Основное направление развития в постсоциалистичеком государстве

Впрочем, само формирование последних - пожалуй, одна из наиболее сложных задач постсоциалистического перехода. То, что суть экономики постсоциалистического перехода - это в первую очередь перераспределение ресурсов, связанных в неэффективных производственных процессах и предприятиях, в пользу эффективных, способных выдерживать рыночную конкуренцию, ни для кого не было секретом к моменту краха коммунизма. Неожиданными стали масштабы трудностей, связанных с формированием самого сектора эффективно функционирующих в рыночных условиях предприятий; время, необходимое для того, чтобы этот сектор стал на ноги, оказался в состоянии компенсировать своим ростом свертывание нежизнеспособных производств.

1.3.3 Менеджмент

Сегодня, по накоплению опыта, причины соответствующих трудностей очевидны. И дело здесь не только в структурных аномалиях, оставленных в наследство социализмом; в гипертрофированном развитии военного производства и обслуживающих его отраслей; в неприспособленности значительной части производственных мощностей к работе на удовлетворение потребительского спроса; в гигантомании и хронически низком качестве выпускаемой продукции. Предприятия, способные эффективно функционировать и развиваться в рыночных условиях, - это не только адекватные производственные мощности. В первую очередь - это эффективный менеджмент, понимающий, что такое маркетинг и управление финансами, способный гибко адаптироваться к жестким условиям рыночной конкуренции. И этот приличный менеджмент, персонал, обладающий необходимыми предпринимательскими навыками, нужны не на нескольких показательных маяках постсоциалистической рыночной экономики, а на десятках и сотнях тысяч предприятий. Все сложившиеся за десятилетия социализма традиции и навыки управленческого персонала (концентрация внимания на производстве и снабжении, а не на реализации и финансах, поведенческие стереотипы «экономики дефицита», отсутствие навыка анализа рынков и рыночных возможностей, низкое внимание к качеству продукции и т. д.) оказываются контрпродуктивными в радикально изменившихся условиях. Между тем идея, что новую управленческую элиту можно откуда-то получить по заказу, оказывается явно утопичной. Даже когда новая элита начинает подрастать, формируемая реалиями рыночной экономики, это не означает, что старые управленцы, не умеющие наладить результативный производственный процесс, но способные на протяжении значительного времени выдавливать последние соки из умирающих социалистических предприятий, охотно подвинутся и уступят место.

Не стоит переоценивать  и возможности постсоциалистического  государства непосредственно направлять этот процесс. Энергичные программы подготовки рыночно ориентированных кадров, разумеется, полезны, но требуют значительного времени и лишь умеренно эффективны. Позиции старой управленческой элиты в государственном аппарате - по меньшей мере, в первые годы после краха социализма - оказываются достаточно сильными вне зависимости от ориентации руководства правительства. В такой ситуации надеяться на активную роль государства в масштабной смене большей части управленческой элиты было бы слишком оптимистично. Этот период наступает не сразу и протекает в нелегкой борьбе.

Таким образом, крах тоталитарного  политического режима автоматически запускает процесс саморазрушения социалистической экономической системы, для которой он был необходимым несущим каркасом. Быстро выявляется невозможность сохранения значительной части экономических структур и производств. Вместе с тем, формирование институтов и традиций, необходимых для удовлетворительного функционирования, тем более роста рыночной экономики требует времени. Отсюда - неизбежность протяженного периода падения производства после краха социализма (постсоциалистической рецессии), когда высвобождение ресурсов из традиционных секторов и производств не в полной мере компенсируется ростом рыночного сектора.

2. Развитие российской экономики в постсоциалистический период

2.1 Осуществление     постсоциалистических      реформ     на    постсоветском пространстве

Деморализованная советская элита была неспособна к жесткому и немедленному подавлению любых признаков недовольства, это решило судьбу социалистической системы. Достаточно сравнить кровавое и решительное подавление протеста в период расцвета империи (Новочеркасск, 1962 г.) с картиной трясущихся рук власти при любых попытках применения насилия (Тбилиси 1989 г., Вильнюс 1991 г. и т. д.), чтобы понять главное из того, что в это время происходило в Советском Союзе: из страны уходил вбивавшийся десятилетиями панический ужас перед начальством.

То, что смыслом всей системы государственного устройства СССР было всевластие КПСС, ни у одного разумного человека, жившего в нашей стране, никогда не вызывало сомнения. Поэтому вполне естественно, что когда страх перед партией и тайной полицией начал ослабевать, вся государственная машина, лишенная стержня, стала распадаться на куски. Ни в формальных законах, ни в традициях не было ответов на базовые вопросы: как соотносятся права Союза с правами союзных республик, союзных республик с правами автономных, областей с республиками, городами и районами? Что делать, если органы власти разного уровня принимают противоположные решения при рассмотрении одного и того же вопроса? И все это в стране, где вся система хозяйственных связей может действовать лишь при жестком контроле за выполнением директивных планов.

Перечитав советскую  периодическую печать 1989-91 гг., можно  увидеть картину рушившейся плановой дисциплины, невыполненных директив, сорванных обязательств по поставкам, барьеров, выстраивавшихся на пути межрегиональных товаропотоков, исчезающего потребительского рынка и нарастающего дефицита. Все это под руководством опытных советских хозяйственников: Н. Рыжкова, В. Павлова, И. Силаева. Они понимали, что надо сделать в рамках старой системы, чтобы навести хоть какой-нибудь порядок. Но для этого была необходима фундаментальная предпосылка - вернуть страх перед жесткой неограниченной властью. А именно это-то сделать в условиях нарастающей политической дестабилизации, утраты правящей элитой уверенности в собственной правоте, ее делегитимизации было невозможно. События 19-21 августа 1991 года показали это со всей очевидностью.

Если до попытки августовского  переворота социалистическая система  разваливалась постепенно и у  части элиты были надежды силой  остановить этот процесс, то с августа  он приобретает лавинообразный характер: запрет компартии, повсеместное провозглашение приоритетов республиканских законов над союзными, полная деморализация союзных органов власти, декларация независимости Украины, утрата союзным Госбанком контроля за денежным обращением. Все это свидетельствовало о том, что старого государства уже нет. Между тем, союзные республики от этого, отнюдь, не становились автоматически полноценными государствами: у них не было таких важнейших атрибутов государственности, как границы, таможни, контроль над денежным обращением, армия и т. д.. Не удивительно, что в этой ситуации колхозы и совхозы категорически отказываются сдавать зерно, а вся система межрегиональных поставок продовольствия рушится. Именно в этих реальных условиях и было необходимо выработать программу действий нового российского руководства.

Фундаментальное отличие  развития событий на постсоветском  пространстве от ситуации в Восточной Европе состояло в том, что здесь крах социалистической политико-экономической системы одновременно совпал с крушением государства. Восточноевропейские страны получили в наследство от социализма действующие государственные институты. Их, разумеется, было необходимо перестраивать в соответствии с новыми демократическими и рыночными условиями, но сам факт их существования, однозначность законодательства, возможность дать четкие ответы на фундаментальные вопросы о том, кто контролирует границы, кто имеет монополию на применение законного насилия, кому подчиняется армия, кто устанавливает налоги, регулирует денежное обращение, расширяли выбор альтернативных программ проведения постсоциалистических реформ и перехода к рыночной экономике. Здесь была реальная возможность выбирать между более решительными и радикальными преобразованиями, которые были осуществлены в Польше, или попытками сохранения широкого круга институтов, унаследованных от социалистической эпохи, как это произошло в Румынии.

На постсоветском пространстве крах союзного государства и порожденный им институциональный вакуум существенно сужал свободу маневра и объективно выдвигал в центр внимания иной набор альтернатив. Осенью 1991 года перед российскими органами власти стояли три ключевые проблемы.

1. Союзное государство де-факто перестало существовать. Российское государство де-юре не является независимым и не имеет важнейших государственных институтов.

2. Сама российская конституция и система органов государственной власти были унаследованы от советского периода и мало приспособлены для радикально изменившихся условий. Конституция не давала однозначных ответов на вопрос о разделении полномочий между ветвями власти, между Федерацией и ее субъектами.

3. Социалистическая командная экономическая система практически перестала функционировать, система снабжения была парализована, заготовки зерна сократились до нуля, потребительский рынок был разрушен. Введенные в подавляющем большинстве регионов продовольственные карточки не отоваривались.

Собственно само наличие  первой и второй фундаментальных  проблем, разрешить которые в  течение нескольких недель было очевидно нереально, исключало возможность выбора сценария продразверстки для преодоления экономического кризиса. Поэтому вопрос о немедленном начале экономических реформ и либерализации цен в этот период перестал быть предметом экономико-политических дебатов.

Суть альтернативы была в ином. Она включала две компоненты.

1. Можно ли объединить по времени решение всех трех обозначенных выше фундаментальных проблем: юридический роспуск Советского Союза, принятие новой конституции и начало экономических реформ.

2. Как в условиях очевидной незавершенности процесса институционального и правового оформления нового российского государства запустить рыночные механизмы, преодолеть кризис снабжения городов, не имея не только важнейших традиций и институтов развитой рыночной экономики, но и даже минимально необходимых предпосылок ее функционирования.

Возможность одновременного осуществления политических и экономических реформ активно обсуждалась осенью 1991 года.

Можно выделить следующие проблемы, определившие экономическую динамику на постсоветском пространстве: 1) протяженность периода постсоветской рецессии; 2) временной лаг в структурных реформах; 3) опасность копирования институциональных решений, хорошо работающих в развитых рыночных экономиках; 4) опасность стратегий дезинфляции, включающих фиксацию валютного курса; 5) взаимосвязь финансовой стабилизации и укоренения жестких бюджетных ограничений на уровне предприятий.

2.2 Основные проблемы российской экономики

На сегодняшний день при общих положительных тенденциях кардинальных сдвигов в социальной сфере, структуре экономики, во внешней торговле РФ до сих пор не произошло; отечественной экономике по-прежнему присущ ряд системных проблем.

1. Недостаточная эффективность социальной системы. В настоящее время до 20% россиян имеют доходы ниже прожиточного минимума. Вместе с тем в топливной промышленности у 50% работников уровень доходов превышает прожиточный минимум в 20 раз, а в банковской сфере у 30% работников - в 26 раз. Коэффициент дифференциации доходов в 2006 г. достиг 15,3 раза (в 2005 г. - 14,8 раза), что является одним из самых высоких показателей в мире. Сегодня самые умные, талантливые и способные работают в сырьевых отраслях, в финансовом и торговом секторах экономики, то есть там, где хорошо платят (рисунок 1).

Рисунок 1 – Уровень  средней заработной платы в секторах экономики России, 2005 г. (руб. в мес.)

В 2006 г. сохранялась высокая  инфляция. И хотя ее общий уровень снизился по сравнению с 2005 г. до 9 %, ориентир на 2006 г. был превышен. Существенно возросли цепы на основные предметы потребления (таблица 1).

Таблица 1 – Товары и  услуги, наиболее подорожавшие в 2006 г.

Превышение ориентира  Банка России по инфляции во многом обусловлено, во-первых, усиливающимся воздействием ее немонетарных факторов (ростом тарифов в секторах ЖКХ и естественных монополий, продолжающейся корректировкой потребительских цен в соответствии с ценами мирового рынка - импортируемая инфляция, и т. д.) и, во-вторых, определенным влиянием монетарных факторов: значительным притоком ликвидности по экспортным и капитальным каналам, которая была не в полном объеме стерилизована Минфином и ЦБ РФ, а также корректировкой бюджетных расходов в сторону их повышения в течение года. Таким образом, рост денежных доходов населения и потребительского спроса лишь в ограниченной степени влияет на инфляцию, но вместе с тем является одним из факторов, играющих все большую роль в развитии национального производства.

2. Экспортно-сырьевая зависимость экономики. В целом российская экономика по-прежнему характеризуется высокой сырьевой зависимостью. На сырьевые компании приходится , капитализации отечественного фондового рынка. В то же время среди наиболее динамично развивающихся отраслей в 2006 г. оказались сегменты, связанные с потребительским рынком (рисунок 2).

Рисунок 2 – Темпы роста секторов экономики и ВВП России в 2005-2006 гг. (в %)

Рост сырьевых и неторгуемых секторов сопровождается ухудшением положения многих обрабатывающих отраслей: медленнее всего развиваются машиностроение, легкая промышленность, сельское хозяйство, а также высокотехнологичные отрасли. На ситуацию в машиностроении влияет и крайне незначительный объем инвестиций по сравнению с добывающим сектором и сферой услуг (рисунок 3).