинам, утверждала несводимость и специфичность своих законов. Сейчас она объединяет микромир и мегамир и в этом смысле, не покушаясь на специфичность других дисциплин, создает неклассическое представление о иерархии бытия, в которой Метагалактика сближается с элементарными частицами. Генезис такой, неизвестной прошлому, картины мира имеет важное значение для выяснения связи науки и философии. Подобная связь в определенной степени является импульсом и вместе с тем результатом распространения понятий современной физики на другие отрасли знания.

     Такой процесс можно наблюдать, например в биологии, которую иногда считают преемницей физики, сменяющей ее на посту лидера науки. Если подобная перспектива в каком-то смысле реальна, то она совсем не означает вторжения биологических понятий, закономерностей и методов в физику. Вместе с тем указанная перспектива в основном связана с развитием молекулярной биологии, которая гораздо ближе в своих тенденциях и прогнозах к квантовой физике, чем к классической макроскопической биологии. Молекулярная биология – пример очень общей тенденции современной науки, тенденции, которую можно было бы

назвать физи-кализацией науки, правда с одним существенным уточнением: такое название целиком относится к неклассической физике.

     К этому следует добавить, что физикализация означает явное устранение из научной картины мира каких бы то ни было неизменных, априорных сущностей, ибо современная физика, объединившая космос и микрокосм, не оставляет ничего, что могло бы считаться «зафизической» (шире – «занаучной») сущностью мира. Никогда еще так ясно, как в современной науке, не было продемонстрировано, что субстанция неотделима от своих проявлений.

     Следует подчеркнуть, что характеристика современной физики может быть лишь детализацией и демонстрацией эволюции общих особенностей науки XX века. Такие более общие особенности являются особенностями неклассической науки в отличие от классической. Но ответ на вопрос: «Что такое наука XX века?» – включает и другое – определение зависимости самого периода истории от состояния науки. Уже в XVII-XVIII веках эта зависимость была явной, а в XIX веке она стала в значительной мере определяющей. В 1886 году на чествовании французского химика-органика М. Шевреля (ему исполнилось сто лет) К. А. Тимирязев сказал юбиляру: «Дитя века разума, Вы – живое воплощение века науки».

     Действительно, век разума, XVIII век, был периодом, когда идеи великих рационалистов предыдущего столетия приобрели историческое бытие и стали оказывать решающее воздействие на реальные судьбы людей. В этом столетии английская промышленная революция превратила рациональную схему мироздания – классическую механику в научную основу машинной индустрии. В этом же столетии плеяда великих мыслителей-рационалистов привлекла к суду отвлеченного разума все общественные институты, и вскоре Великая французская революция исполнила его приговор.

     В XIX веке рационализм воплотился в систему представлений – стройную, детально разработанную, проверенную экспериментами и практикой. Эта система казалась непоколебимой в своих основах, хотя и претерпевала глубокие изменения. В XIX веке люди узнали о неевклидовой геометрии, в которой перпендикуляры к одной и той же прямой пересекаются или, наоборот, расходятся. Они узнали много нового и о себе. Общественные отношения, которые представлялись незыблемыми, оказались преходящими, чреватыми социальными революциями.

     Наука в этот период знала о подвижности своего русла, о его поворотах. Представления о таких поворотах были обобщены в диалектической философии. Но повороты были более или менее спорадическими. Они позволяли науке забывать о них в течение долгих периодов сравнительно спокойного развития. И, что самое главное, они не оказывали быстрого и непосредственного воздействия на жизнь людей. Наука в течение десятилетий как бы отдыхала от каждого потрясения, спокойно развивая новые принципы, которые снова, как и прежние, уже ушедшие в прошлое, казались непоколебимыми. Результаты науки приобретали ореол очевидности, и стиль научного мышления в целом не был парадоксальным. В той или иной мере парадоксы всегда были свойственны науке. В свое время мысль об антиподах, живущих на другой стороне Земли, на «нижней» ее стороне, и не падающих «вниз», была невероятно парадоксальна. Парадоксальными были представления о движении Земли, об изменении видов живых существ. Но старые парадоксы исчезали, они растворялись в научном знании, претендовавшем на очевидную правильность.

     XX век начался неисчезающими научными парадоксами. Наука XX века как бы для того, чтобы оправдать подобное хронологическое название, может начать свою историю с 1900 года, когда М. Планк нашел, что излучение света происходит не непрерывно, а минимальными порциями, квантами. Вскоре, в 1905 году, А. Эйнштейн разъяснил, почему свет распространяется с одной и той же скоростью относительно тел, движущихся навстречу световому лучу, и относительно тел, которые лучу приходится догонять.

     Сейчас, почти столетие спустя, подобные парадоксы должны были стать трюизмами. Этого не случилось. Парадоксы квантовой теории и теории относительности переставали быть парадоксами только при переходе науки к еще более парадоксальным утверждениям. Началась цепная реакция парадоксов. Вскоре после Планка выяснялось, что свет не просто излучается порциями, но и состоит из частиц – квантов света, фотонов. А представление о неизменной скорости света привело к еще более парадоксальным утверждениям об изменении массы тела в зависимости от скорости его движения, о возможности освобождения очень большого количества энергии при уменьшении массы тела, о превращении частиц с ненулевой массой покоя в излучение, в частицы с нулевой массой покоя, о кривизне пространства, о расширяющейся Вселенной. Цепная реакция парадоксов оказала большое влияние не только на стиль научного мышления, но и на бытие людей, на технику, на производство, на цивилизацию в целом. В науке XIX века марши сменялись привалами. Антракты были длительнее, чем сами акты.

     Теперь  пьеса идет без антрактов, повороты науки настолько радикальны, что их воздействие продолжается долго, причем не замедляется, не затухает, а ведет к новым, еще более парадоксальным утверждениям.

     Для науки XX века характерен безостановочный  марш. Соответственно изменилось понятие великого открытия. Раньше величие научного открытия измерялось длительностью сохранения его фундаментальной роли. Великим открытием считали результат эксперимента или обобщение, приводившее к новой научной теории, надолго, быть может, навсегда, сохранившей неизменной свою классическую форму и служившей фундаментом для столь же прочных выводов.

     Сейчас  величие открытия измеряется его динамическим воздействием на науку, радикальностью и общностью его резонанса, вызванных им дальнейших открытий, дополняющих, модифицирующих и изменяющих его. Рассказать о таких великих, фундаментальных открытиях – значит рассказать об их резонансе.

     В науке XX столетия меняется область, в  которой получают фундаментальные открытия или ждут их. Сейчас, в последней четверти века, преимущественно ждут: значение той или иной области науки определяется прогнозом, тем преобразованием картины мира, которого можно ожидать от ведущихся в этой области исследований.