Монетаризм

Возрождение веры в потенциальные возможности  монетаризма стимулировалось переоценкой роли денег, которую они сыграли в период 1929—1933 гг. Кейнс, как и большинство экономистов того времени, считал, что Великая депрессия в Соединенных Штатах разыгралась, несмотря на агрессивно-экспансионистскую политику финансовых институтов, которые будто бы делали все, что могли, но это оказалось недостаточно хорошим. Недавние исследования продемонстрировали, однако, совершенно обратное — финансовые органы США строго следовали дефляционной политике. За период спада количество денег в стране уменьшилось на треть. И уменьшилось оно совсем не потому, что не было охотников получить кредит, — не потому, что лошадь не хотела пить, — а потому, что Федеральная резервная система вынудила (или допустила) резкое сокращение денежной базы, стремясь застраховать себя от ответственности за нарушение ликвидности банковской системы, которую она должна была обеспечивать в соответствии с федеральным законодательством. Великая депрессия является трагическим свидетельством мощи монетарной политики, а отнюдь не ее бессилия, как были убеждены Кейнс и его последователи.

Оживление надежд, связанных с монетаризмом, усиливалось по мере того, как росло разочарование в возможностях фискальной политики, и не столько из-за того, что она в принципе неспособна воздействовать на спрос, сколько из-за того, что этого нельзя достичь по практическим и политическим соображениям. Как оказалось, расходы реагируют медленно и обладают слишком большим лагом, чтобы их можно было приспособить к изменениям экономической активности путем соответствующего изменения структуры налогов. В игру вступают политические факторы, мстя за излишнюю резкость попыток превентивной защиты, что я уже как-то продемонстрировал в одной из работ с помощью графиков. "Тонкая регулировка" — эта так легко в наш электронный век запоминающаяся формула — имеет слишком мало сходства с тем, чему она соответствует на практике, более того, она, я бы сказал, скорее похожа на настоящее зло.

Сейчас трудно себе представить, насколько радикально за последние годы изменились воззрения профессионалов на роль денег. Современный экономист едва ли даже поймет, о чем идет речь, знакомясь с расхожими представлениями двадцатилетней давности. Позвольте привести несколько примеров.

В интервью, опубликованном в 1945 г., Е.А. Гольденвейзер, тогдашний  директор исследовательского отдела ФРС, так формулировал главную цель монетарной политики: "...поддерживать стоимость государственных облигаций... Страна должна привыкнуть к 2,5%-й ставке по долгосрочным денежным вкладам, так как придет время, когда доход на первоначальный капитал уже нельзя будет не ограничивать, как это было в прошлом" (4, с. 117)'.

В книге "Финансирование американского процветания", вышедшей в 1945 г. под редакцией Пола Хоумена и Фрица Махлу-па, Элвин Хансен отвел девять страниц "проблеме сбережений и инвестиций", ни разу не употребив слов "учетная ставка" или что-нибудь близкое по смыслу (5, с. 218—227). Ф. Махлуп там же писал.- "Вопросы, касающиеся учетной ставки, и в частности ее стабильности и колебаний, не относятся к тем, которые следует признать жизненно важными, но скорее к тем, которые вносят неразбериху" (5, с. 466). Там же, в статье Джона Г. Уильямса, бывшего не только профессором Гарварда, но и в течение длительного времени советником в администрации нью-йоркского Федерального резервного банка, читаем: "Я не вижу никакой перспективы в оживлении общего монетарного контроля в послевоенный период" (5, с. 383).

А вот перед  нами труд, появившийся тогда же и посвященный послевоенной политике, — "Планирование и цена полной занятости" под редакцией Аббы Лернера и Франка Граама (6). В нем' представлены все оттенки мнений — от Генри Саймонса и Франка Граама до Аббы Лернера и Ханса Найссера. И тем не менее в своем блестящем обзоре помещенных в книге статей Альберт Галази счел возможным заявить, что хотя "авторы не обсуждали проблемы денежного предложения и не рассматривали специально кредитную политику в качестве средства лечения надвигающегося спада... а бороться с инфляцией можно более эффективно, повышая учетную ставку... но другие антиинфляционные меры более предпочтительны" (6, с. 23—24). Вышедший в 1948 г. под редакцией Говарда Эллиса "Обзор современной экономической мысли" был задуман как "официальная" попытка кодифицировать экономические течения. Один из авторов обзора писал: "В области компенсационных мер, как я полагаю, фискальная политика должна служить плечом, принимающим основную нагрузку. Ее главный соперник — монетарная политика оказалась дисквалифицированной на институциональном уровне. Таким образом, страна, видимо, приговорена на длительный срок к той низкой учетной ставке, которая существует сейчас" (1, с. 208).

Приведенные цитаты должны дать представление о направлении экономической мысли, существовавшем каких-нибудь два десятка лет назад. Если же вы захотите продвинуться в этом занятии чуть дальше, я посоветовал бы сравнить разделы, посвященные деньгам, — если вам удастся их обнаружить — в учебниках первых послевоенных лет с обширными разделами современных трактатов, особенно если это разные издания одной и той же книги.

     Сейчас  маятник опять далеко отошел от тогдашнего состояния и если не достиг положения конца 20-х гг., то уж, во всяком случае, ближе к нему, чем к положению 1945 г. Разумеется, есть много отличий: теперь в монетарной политике находят меньше потенциальных возможностей, чем это виделось тогда, изменились и критерии профессионального подхода к ней — ей уже не отводят роль поводыря. В те времена она была призвана повышать стабильность цен и охранять золотой стандарт, основными критериями ее эффективности служили состояние "денежного рынка", объем "спекуляций" и движение золота. Сегодня первенство отдается обеспечению полной занятости и предотвращению инфляции, которая продолжает оставаться хотя и важной, но все же задачей второго плана. И главное, что изменилось, так это критерии оценки, сместившиеся от подчеркнуто первостепенного значения,  которое  прежде  приписывалось  денежному  рынку, учетным ставкам и количеству денег, к уверенности, что уже сам по себе уровень занятости служит достаточным показателем характера проводимой политики.

  И все  же я хотел бы еще раз  обратить внимание на схожесть ( взглядов конца 20-х и теперешних  именно потому, что серьезно опасаюсь, как бы не повторилась ситуация тех лет, а именно как бы не стали отводить монетарной политике большую роль, чем  она способна сыграть, возлагать на нее решение таких задач, которые она заведомо решить не может, а в результате ей не позволят сделать и того, что под силу.

Литература:

1. История экономических  учений: (современный этап) Учебник  / Под общ. Ред. А.Г. Худокормова. – М.:ИНФРА-М, 2002.

2. История экономических  учений: Учеб.-практ. пособие / Г.А.  Шмарловская. - Мн.: БГЭУ, 2003.

3. Фридмен Милтон: Если бы деньги заговорили…  / Пер. с англ. – 2-е изд. –  М.: Дело, 2002.