Нравственные начала уголовно-процессуального законодательсва

 

 

1. Этика производства  следственных действий

 

 

Следственные действия, в  процессе которых следователь получает и проверяет доказательства, регулируются законом на различном уровне детализации. Сам уголовно-процессуальный закон, о чем говорилось выше, в ряде случаев содержит нормы, обязывающие  соблюдать требования нравственности. Нравственный критерий в уголовно-процессуальных нормах выражается обычно в форме  запретов. Это запрет совершать действия, унижающие честь и достоинство, запрет разглашать сведения об интимных сторонах жизни, запрет домогаться показаний  путем насилия, угроз и иных подобных мер и т. д. Но и сами положения  закона могут допускать различное  истолкование, что наблюдается как  в теоретической литературе, так  и на практике.

 

Поэтому важно определить ряд общих требований как правового, так и нравственного характера, которые относятся ко всем без  исключения следственным действиям  и соблюдение которых обеспечивает законность и нравственность следствия  в целом. Так, Д. П. Котов считает, что «можно выделить определенную совокупность нравственных требований, характерных  для всех следственных действий, для  всей следственной тактики. Наряду с  принципами справедливости и гуманизма, уважения чести и достоинства  граждан в эту совокупность необходимо включать, как минимум, следующие  нравственные требования: непримиримое отношение к любым нарушениям буквы и духа процессуального  закона, регламентирующего следственные действия; строжайшее соблюдение культуры уголовного процесса; объективность, принципиальность; отсутствие тенденциозности, предвзятости, недоверия, подозрительности, обвинительного уклона; стремление не причинять вреда отдельным лицам и коллективам при производстве любых следственных действий»2. С этим перечнем нравственных требований следует согласиться, отметив, однако, разный уровень и пестроту в выборе критериев «помещения в список», а также и то, что некоторые из них допускают весьма широкое толкование (культура процесса) или содержат оценочные понятия (отсутствие подозрительности и др.).

 

Анализ следственной практики показывает, что в ней имеют  известное распространение недостатки в части как соблюдения закона, так и выполнения этических норм. К ним относятся: обвинительный  уклон, связанный с разработкой  лишь одной версии; необеспечение прав участвующих в следственных действиях лиц; поверхностное ведение следствия; пассивность, приводящая к нераскрытию преступлений; небрежность при производстве следственных действий и их протоколировании. Встречаются и отдельные случаи фальсификации следственных материалов. Некоторые из этих недостатков можно объяснить низким уровнем профессионализма, малоопытностью следователей, значительная часть которых имеет небольшой следственный стаж. Но наряду с этим нельзя не отметить и недостатки в сфере правового и нравственного сознания: неразвитое чувство профессионального долга; процессуальный нигилизм; дефекты профессиональной совести; низкий уровень общей и правовой культуры и др. Преодоление такого рода недостатков требует устранения многих объективных и субъективных причин. Что же касается деятельности следователя при совершении любого следственного действия, то она может быть успешной лишь при условии, что, во-первых, обеспечивается строжайшее соблюдение процессуального закона; во-вторых, следователь создает здоровую нравственную атмосферу, уважая достоинство всех участвующих в деле лиц, действует объективно.

 

Рассмотрим далее кратко нравственные требования, которые рекомендуется  соблюдать при производстве основных следственных действий.

 

Допрос является наиболее распространенным следственным действием. Закон предусматривает следующие  виды допроса: допрос свидетеля, допрос потерпевшего, допрос подозреваемого, допрос обвиняемого, допрос эксперта. Цель любого допроса -- получение показаний об обстоятельствах, существенных для дела, но содержание допроса и нравственные проблемы, могущие возникнуть при его производстве, существенно различаются. Достаточно сопоставить, например, допрос обвиняемого, не признающего себя виновным, и допрос свидетеля, дающего добросовестные и подробные показания.

 

Допрос с психологической  стороны представляет собой беседу. Ее процедура и условия регулируются законом, а собеседники находятся  в заведомо неравном положении, когда  один вправе спрашивать, определяя  предмет и приемы беседы, а другой обязан отвечать, и притом, как правило, правдиво. Только обвиняемый и подозреваемый  не несут уголовной ответственности  за заведомо ложные показания.

 

Цель допроса -- получение  у допрашиваемого правдивых показаний  об обстоятельствах, существенных для  дела. Следователь не может ограничиваться простым фиксированием того, что скажет на допросе свидетель, обвиняемый, потерпевший. Следователь обязан обеспечить реализацию назначения уголовного судопроизводства, а для этого необходимы достоверные доказательства, в том числе соответствующие действительности показания допрашиваемых. Свидетель, потерпевший, эксперт обязаны дать правдивые показания под угрозой уголовной ответственности. Получение правдивых показаний при допросе -- правовая и нравственная обязанность следователя.

 

Во время допроса следователь  стремится получить от допрашиваемого показания обо всех известных  тому обстоятельствах дела, и при  этом правдивые показания, соответствующие  тому, что знает допрашиваемый, а  также преодолеть ложь, если она  имеет место.

 

Нравственная сторона  получения показаний при допросе  заложена в уголовно-процессуальном законе. Запрещается домогаться показаний  обвиняемого и других участвующих  в деле лиц путем насилия, угроз  и иных незаконных мер.

 

Насилие в целях получения  показаний глубоко безнравственно и незаконно. Оно влечет уголовную  ответственность допрашивающего.

 

Насилие как способ получения  показаний широко применялось в  средневековом процессе, где пытка, мучения допрашиваемого использовались в целях «приведения к признанию», физическое и психическое насилие, запрещенное международно-правовыми  актами и национальным законодательством, фактически до сих пор применяется  вопреки закону. Достаточно упомянуть  об американской практике «допросов  третьей степени», о публикациях по поводу применения в различных странах при допросах медикаментозных средств, гипноза и т. п.

 

В Российском государстве  признается преступлением и строго карается принуждение к даче показаний  путем применения угроз или иных незаконных действий со стороны лица, производящего дознание или предварительное  следствие. А если эти действия соединены  с применением насилия или  издевательством над личностью  допрашиваемого, то они влекут весьма строгую санкцию. Принуждение к  даче показаний путем угроз или  иного психического насилия и  всякое физическое насилие при допросах с целью просто получить показания  или же показания, желательные допрашивающему, преступно и глубоко аморально.

 

Закон прямо запрещает  допрашивающему применять насилие и угрозы, а также иные незаконные меры. Таково, например, задержание лица по надуманным основаниям в целях получения от него желательных для следователя показаний. Оно само по себе уже образует состав преступления, предусмотренного ст. 301 УК РФ. Но нельзя признать законным и всякое другое принуждение лица к даче показаний, домогательство показаний путем мер, аналогичных насилию и угрозам. И хотя закон не расшифровывает сущности «иных незаконных мер», следует прийти к выводу, что имеется в виду всякое воздействие на допрашиваемое лицо, понуждающее его к даче показаний вопреки его воле, производимое приемами и способами, несовместимыми с демократическим правопорядком, правовым статусом личности. Приемы, грубо нарушающие действующие в обществе нравственные принципы и нормы, в конечном счете нарушают закон.

 

В свете сказанного следует  поддержать развернутую С. Г. Любичевым критику ряда так называемых тактических приемов, рекомендуемых некоторыми авторами в интересах получения показаний, которые, по мнению допрашивающего, являются правдивыми. К числу таких приемов относятся, в частности, побуждение обвиняемого к «чистосердечному признанию», хотя закон считает смягчающим ответственность обстоятельством не признание вины, а чистосердечное раскаяние, а также активное способствование раскрытию преступления (п. 9 ст. 38 УК РФ). Недопустимо разжигание конфликта между «соучастниками», использование отрицательных свойств личности допрашиваемого или обмана при допросе, в том числе и формирование ошибочного мнения относительно тех или иных обстоятельств. «Формирование неправильного представления, которое может быть только намеренным, умышленным, есть не что иное, как обман, причем в наиболее изощренной форме», -- считает М. С. Строгович. С. Г. Любичев, как и ряд других авторов, подвергает критике рекомендации «создания напряжения» в ходе допроса путем предъявления многочисленных и не связанных между собой доказательств, разного рода «следственные ловушки» и т. п.

 

Ярослав Гашек описал своего рода теоретическую концепцию следствия  и тактических приемов, примененных  при допросе рядового 91-го полка  Иосифа Швейка, искавшего свою часть  совсем не в том направлении. Их придерживался  путимский жандармский вахмистр, который «никогда не ругал задержанных или арестованных, но подвергал их такому искусному перекрестному допросу, что и невинный бы сознался...

 

«Криминалистика состоит  в искусстве быть хитрым и вместе с тем Ласковым, -- говаривал своим подчиненным вахмистр. -- Орать на кого бы то ни было -- дело пустое. С обвиняемыми и подозреваемыми нужно обращаться деликатно и тонко, но вместе с тем стараться утопить их в потоке вопросов». Применив к Швейку свою методику, вахмистр пришел к выводу, что тот является... русским шпионом».

 

Критикуются также рекомендации о проведении так называемого  «эмоционального эксперимента». Сущность последнего приема, предложенного А. В. Дуловым, состоит в неожиданном предъявлении обвиняемому связанной с преступлением материализованной информации (вещественные доказательства, человек и пр.) и наблюдении за эмоциональной реакцией допрашиваемого, которая может быть зафиксирована на кинопленку, магнитофонную ленту. Проводя такой эксперимент, следователь наблюдает реакцию обвиняемого и убеждается в правильности своей гипотезы о его причастности к уголовному делу.

 

Комментируя этот прием, С. Г. Любичев отмечает: «Можно себе представить, какое чувство обреченности и безнадежности может возникнуть у невиновного человека, которого «изобличают» таким способом в совершении преступления. Он, не зная, в чем дело, то бледнеет, то краснеет и обливается потом, и все это фиксируется на кинопленку и рассматривается следователем как доказательство вины. Поистине трудно вообразить, какое уродливое и безнравственное судопроизводство было бы порождено подобными методами. Несомненно, что все эти приемы, основанные на предвзятом отношении к обвиняемому, представляют не что иное, как психическое насилие, и их применение противоречит нравственным основам уголовного процесса».

 

К числу незаконных и безнравственных  приемов допроса относится постановка наводящих вопросов. Наводящий вопрос, содержащий в своей формулировке желательный для спрашивающего  ответ, внушает допрашиваемому информацию, которой он во многих случаях не располагает, и крайне опасен для установления действительных обстоятельств. Но постановка наводящих вопросов и безнравственна, так как противоречит требованию соблюдения надлежащего порядка следствия. Следователь, спровоцировавший наводящими вопросами неправильные, не соответствующие действительности ответы, впоследствии оказывается вынужден искать выход из ситуации, которую сам же и создал, если убедится в ошибочности своей версии. Но еще хуже, если последствием неправильных методов допросов явятся необоснованные выводы по уголовному делу, привлечение к ответственности невиновного.

 

В процессуальной и криминалистической литературе разработана классификация  видов вопросов, которые следует  ставить при допросах в интересах  получения достоверной информации. Вопросы могут быть дополняющими, напоминающими, контрольными, уточняющими, вспомогательными и т. д. Одновременно не рекомендуется задавать наводящие вопросы, «улавливающие» вопросы, «оскорбительные» вопросы. По-разному оцениваются «косвенные» и «условные» вопросы.

 

Общими требованиями к  любым вопросам, которые ставятся при допросе, следует считать  безусловный запрет в какой бы то ни было форме подсказывать желательный  допрашивающему ответ и недопустимость постановки вопросов, по форме и  содержанию унижающих достоинство  допрашиваемого.

 

К числу небезупречных  в правовом и нравственном отношении  приемов допроса относят допрос с выходом на место происшествия в случаях, когда он заведомо не может  дать новых доказательств. Допрос свидетелей и потерпевших, производимый на основании  оглашения показаний других лиц, также нарушает общий запрет задавать наводящие вопросы и право  свидетеля давать показания свободно, сообразуясь со своей совестью, и  о том, что он лично знает.

 

М. С. Строгович характеризовал практику оглашения допрашиваемым  свидетелем показаний других лиц  как насилие над совестью свидетеля.

 

Допрос во всех случаях  должен производиться с соблюдением  общих требований к культуре поведения  должностного лица. Официальность, корректность, вежливость, внимание к лицу, дающему  показания, уважение к его личности в соответствии с занимаемым в  деле положением, но во всех случаях  без попыток унизить достоинство -- обязательные требования к допрашивающему.

 

В ряде литературных источников можно найти рекомендации о способах установления психологического контакта с допрашиваемым, чтобы расположить  его к следователю и побудить к даче правдивых и откровенных  показаний. Однако, пользуясь такими рекомендациями, следователь во всех случаях обязан исходить из того, что по своему правовому статусу он является представителем власти и действует официально, в рамках закона. Поэтому при допросе не должны допускаться панибратство, приспособление к допрашиваемому в целях налаживания «взаимопонимания».

 

Такого рода манера общения  с подследственным осмеяна Ильей  Ильфом и Евгением Петровым в «Золотом теленке».

 

«-- Вам, Шура, я все скажу  как родному, -- заявил Паниковский, обращаясь к Балаганову. Со времени последней беседы с субинспектором уголовного розыска к Балаганову никто не обращался как к родному. Поэтому он с удовлетворением выслушал слова курьера и легкомысленно разрешил ему продолжать...»