Монетаризм

Допустим, правительство  решило сократить безработицу до уровня Ua. Оно проводит политику инфляционного стимулирования совокупного спроса, что связано с увеличением денежной массы в обращении. Первоначальным эффектом, как считает М. Фридмен, будет рост номинальной заработной платы и спроса на производимую продукцию, который наемные рабочие и предприниматели с учетом прошлых (т.е. более низких) инфляционных ожиданий воспримут как рост реальной заработной платы и как рост-реального спроса на товар. В результате хозяйственные агенты увеличивают предложение труда и расширяют производство, что перемещает экономику в положение Г.

Однако с  течением времени экономические  агенты осознают, что их инфляционные ожидания были заниженными и реального  роста заработной платы не произошло.

Принимая в  расчет новый уровень инфляции, они  начинают повышать свои требования к заработной плате. В краткосрочном аспекте, считает М. Фридмен, можно поддерживать уровень безработицы Ua и удовлетворять все более растущие требования рабочих ценой опережающей, «аксе-лерационной» инфляции1.

Однако долгое время такое положение дел сохраниться не может. В долгосрочной перспективе и предприниматели, и наемные рабочие начинают учитывать новый уровень инфляции в своих решениях. В результате экономика снова возвратится в положение «естественного» уровня безработицы, но только при более высоком уровне инфляции (точка Y).

Из монетаристского  анализа кривой Филлипса следует, что  стимулирование экономического роста и искусственное поддержание занятости выше «естественного» уровня ведет к утрате контроля над инфляцией, как, например, произошло в Великобритании в 1964 г., когда инфляция за короткий срок выросла с 3,9% до 16%.

Поэтому, считают  монетаристы, надо отказаться от политики инфляционного стимулирования спроса, а на первый план выдвинуть единственно достижимую для экономической политики цель — борьбу с инфляцией.

М. Фридмен выдвигает  идею, что вмешательство государства  посредством бюджетной политики «приводит к уменьшению способности ценового механизма управлять экономическим процессом, искажению относительных цен и более высокому уровню безработицы».

Условием стабилизации экономической системы М. Фридмен  считает формирование устойчивых и  обоснованных инфляционных ожиданий. Тогда уровень безработицы будет  независим от уровня инфляции, ведь : «важна не инфляция вообще, а только неожиданная инфляция; устойчивого компромисса между инфляцией и безработицей не существует». В качестве примера Фридмен приводит страны Латинской Америки, где при высокой инфляции безработица поддерживается на постоянном уровне.

Для правильного  формирования инфляционных ожиданий правительство должно идти на сотрудничество с населением, «постоянно информируя его о том, что оно собирается делать, создавая тем самым основу для правильных решений, вместо того, чтобы пытаться его обмануть».

Экономическая политика монетаризма

В концентрированном  виде полемика между кейнсианской и  монетаристской школами выразилась в их воззрениях на цели и методы экономической политики государства.

Основой экономической  политики кейнсианцы считают предвидение  развития текущей ситуации с тем, чтобы легче маневрировать между различными целями (занятость, рост, внешний баланс и др.). Монетаристы, напротив, видят в дискреционной (т.е. проводимой «по своему усмотрению») политике правительства главное зло.

Целью кейнсианской экономической политики является достижение высокого уровня занятости и обеспечение максимальных темпов роста производства. Для монетаристов главное —обеспечить ценовую стабильность, устойчивость денежной единицы. Состояние показателей «реального» сектора определяется в их моделях структурными факторами и не может быть изменено средствами экономической политики. Поэтому они выступают против «активизма» и стремления устранить циклические колебания конъюнктуры.

При этом, если важным объектом макрорегулирования у кейнсианцев является процентная ставка (предполагается, что она влияет на объем и динамику инвестиций), то у монетаристов в этой роли выступает объем денежной массы.

Еще в работе 1948 г. «Монетаризм и фискальные рамки  для экономической стабильности» М. Фридмен выдвинул идею регулирования объема денежной массы автоматическим способом, выступая против волевых решений ФРС. Здесь он формулирует функции государства: создание стабильных политических, правовых и экономических условий для обеспечения состояния полной определенности. Средствами для достижения этих целей являются «политическая свобода, равенство исходных экономических условий и конкурентный порядок».

Далее он предполагал  сочетать монетаристскую и бюджетную  политику посредством влияния государственного бюджета на объем денежной массы, а также сохранять на неизменном уровне такие элементы бюджета, как общая сумма расходов, трансфертные платежи, ставки налогообложения.

В периоды циклических  спадов будет образовываться дефицит  бюджета, в период подъема — положительное сальдо. При этом объем денежной массы будет автоматически следовать за состоянием бюджета: дефицит будет означать уменьшение количества денег, положительное сальдо — их увеличение.

Однако позже  М. Фридмен упростил метод автоматического регулирования объема денежной массы, сведя его к так называемому «денежному правилу»: устойчивый прирост количества денег из года в год, совпадающий с ежегодным темпом роста реального ВНП в длительной перспективе. Фридмен определяет этот показатель на уровне 3—5% в год.

Темп роста денежной массы для обеспечения постоянного уровня цен зависит, по Фридмену, также и от эластичности спроса на деньги по доходу. Это значение Фридмен определяет равным 2, то есть «1% роста реального дохода соответствует 2% прироста реального количества денег и 1% роста отношения «наличность/доход».

При этом М. Фридмен  настаивает на жестком соблюдении своего «денежного правила»: без учета колебаний  экономической конъюнктуры из месяца в месяц, из года в год объем  денежной массы должен изменяться по введенному нормативу.

Долгое время  ФРС не внимала рекомендациям  монетаристов о применении «денежного правила». И только возросшая инфляция, нестабильность валютных курсов и непрекращающийся рост процентных ставок в начале 70-х гг. заставили ФРС пересмотреть свои позиции. Так, в 1974 г. западногерманский Бундесбанк объявил о введении ориентиров роста банковских резервов и наличных денег на 12-месячный период. В том же году Швейцария ввела показатель допустимого роста объема денежной массы (агрегата Ml). В 1975 г. Конгресс США обязал ФРС публиковать в печати основные макроэкономические показатели состояния финансовых рынков: агрегаты Ml, M2 и МЗ; основные процентные ставки, а также доходность по государственным облигациям (бонов) 3-, 6-месячным и 10-летним.

За США последовали  Великобритания, Франция и другие европейские страны.

Для стран-членов ЕЭС были приняты параметры: прирост.объема денежной массы (не более 5—8% в год), изменение валютного курса (не более 5—6% в год).

Другим важным пунктом при определении экономической политики государства стало признание существования длительных и непредсказуемых лагов между изменением денежной массы и сдвигом в производстве. М. Фридмен ссылается на статистические расчеты, проведенные им совместно с А. Шварц, согласно которым поворотные точки темпов роста (или замедления) денежной массы намного опережают поворотные точки хозяйственного цикла — в среднем на 16 месяцев в случае подъемов и на 12 месяцев — в случае циклических спадов. Дискреционная политика ФРС может не только не иметь положительных последствий, но и нанести серьезный вред, поскольку ее эффект проявится через много месяцев после применения мер в совершенно иной обстановке.

Считается, что  популярность монетаризма была подогрета  распространением либерально-консервативной идеологии в политическом мышлении Запада.

Сам Фридмен, анализируя результаты монетаристской политики в  разных странах, был далек от безудержного оптимизма по поводу ее «лечебных» свойств. Он писал, что монетарные рычаги настолько чувствительны, что пользоваться ими нужно очень осторожно. Ведь «наше знание о взаимосвязях между денежной массой, ценами и производством настолько ограничено, что оперирование ими на практике может принести больше вреда, чем пользы».

В свое время он заявил, что «боится приписывать монетарной политике большую роль, чем она в состоянии выполнить; боится требовать от нее результатов, которые она не может дать и, в конце концов, боится не дать ей сделать того, что она сделать действительно в состоянии», явил о завершении в стране программы «социального рыночного хозяйства», превратившей ее в «сформированное общество».

Основными принципами современного рыночного хозяйства  являются: саморегулирование экономики, государственная поддержка функционирования рынка, создание условий для эффективной конкуренции, стабильность денег, использование социальных амортизаторов, оптимальное сочетание рынка и государства.

Роль монетарной политики

Большинство экономистов  сходятся в том, что главными целями экономической политики должны быть высокая занятость, стабильные цены и быстрый рост. Разногласия начинаются с вопроса о совместимости этих целей, причем те, кто считает ответ положительным, имеют разные взгляды на последовательность их достижения. И уж ни о каком согласии не приходится говорить, когда речь заходит о роли различных инструментов, которые надлежит использовать для достижения поставленных целей.

Темой настоящего выступления является роль одного из таких инструментов — монетарной политики. Что вообще она может дать? Как ее следует проводить, чтобы получить максимальный эффект? Разброс мнений по этим вопросам весьма велик. Всплеску энтузиазма, вызванному в свое время заявлением Федеральной резервной системы о проведении новой политики, многие   обозреватели   приписывают   относительную   стабильность 20-х гг., достигнутую якобы за счет способности ФРС осуществлять тонкую настройку, если пользоваться модным сейчас термином. Тогда широко распространилась уверенность в наступлении новой эры, когда циклических спадов удастся избежать благодаря могуществу монетарной технологии. Подобные взгляды бытовали как среди специалистов, так и среди непрофессионалов, хотя и там и там раздавались диссонирующие голоса. Великая депрессия разрушила эту наивную приверженность монетаризму. Общественное мнение качнулось в противоположную сторону. Монетарную политику стали уподоблять тетиве — ее можно натянуть и остановить инфляцию, но нельзя ее ослабить, чтобы выйти из рецессии. Можно подвести лошадь к воде, но нельзя заставить ее пить. Вскоре, однако, на смену столь  афористичной теории  пришел  строгий  умозрительный анализ Кейнса.

Кейнс предложил  одновременно и свое объяснение неспособности монетарной политики остановить депрессию, и немонетарную интерпретацию последней, и, наконец, немонетарную же альтернативу предотвращения ее. Его концепция была с жадностью воспринята обществом. Если предпочтение ликвидности является абсолютом или чем-то близким к тому — а сам Кейнс верил в это даже во времена жесточайшей безработицы, — учетные ставки не могут быть снижены монетарными мерами. А коль скоро они лишь в малой степени влияют на инвестиции и потребление — так утверждали Хансен и другие американские последователи Кейнса, — то снижение их, будь оно даже практически осуществимо, принесло бы немного пользы. Монетарная политика была дважды проклята. Спад, подготовленный согласно этой теории сжатием инвестиций, недостатком инвестиционных возможностей или, наконец, тупой бережливостью, не может быть остановлен, утверждала теория, с помощью монетарных средств. Однако существует альтернатива монетарной политике — политика фискальная: государственные расходы способны заменить частные инвестиции, налоговые послабления подорвут тупую бережливость.

Широкое распространение подобных взглядов в экономической науке привело к тому, что примерно на два десятилетия монетарной политике был навешен ярлык устаревшего реакционного учения, которое сменила затем новая экономическая теория. В ней деньги не имеют значения, их роль сводится к тому, чтобы снизить учетную ставку и держать на минимальном уровне бюджетные выплаты по процентам, облегчая "эвтаназию рантье", да еще, быть может, способствовать увеличению совокупного спроса, раздувая государственные расходы.

Подобные взгляды привели к широкому использованию политики дешевых денег в послевоенный период. И ей был нанесен жестокий удар, когда центральные банки разных стран друг за другом были вынуждены заявлять о своей неспособности поддерживать далее учетную ставку на низком уровне. У нас в стране крах этой политики был публично признан в соглашении ФРС с Министерством финансов 1951 г., хотя цены государственных облигаций формально оставались фиксированными до 1953 г. Инфляция, стимулированная политикой дешевых денег, оставалась тогда на уровне сегодняшнего дня и не явилась предвестником громко обсуждавшейся угрозы послевоенной депрессии. Но она привела к оживлению интереса к потенциальным возможностям монетарной политики.

Интерес к монетаризму  экономистов был в значительной степени инициирован теоретическими работами Хаберлера (почему-то связываемыми с именем Пигу), который открыл еще один канал — изменение уровня богатства, — через который посредством реального количества денег можно влиять на совокупный спрос, даже если при этом ставки остаются постоянными. Такая теоретическая находка не подрывала кейнсианских аргументов, направленных против потенциальной ортодоксии монетаристских мер, поскольку предпочтение ликвидности оставалось абсолютным правилом и в обычных монетарных операциях деньги просто заменялись другими активами, не влияя на общую величину богатства. Однако из нее следовало, что изменение богатства, достигнутое любыми способами, всегда влияет на общие расходы. Еще более существенно, что данная теория подводила мину замедленного действия под ключевое положение кейнсианской доктрины о том, что безработица является естественным результатом рыночных процессов, хотя в ней и допускалось, что при гибких ценах состояние равновесия с полной занятостью может не существовать и, следовательно, безработицу опять можно объяснять негибкостью цен и несовершенством рынка.