Развитие некоммерческого сектора экономики России

• представляют собой организацию, имеющую юридический статус;
• не преследуют цель получения прибыли и не распределяют прибыль между учредителями, членами и участниками;
• независимы от органов госвласти;
• являются самоуправляющимися;
• образуются на основе добровольности, а не принуждения.

На этих основаниях из общей  численности НКО (по данным Росстата) следует исключить организации, не соответствующие указанным критериям. Наиболее многочисленные группы — это органы государственной и муниципальной власти, созданные ими учреждения, а также потребительские кооперативы. За их минусом число российских зарегистрированных НКО составляло по данным на 1 января 2009 г. примерно 360 тыс. организаций.

Рисунок 4. Распределение  некоммерческих организаций по организационно-правовым формам, соответствующим критериям  ООН для структур гражданского общества (по данным Росстата на 01.01.2009)

Не секрет, что ряд организаций  существует только на бумаге, не ведет  по тем или иным причинам деятельности, предусмотренной их уставами. Такие  организации искажают наши представления  о потенциале российского некоммерческого  сектора, его ресурсах и способности  решать социально значимые задачи.

Вместе с тем информация о динамике численности реально  действующих НКО могла бы послужить  важным индикатором качества среды, в которой живет российский некоммерческий сектор, а также индикатором состояния  гражданского общества.

Согласно результатам  всероссийского обследования НКО, проведенного Центром исследований гражданского общества и некоммерческого сектора ГУ-ВШЭ в 2007 году, доля реально действующих НКО в общей численности официально зарегистрированных составляет не более 38%.

Таким образом, в действующее  ядро некоммерческого сектора как  сегмента гражданского общества сегодня  в России входят приблизительно 136 тыс. некоммерческих организаций.

Согласно  данным всероссийского обследования НКО (Всероссийское обследование НКО, проведенное Центром исследований гражданского общества и некоммерческого сектора Государственного университета – Высшей школы экономики, 2009 г.), в негосударственных некоммерческих организациях по найму на условиях полного или неполного рабочего дня (полной или неполной рабочей недели) трудится 1,13% экономически активного населения России (люди в возрасте от 15 до 72 лет, по методологии МОТ). Данная категория используется для расчетов вместо доли занятых, чтобы снять зависимость занятых от экономических условий — уровня безработицы и т.п. Следует подчеркнуть, что занятость в некоммерческом секторе России носит, в основном, характер полной занятости — 79% сотрудников НКО работают полный рабочий день, то есть 40 часов в неделю. Частично занятые сотрудники НКО работают в среднем по 16,8 часов в неделю. В пересчете на полный рабочий день (при 40-часовой неделе) доля занятых в российском некоммерческом секторе составляет 0,89% численности экономически активного населения.

Рисунок 5. Трудовые ресурсы некоммерческого сектора (доля занятых в некоммерческом секторе  в численности экономически активного  населения в 2008 году, данные по России — 2009 г.)

Уровень вовлеченности

Труд добровольцев в той  или иной мере используют более 75% российских НКО. Общий уровень вовлеченности  в добровольческую деятельность в некоммерческом секторе в 2008 году составлял 3,02% от численности экономически активного населения (3,2% от числа  занятых в экономике). В среднем  добровольцы работают в НКО 26 часов  в месяц. В пересчете на полную занятость получается, что трудовые ресурсы добровольцев равны 0,43% численности  экономически активного населения  или 0,46% от числа занятых в экономике. Таким образом, объем ресурсов добровольческого труда, задействованного в российских некоммерческих организациях, сопоставим с объемом трудовых ресурсов оплачиваемых сотрудников НКО. Можно дать и  стоимостную оценку ресурсов труда  добровольцев, участвующих в деятельности российских НКО: если бы труд добровольцев оплачивался также, как труд наемных  сотрудников НКО, то стоимость ресурсов добровольного труда в некоммерческом секторе составила бы 16,5 млрд руб.

Выводы ко 2 главе:

Представление о сущности некоммерческих организаций в настоящее  время подвержено тщательному пересмотру. По количеству НКО Россия практически  догнала западные страны, однако значительная часть организаций пассивны.

В последние годы постоянно  происходит изменение законодательства, регулирующего деятельность некоммерческих организаций. Наиболее важным из которых  оказалось принятие закона об НКО  и закона о целевом капитале. Также  Минэкономразвития и торговли осуществило  проект Федерального Закона «О внесении изменений в некоторые законодательные  акты Российской Федерации». Можно  подчеркнуть, что за последние годы произошли серьезные изменения  законодательства в сфере НКО, но они все еще во многом недоработанным. Таким образом, по оценкам ведущих  российских экономистов следующий  президентский цикл станет решающим для России: страну ждет либо турецкий вариант развития, либо движение в  сторону некоммерческого капитализма.

ГЛАВА 3 ПРЕДЛОЖЕНИЯ  ПО СОВЕРШЕНСТВОВАНИЮ РАЗВИТИЯ НЕКОММЕРЧЕСКОГО  СЕКТОРА ЭКОНОМИКИ РОССИИ.

3.1 Пути дальнейшего развития некоммерческого сектора экономики.

Российские НКО сегодня  оказались в непростом положении. Многие организации, созданные на волне энтузиазма 1990-х годов, закрываются или переходят в разряд "мертвых душ". По наблюдениям президента петербургского центра "Стратегия" Александра Сунгурова, новые организации гражданского общества сейчас регистрируются редко, а наиболее активны старые НКО, уже завоевавшие имя и репутацию. НКО теряют кадры, немало способных и прошедших школу "третьего сектора" людей мигрируют в направлении бизнеса или государственной службы. "Шпионские" и политические скандалы ударили по имиджу организаций гражданского общества, а ужесточение государственного контроля заметно усложнило их работу на повседневном уровне. К тому же, как считает директор псковского центра социального проектирования "Возрождение" Лев Шлосберг, сокращение полномочий региональных и местных властей одновременно сузило и сферу социального партнерства: все, что могут сегодня сделать для НКО местные власти, - это выделять им небольшие гранты.

Ослабление позиций НКО, впрочем, не связано с уменьшением их поддержки в обществе и среди представителей власти: ее и раньше-то особенно не было. Например, согласно исследованию фонда "Институт экономики города", в 2002 году доля государственной поддержки в финансировании НКО составила всего лишь 1,2%. Правда, в 1990-е годы отсутствие этой поддержки объяснялось прежде всего равнодушием, а сегодня - уже недоверием. Но основной удар российским НКО нанесло резкое сокращение финансирования со стороны западных фондов, начавшееся в 2000-е годы (только в северных регионах страны сохранилась интенсивная грантовая поддержка из Скандинавских стран). Фонды переключились на работу с властью и ее представителями, отмечает Лев Шлосберг. Как следствие, многие НКО выпали из международных сетей, где они систематически обменивались знаниями и опытом.

Результатом этих событий  стала серьезная трансформация "третьего сектора". Если раньше "общественники" могли надеяться на постоянное финансирование фондов и за счет этого спокойно обслуживали свою целевую группу, то сегодня западные доноры выделяют средства в основном на пилотные проекты и разработку новых методик. "НКО встали перед выбором: или прекращать оказание социальных услуг и сосредоточиться на методологии, или искать способы взаимодействия с государством и бизнесом", - говорит исполнительный директор петербургского Центра развития некоммерческих организаций Евгений Мачнев. Сегодня выживают только сильные - те, кто смог найти долгосрочных партнеров внутри страны.

Инновационный потенциал  НКО вытекает из самого характера их деятельности. Как отмечает директор архангельского центра поддержки НКО "Гарант" Федор Логинов, негосударственные организации мобильнее, ближе к потребителю услуг, способны быстрее меняться и подстраиваться под ситуацию, чем бюджетные учреждения. НКО, как правило, лучше знают потребности своей целевой группы и обладают более высокой мотивацией. Кроме того, объединяясь в сети, НКО обмениваются профессиональным опытом и создают те самые инновационные социальные продукты. Это, например, учебные программы "школ диабета", система временных приемных семей, программы реабилитации наркозависимых, разные методики помощи пожилым. Наиболее яркий пример сетевого взаимодействия на Северо-Западе - петербургская ассоциация "ГАООРДИ", которая объединяет около 140 организаций, помогающих детям-инвалидам и их семьям, и реализует серию комплексных программ реабилитации и развития.

Еще одно преимущество НКО  состоит в том, что им приходится конкурировать с бюджетными организациями, предлагая лучшее качество обслуживания за меньшие или сравнимые деньги. Государственные и муниципальные учреждения не имеют стимулов к повышению качества своей работы, поскольку финансирование им предоставляется без условий. Напротив, негосударственная организация, которая получает финансирование на конкурсной основе, должна предложить более выгодный проект и продемонстрировать четкий результат (конечно, и тут возможны злоупотребления, но это - отдельная проблема). Разумеется, в социальной сфере речь о прибыльности не идет, но сотрудничество с НКО позволяет государству более экономно и рационально расходовать свои ресурсы.

Сегодня в России потенциал НКО так и остается потенциалом. Лишь наиболее активные организации, пользующиеся постоянной поддержкой бизнеса и государства, смогли создать разветвленные и стабильные программы социальной помощи, но даже им остро не хватает средств. "У большинства российских НКО нет текущего финансирования, и они обречены на ситуативную деятельность", - отмечает Федор Логинов. Такие организации могут реализовать разовый, пилотный проект, в лучшем случае обслуживают небольшую группу населения в конкретной местности и не более того.

Основные источники доходов  НКО - это членские взносы и пожертвования со стороны бизнеса. Как утверждают эксперты Института экономики города, "высокий уровень безвозмездных пожертвований, образующих финансовую базу НКО, говорит о щедрости российского бизнеса, благотворительных фондов и населения. Но в то же время он является показателем финансовой неустойчивости, нестабильности положения сектора в целом". Конечно, сегодня НКО стремятся выстраивать более долгосрочные отношения с бизнесом, однако недостаток бюджетного финансирования все равно означает риск для стабильной работы по оказанию социальных услуг.

Как говорит руководитель проектов направления "Социальная политика" Института экономики города Кирилл Чагин, полноценного рынка социальных услуг в России не существует, поскольку система социальной помощи монополизирована бюджетными учреждениями. Эти учреждения всегда находятся в более выгодной позиции, чем НКО. С одной стороны, они имеют постоянное гарантированное финансирование, которое привязано не к качеству работы, а к количеству оказываемых услуг. С другой стороны, они располагают пусть устаревшей, но все же важной инфраструктурой, включая здания, оборудование, автомобили.

Как следствие, большинство  НКО вынуждены ограничивать свою деятельность простыми социальными  услугами. Это программы социально-психологической  реабилитации, консультирование по всевозможным льготам, ЖКХ и другим социальным проблемам, надомное обслуживание пенсионеров и инвалидов, сбор пожертвований, закупка одежды и лекарств, несложные учебные программы, организация трудовой практики и досуга. "Третий сектор" по большому счету лишь дополняет деятельность традиционных учреждений соцзащиты и не составляет им никакой конкуренции.

Государство постепенно осознает возможности НКО в решении социальных проблем и сотрудничество между властью и "третьим сектором" неизбежно будет развиваться. В некоторых городах это взаимодействие уже закреплено на уровне целевых программ. Так, в Петербурге ассоциация "ГАООРДИ" выступила одним из разработчиков и исполнителей программы "Дети-инвалиды", по которой ежегодно проходят реабилитацию несколько тысяч детей. Архангельский центр "Гарант" ежегодно получает по городской целевой программе около 1,5 млн рублей бюджетных денег и обязан привлечь столько же внебюджетных средств; полученная сумма по конкурсу распределяется между поставщиками социальных услуг. В Петрозаводске и Мурманске в 2006 году впервые проводятся конкурсы муниципальных грантов для НКО. В Пскове положение о муниципальном гранте находится на рассмотрении в Городской думе.

Однако это финансирование пока не имеет системного характера и ограничивается небольшими суммами. В том же Мурманске на гранты НКО в бюджете 2006 года выделено всего 370 тыс. рублей. Центр "Гарант" около 75% финансирования направляет бюджетным учреждениям, которые за счет своей инфраструктуры имеют преимущество в любом конкурсе. Фактически эта государственная поддержка сводится к поощрению наиболее успешных организаций.

Специалисты Института экономики  города настаивают, что этих мер  недостаточно: назрела радикальная  демонополизация рынка социальных услуг, и государство должно обеспечить реальную конкуренцию за бюджетные средства в этой сфере. С одной стороны, необходимо допустить НКО к конкурентной борьбе за бюджетные деньги, выделяя гранты на социальные проекты в рамках бюджетной программы соцзащиты. С другой стороны, следует сделать государственные и муниципальные учреждения самостоятельными и обязать их участвовать в конкурсах наравне с НКО.

Конечно, речь не идет о полном переводе системы социальной защиты на конкурсную основу. Этого нет ни в Европе, ни в США, и, как отмечает Кирилл Чагин, во многих случаях конкурсный принцип будет неэффективен просто из-за отсутствия потенциальных конкурсантов. Кроме того, конкурсы надо вводить постепенно, начиная с тех услуг, которые не требуют серьезного инфраструктурного обеспечения. Однако в любом случае нужно всячески поощрять движение региональных и местных властей в сторону демонополизации этого рынка. Пока же, по информации Чагина, лишь в Тюмени несколько учреждений соцзащиты были преобразованы в автономные некоммерческие организации и должны участвовать в конкурсах на муниципальные гранты; подобная инициатива рассматривается также в Перми. Власти других городов и регионов к столь серьезным шагам не готовы.

Еще одна проблема, которую  непременно нужно решить для перехода на рыночный формат отношений, - это единые правила игры для участников рынка, то есть стандарты оказания социальных услуг. Разработки таких стандартов ведутся во многих регионах. При Законодательном собрании Санкт-Петербурга, например, создана рабочая группа по подготовке подобного документа с участием представителей НКО; по словам Евгения Мачнева, результат ожидается в течение ближайших полутора-двух лет. Однако, как замечает Кирилл Чагин, на практике разработчики стандартов социальной помощи сталкиваются с большими трудностями - они понимают, например, цель оказания услуги, но не могут сформулировать ни четкие критерии оценки ее качества, ни требования к порядку ее оказания. На местах попросту не хватает экспертов, способных описать соцзащиту как систему продуктов, и это существенно тормозит процесс создания конкурентного рынка социальных услуг.