Современная корпорация и собственность

Московский  государственный  университет путей  сообщения

     Казанский филиал МИИТ 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА 

по  дисциплине «Институциональная экономика» 

на тему: Современная корпорация и собственность  
 
 
 
 
 

                                                                     Выполнила

         Игнатьева А.А.

         № 0763-п/НЭ-1237

                                                                                    Проверил

                                                                                    Хубиев К.Н. 
 
 
 
 
 
 
 
 

Казань 2010

Содержание 

     Введение…………………………………………………………………….3

     Эволюция  представлений………………………………………………….4

      Базовые модели………………………………………………………….…8

     Заключение…………………………………………………………….….10

     Список  литературы……………………………………………………….11 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     Введение 

      Процесс распределения капитала – как между отдельными фирмами, так и внутри них – является центральным элементом капитализма как экономической системы.

      В самом общем смысле систему корпоративного управления можно было бы определить как набор институциональных механизмов (средства контроля плюс каналы информации), способствующих перетоку сбережений от их владельцев к тем, кто знает, как лучше ими распорядиться.

      Насколько эффективно осуществляется перераспределение  капитала между фирмами и внутри них, во многом зависит от того, какую структуру собственности они имеют – дисперсную или высококонцентрированную. Речь идет о концентрации собственности, т.е. о распределении акционерного капитала между различными владельцами внутри отдельных компаний. Чем больше доля акций, принадлежащая крупнейшему собственнику или группе из нескольких крупнейших собственников компании, тем выше концентрация собственности.  
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     Эволюция  представлений  

      Как известно, начало систематической разработке данного раздела экономических исследований положила классическая работа А. Берли и Г. Минза “Современная корпорация и частная собственность”. В ней был сформулирован знаменитый тезис об отделении собственности от контроля, из которого следовало, что деконцентрация собственности способна порождать множество трудноразрешимых проблем и резко отрицательно сказываться на экономической эффективности. В условиях распыленной акционерной собственности деятельность наемных менеджеров становится фактически бесконтрольной и они получают возможность преследовать свои личные интересы в ущерб интересам акционеров – работать с низкой отдачей, неоправданно завышать собственное вознаграждение, ввязываться в амбициозные убыточные проекты и т. д. В изображении Берли и Минза современная корпорация представала в виде крупной фирмы с множеством разрозненных мелких акционеров и горсткой всесильных, никому не подотчетных менеджеров, узурпировавших право на принятие решений и распоряжающихся чужим богатством по собственному усмотрению.

      Хотя  в последующие десятилетия само понятие современной корпорации, введенное Берли и Минзом, получило широкое признание, их центральный  тезис об отделении собственности  от контроля не был принят безоговорочно  и начал подвергаться всевозможным корректировкам, уточнениям и дополнениям. Исследователи сосредоточили свои усилия на выявлении институциональных механизмов, которые были бы способны, несмотря на отделение собственности от контроля, дисциплинировать поведение наемных менеджеров в интересах собственников. К числу таких механизмов относятся: возможность привлечения менеджеров к судебной ответственности за недобросовестное исполнение своих обязательств; контроль со стороны Советов директоров; активное участие в выработке и принятии важнейших для компании решений крупных инвесторов (прежде всего – институциональных), сосредоточивших в своих руках значительные пакеты акций; мониторинг со стороны банков, выступающих по отношению к корпорациям в роли кредиторов; практика голосования по доверенности, позволяющая мелким акционерам объединять свои усилия и получать большинство голосов на общих собраниях; использование стимулирующих схем вознаграждения высших управляющих; рынок поглощений, где акции компаний, которыми руководят недобросовестные или недостаточно компетентные менеджерские команды, скупаются охотниками-рейдерами, а затем, после реструктуризации компании, вновь выносятся на рынок; внедрение в сознание будущих менеджеров в процессе их подготовки в бизнес-школах этических норм, ориентированных на защиту интересов акционеров, и др.

      И все же конечный вывод, следовавший  из этих исследований, состоял в  том, что тезис Берли и Минза  сохраняет силу при наличии любых, даже самых совершенных институтов корпоративного управления. Хотя дисциплинирующие механизмы, перечисленные выше, могут значительно снижать риск менеджериального оппортунизма, они не в состоянии устранить его полностью, поскольку их использование в свою очередь требует немалых издержек.

      Первую  волну исследований, посвященных  проблемам корпоративного управления, отличал явно выраженный «американоцентризм». Поскольку они строились почти исключительно на материале США, это было в каком-то смысле неизбежно. Неявно подразумевалось, что во всем мире системы корпоративного управления устроены примерно одинаково, так что проблемы, характерные для корпоративного сектора США, имеют универсальную значимость. Этот односторонний подход стал преодолеваться лишь постепенно, в 1970–1980-е годы, когда в поле зрения исследователей попали две другие крупнейшие экономики мира — Германии и Японии. Анализ показал, что большинство ведущих компаний этих стран мало походят на “современную корпорацию” в изображении Берли и Минза. Ядром германской системы корпоративного управления выступают крупнейшие банки, японской – бизнесгруппы (кейрецу), также строящиеся вокруг банков. И поскольку в тот период казалось, что Германия и Япония развиваются намного успешнее, чем США, трудно было избежать искушения и не связать различия в экономических достижениях с различиями в национальных моделях корпоративного управления. Множество монографий и журнальных статей были посвящены доказательству, что американские акционеры близоруки и руководствуются исключительно краткосрочными спекулятивными мотивами, тогда как дальновидные немецкие и японские инвесторы вдохновляются интересами долгосрочного развития своих компаний; что банки (в силу их профессиональной компетенции) не только являются более надежными поставщиками инвестиционных ресурсов по сравнению с рынком капитала, но и эффективнее “контролируют” деятельность менеджмента и т. п.

      Однако  на рубеже 1980–1990-х годов, когда Германия и Япония попали в затяжную полосу экономических неудач, эта мода стала  быстро сходить на нет. Новая консенсусная точка зрения, утвердившаяся в  первой половине 1990-х годов, была выражена в знаменитом обзоре по проблемам корпоративного управления А. Шляйфера и Р. Вишни. В нем был сформулирован тезис, который можно было бы назвать “тезисом об эквивалентности”. После детального анализа национальных особенностей систем корпоративного управления в США, Германии и Японии авторы обзора приходили к заключению, что с точки зрения эффективности их следует считать приблизительно равноценными. Ни одна из них не обладает какими-то абсолютными преимуществами по сравнению с двумя другими. У каждой есть свои плюсы и минусы, но конечные результаты их деятельности вполне сопоставимы.

      Примерно  тогда же британскими исследователями  Дж. Франксом и К. Майером была предложена обобщающая формула, которая в сжатом виде выражала главные отличительные  характеристики организации корпоративного сектора в США, Германии и Японии. Три признака рассматривались в качестве ключевых: 1) какой из внешних источников финансирования инвестиций является ведущим; 2) где сосредоточен контроль; 3) на чьи интересы преимущественно ориентирована вся деятельность корпораций. Согласно Франксу и Майеру, англосаксонская модель корпоративного управления – это модель с доминированием рынка капитала, контролем со стороны аутсайдеров и ориентацией на интересы акционеров. Соответственно альтернативная модель, действующая в Германии и Японии, описывалась ими как модель с доминированием банков, контролем со стороны инсайдеров и ориентацией на интересы стейкхолдеров – более широкого круга агентов, включающего помимо собственников компаний также и их работников, поставщиков, потребителей, представителей местных сообществ и т. д.

      Однако  уже во второй половине 1990-х годов  консенсусные представления, сложившиеся  в предшествующий период, подверглись  радикальному пересмотру. Можно говорить, что произошел настоящий концептуальный прорыв. И дело не только в том, что  трудности, с которыми столкнулись экономики Германии и Японии, продолжали нарастать и в них наметился несомненный сдвиг в сторону англосаксонской модели корпоративного управлени. Гораздо важнее, что в поле зрения исследователей наконец попали большие массивы данных, относящихся к разным странам, благодаря чему стало ясно, что в действительности мир корпоративного управления выглядит далеко не так, как казалось раньше. 
 
 
 
 
 
 

      Базовые модели  

      Новейшие  исследования, опираясь на этот основополагающий критерий, выделяют две базовые модели крупной корпорации. Во-первых, это корпорация с распыленной собственностью, или, в иных терминах, с широким владением акциями – модель W. Речь по существу идет о “современной корпорации” Берли — Минза, контролируемой профессиональными менеджерами с лояльным им Советом директоров и пассивной массой мелких акционеров. Во-вторых, это корпорация с концентрированной собственностью, или, в иных терминах, с доминирующими собственниками блокхолдерами – модель B. В этом случае речь идет о корпорации, контролируемой крупными собственниками, которые имеют возможность по собственному усмотрению формировать Совет директоров (при необходимости возглавляя его), а также назначать и менять высших менеджеров.

      Если  говорить об ареалах распространения моделей W и B, то для первой – это англосаксонские страны, для второй – практически весь остальной мир. Вот как описывается мировой корпоративный ландшафт в недавнем исследовании Национального бюро экономических исследований США, посвященном сравнительному анализу национальных моделей корпоративного управления: “Капитализм начала XXI века представляет собой пеструю смесь экономических систем. В США капитализм – это система, где множество корпораций конкурируют друг с другом за потребителей. Монополии находятся вне закона, хотя защита от них с помощью судов не всегда оказывается надежной. Каждая корпорация имеет генерального директора, который диктует, как правило, пассивному Совету директоров корпоративную политику и стратегию. Действительными собственниками американских крупнейших корпораций являются миллионы акционеров, принадлежащих к среднему классу, но поскольку каждый из них владеет лишь несколькими сотнями или тысячами акций, то в большинстве случаев они остаются дезорганизованными и бессильными. Лишь немногие институциональные инвесторы аккумулируют настолько большие пакеты акций крупных фирм (от 3 до 5%), что их голоса обретают достаточную громкость и начинают проникать в зал заседаний Совета директоров. Генеральные директора корпораций пользуются предоставленной им огромной властью (вплоть до злоупотребления ею) исходя из своих личных политических, социальных и экономических убеждений. В большей части всего остального мира капитализм – это система, где горстка неимоверно богатых семей контролирует почти все крупнейшие корпорации страны, а иногда и ее правительство в придачу”.

      Важные  дополнительные штрихи в эту картину  вносят системы корпоративного управления, действующие в Германии и Японии. Дело в том, что в системе координат W/B они не поддаются однозначной  классификации  и предстают как своего рода уникумы, почти не имеющие аналогов в других частях мира.

      Если  говорить о наиболее фундаментальном  расхождении между моделями W и B, то оно прямо вытекает из неодинакового  уровня концентрации собственности. Именно этим определяется, какой тип конфликтов оказывается для них основным. В одном случае это конфликт между акционерами и наемными менеджерами, в другом – между блокхолдерами и всеми остальными акционерами. В рамках модели W речь идет о некомпетентности или оппортунистическом поведении профессиональных менеджеров, в рамках модели В – о некомпетентности или оппортунистическом поведении крупнейших акционеров. В первой существует риск экспроприации богатства инвесторов со стороны наемных менеджеров, во второй – риск его экспроприации со стороны доминирующих собственников. В известных пределах эти конфликты являются взаимопогашающимися: можно ожидать, что по мере нарастания концентрации собственности острота первого должна ослабевать, тогда как второго – усиливаться.