Мировая экономика в начале XXI века

Так, в Европе период медленного роста  – стагнации, продолжавшийся с конца 1990 г. по первую половину 1992 г., в 1993 г. завершился полномасштабным спадом. Валовой продукт ЕЭС сократился на 0,5 п.п. – второй раз за 35- летнюю историю Сообщества. До этого падение (0,9 п.п.) было зарегистрировано лишь в 1975 г. после первого нефтяного шока. В отличие от событий того периода, циклическое движение сейчас было менее выражено – кризис «обрамляли» фазы более медленного экономического роста. По оценкам специалистов, общие потери в последнем цикле могли превысить масштабы 1975 г. и 1980-1983 гг.

Проявилась  отчетливо и разнонаправленность  движения конъюнктуры в крупных  регионах мира. В середине 70-х годов  циклические спады экономики  в Японии, Европе и США пришлись на 1975 г. Совпадение спадов в следующем  цикле было меньшим, но ненамного  – они уложились в 1982-1983 гг. В последнем же цикле хронология, длительность и глубина кризисов существенно отличались по странам.

Так, в североамериканском регионе пик  расцвета экономики был достигнут  в 1989 г., а кризис пришелся на 1991 г., тогда  как в Европе и Японии высшие точки подъемов были зарегистрированы только в 1990-1991 гг., а максимальная глубина кризиса – не раньше 1993 г.

Той или иной степени синхронизации  в 70-х и 80-х годах способствовали нефтяные шоки, носившие глобальный характер. Тем не менее, по мере затухания их последствий циклическая динамика в ведущих странах приобрела заметно автономный характер. В данном цикле страновые и региональные шоки, хотя и имеющие во многом общую природу, были более значительны, чем глобальные. Так, одним из таких региональных шоков стало сокращение в США спроса на военную продукцию. На экономической конъюнктуре в Европе сказалась бюджетная экспансия, развернувшаяся в Германии после объединения. По своему пути шло развитие конъюнктуры и в Японии.

Одним из важнейших отличий нынешнего подъема от предшествующих является то, что он не сопровождается значительным ростом цен. Напротив, темпы инфляции упали до уровней, не виданных с 60-х годов, в 1994 г. в семи ведущих странах мира они составили всего 2,3%, то есть приближались к минимальному с 60-х гг. значению. И хотя в 1995 г. они повысились, но оставались, всё еще, относительно невелики, особенно если учесть, также уровни загрузки мощностей.

Среди важнейших причин более слабого, чем в прошлом, инфляционного  давления на восходящих фазах цикла выделяется не только асинхронность циклической динамики в ведущих мировых экономических центрах. Внедрение трудосберегающих технологий и ослабление профсоюзов также позволили добиться опережения темпов роста производительности труда над темпами повышения заработной платы. Считается, что рост издержек, особенно на заработную плату, тормозят, кроме того, дерегулирование и известное усиление конкуренции со стороны производителей из развивающихся и бывших социалистических стран.

Значимой  особенностью развития мировой экономики 90-х гг., наиболее четко обозначавшейся к середине десятилетия, явилось постепенное, непоследовательное, но всё же очевидное преодоление промышленного слада. Деловые циклы ведущих стран мира по-прежнему сохраняют определенную ассиметрию.

Так, подъем наблюдается в США, преодолевает застой Япония, закончился длительный период стагнации в Великобритании, после воссоединения, инициировавшего  крупные инвестиции для выравнивания развития экономики старых и новых  земель, справляется со спадом Германия. Франция и Италия находятся всё еще в полосе низкой деловой активности, но и у них появились признаки оживления. По данным ОЭСР, темпы роста ВВП стран Западной Европы в 1994 г. составили 2,7%, а в 1995 г. – не менее 2,9%.

В последние годы несколько улучшились перспективы развивающихся стран, хотя и в этой группе ситуация далеко не одинакова. Оживление началось после заметного спада 80-х годов – периода, получившего у специалистов название «потерянное десятилетие». Предстоящие десять лет могут оказаться периодом подъема стран развивающегося мира – ежегодный рост ВВП достигнет 4,7% по сравнению с 2,7% в предыдущий период, что позволит ликвидировать массовую бедность в этих странах, а, следовательно, заметно расширит рынки сбыта в масштабе мировой экономики.

Глава 3. Глобализация мировой  экономики

Развернувшийся в настоящее  время процесс глобализации мировой  экономики радикально меняет все  экономические отношения и механизмы. В этих условиях перед национальными  правительствами встает задача адекватного  ответа новому явлению. В чем же заключаются  те новые опасности, которые несет в себе глобализация, и какова роль государственного сектора в политике обеспечения национальной безопасности и развития экономики?

3.1 Глобализация и деятельность  транснациональных корпораций

В экономической литературе постоянно отмечается, что одним из важнейших проявлений глобализации, а может быть, и ее сущностью, является деятельность крупных транснациональных корпораций (ТНК).

3.1.1 Сосредоточение в руках крупных  корпораций огромного экономического  потенциала

Возможности ТНК определять лицо национальных экономик, а теперь и всей мировой экономики, тесно связаны с концентрацией в их руках огромной экономической мощи. Современные ТНК обладают огромными финансовыми средствами, которые могут быть пущены не только на производственные нужды, но и на лоббирование своих интересов вплоть до подкупа соответствующих должностных лиц и формирования благоприятной институциональной среды. Данный факт дает им колоссальные преимущества в конкурентной борьбе и ставит их в привилегированное положение.

Однако «выбивание» крупными корпорациями для себя особых хозяйственных условий  базируется на их вполне объективных  преимуществах. Так, в США и Великобритании в компаниях с числом занятых  более 10 тыс. человек проводится 80% НИОКР, в то время как на предприятиях с числом занятых до 1 тыс. человек – менее 5%. Аналогичным образом обстоят дела и в Японии, где крупные фирмы с капиталом более 1 млрд. йен осуществляют 86% всех НИОКР. Обладая подобной инновационной мощью, крупный бизнес способен поддерживать свое финансовое лидерство сколь угодно долго, трансформируя его в дальнейшее наращивание технологических и организационных преимуществ.

Помимо инновационного потенциала крупные компании обладают еще и  колоссальной «объемной» мощью, предполагающей захват подавляющей части рынков сбыта и ресурсов. Так, в США на долю 100 крупнейших корпораций приходится не только 90% научно-исследовательских разработок страны, но 60% ВНП и 45%; всей рабочей силы. Проведенные нами на основе приведенных данных расчеты показывают, что производительность труда на 100 крупнейших корпорациях США в среднем на 82% выше, чем на остальных предприятиях страны. Таким образом, масштабная экспансия крупного бизнеса сопровождается существенным преимуществом в эффективности производства, которое, в конечном счете, воплощается в экономию на производственных издержках.

Как же данная тенденция накладывается  на российскую специфику?

Из-за незавершенности процесса формирования крупных корпораций Россия в процессе глобализации почти не участвует. Так, на долю США, Японии, Германии, Великобритании и Франции приходится 90% всех самых крупных компаний мира; Россия в этой иерархии не занимает значимой позиции. Частично это связано с тем, что российские власти совершили стратегическую ошибку, пойдя на приватизацию и разукрупнение крупных монополий. Между тем в России наблюдается та же экономическая закономерность: крупные хозяйственные структуры более эффективны и конкурентоспособны, чем мелкие и средние⁵.

3.1.2 Агрессивная политика крупных  корпораций

Глобализация предполагает открытие национальных рынков, а открытие национальных рынков стимулирует их «заполнение» крупными ТНК. В настоящий момент Россия уже в полной мере испытывает на себе последствия вхождения в  мировую экономику. Так, значительную долю рынка безалкогольных напитков захватили два мировых гиганта – «Coca-Cola» и «PepsiCo»; более половины пивного рынка контролируется иностранными компаниями. Причем многие иностранные компании идут не по пути создания новых производственных мощностей, а по пути поглощения российских производителей. Примером особо агрессивной стратегии является фирма «Nestle», которая за короткий промежуток времени поглотила шесть российских предприятий. Аналогичная ситуация имеет место с «British American Tobacco», которая приобрела 3 табачных фабрики – в Москве, Санкт–Петербурге и Саратове.

Имеются примеры превращения российской экономики в конкурентную площадку для иностранных ТНК. Так, два  энергетических гиганта – шведско–швейцарская «АВВ» и немецкая «Siemens» - соперничал между собой за покупку пакета акций не только крупнейшего производителя электрооборудования в Чехии «Scoda Plzen a.s.», но и крупнейшего производителя генераторов в России АО «Электросила». Причем, если «Siemens» более лояльна к местным компаниям, то «АВВ» обычно стремится к приобретению полного контроля над ними. Данный пример интересен еще и следующим: страны с открытой экономикой вынуждены перенимать международные стандарты качества, соответствующим образом модернизируя свои энергосистемы. Данный факт открывает широкие возможности для внедрения иностранных компаний, обеспечивающих данные стандарты.

3.1.3 Изменение государственного  регулирования

Перечисленные выше тенденции глобализации мировой экономики предусматривают  радикальный пересмотр концепции государственного регулирования. В основе самой необходимости такого пересмотра лежат специфические отношения между национальными интересами и интересами ТНК.

Дело в том, что современные  ТНК обладают огромной экономической  мощью, формируя ядро мировой экономической системы. Сегодня ТНК контролируют более половины оборота мировой торговли и финансов, наиболее прибыльные отрасли экономики разных стран. Многие ТНК по экономическому обороту превосходят крупные страны, подчиняют своему влиянию национальные правительства, решающим образом воздействуют на формирование международного права и работу международных институтов. Ведущие 500 ТНК охватывают более 1/3 экспорта обрабатывающей промышленности, ¾ мировой торговли сырьевыми ресурсами, 4/5 торговли новыми технологиями, около половины мирового ВВП. Подобная экономическая мощь ТНК логичным образом приводит к навязыванию ими отдельным государствам своей модели международного разделения труда, порой крайне невыгодной этим государствам.

В сложившихся условиях роль государства в определенном смысле возрастает, так как на него ложится обязанность и ответственность по обеспечению национальных интересов страны. По мнению некоторых исследователей, государство несет ответственность за социальные последствия экономической политики, регулирует процесс концентрации экономической власти в руках крупных корпораций и монополий. Более того, для трансформирующихся экономик данная проблема еще больше актуализируется и предполагает тонкую балансировку властями национальных и корпоративных интересов. Сам же факт наличия серьезных противоречий в национальных и корпоративных интересах обусловлен географической ассиметрией самого процесса глобализации. Так, подавляющее число могущественных ТНК – американские либо контролируемые американским капиталом. Следовательно, и основные выгоды от глобализации мировой экономики получают в основном США.

Однако цивилизованная «борьба» государства  с ТНК в условиях глобализации чрезвычайно осложнена. Это связано  с тем, что идеология, лежащая  в основе глобализации мировых рынков, предполагает либерализацию государственного регулирования, минимальное вмешательство национальных властей в работу рыночного механизма. В таких условиях любое грубое давление государства на ТНК, во-первых, как правило, вступает в противоречие с нормами международного права, а во-вторых, инициирует контрнаступление ТНК по всему фронту их экономических связей с национальной экономикой. В то же время принципиальная возможность взятия ТНК под государственный контроль остается. Об этом говорит тот факт, что наряду с географической ассиметрией самого процесса глобализации наблюдается географическая ассиметрия в построении национальных систем государственного регулирования. Так, если в странах экономического ядра – США, Японии и ведущих стран Западной Европы – продолжается формирование разветвленной системы механизмов государственного регулирования, в том числе корпоративного, то в странах экономической периферии насаждается идеология тотальной либерализации экономики.

Таким образом, учитывая проводимую ТНК политику «двойных стандартов» в отношении государственного регулирования, государство сейчас должно и главное, может формировать и проводить в жизнь довольно тонкую политику по врастанию в корпоративную мировую экономику.

3.2 Международное разделение труда – первооснова глобализма

Если бы можно было проследить эволюцию мировой экономики на клеточном  уровне, то стало бы очевидным, что  началом начал является международное  разделение труда. Оно является первоосновой многогранной системы международных экономических отношений. Представляя собой лишь одну из ипостасей всеохватывающего процесса общественного разделения труда, или, другими словами, процесса дифференциации и обособления отдельных видов трудовой деятельности, международное разделение труда занимает особое место в развитии человеческого сообщества – оно делает страны взаимозависимыми, образует иную, отличную от внутренней, сферу экономической жизни⁶.

3.2.1 Суть и формы общественного  разделения труда

Разделение труда – естественное и весьма существенное свойство процесса труда, повышающее его производительность и качество. В первобытной семье и общине уже существовало разделение труда, обусловленное, прежде всего различиями полов. Мужчина охотился, добывая пищу, был воином, женщина находилась у очага с детьми, ведя домашнее хозяйство. По мере прогресса цивилизации разделение труда распространялось и вширь, и вглубь, приобретая общественный характер. История знает несколько крупных этапов на этом пути: отделение земледелия от скотоводства, появление ремесленного и мануфактурного производства, крупной фабричной промышленности, превращение в самостоятельные виды деятельности транспорта, почтовой, электрической и электронной связи, обособление сферы услуг и т.д.