Институционалистская теория хозяйства П.Б. Струве

ИНСТИТУЦИОНАЛИСТСКАЯ  ТЕОРИЯ ХОЗЯЙСТВА П.Б. СТРУВЕ

Петр Бернгардович Струве (1870-1944) вошел в историю России как выдающийся экономист и социальный мыслитель. Его научные интересы и творчество охватывали обширные отрасли гуманитарных знаний: экономическую теорию, статистику, социологию, историю (хозяйства, культуры, государства и права, политики), правоведение.

Экономические взгляды Струве претерпели эволюцию от марксистской политической экономии («критического» марксизма) к своеобразной теории хозяйства, выдержанной в  духе институционалистского направления экономической теории. Как отмечал близкий к нему философ С.Л. Франк «решительно преодолев «классическую», т.е. абстрактную политическую экономию, он совсем не был сторонником противоположной, «исторической» школы…, просто отвергавшей теорию и заменявшей ее описанием хозяйственного быта, а стремился создать новый тип обобщающей теории хозяйства, основанный на установлении эмпирических закономерностей хозяйственной жизни» [1].

Струве был  последовательным сторонником идиографического метода исследования в экономической науке [2]. Рамки данной работы не позволяют подробно осветить философское обоснование метода экономических исследований Струве. Остановимся лишь на краткой его характеристике. Свою систему философских взглядов Струве чаще всего обозначал термином «сингуляризм» [3] (встреченным им сначала у Гете, а затем у римского философа Боэция). Иногда он также называл ее «номинализмом» и «плюрализмом». Струве противопоставлял сингуляристический (номиналистический) подход универсалистическому (реалистическому), т.е. тенденции приписывать реальное существование абстрактным категориям или рассматривать логические построения в качестве реально существующих феноменов. Номиналистический подход отрицает онтологическое значение универсалий (общих понятий) и утверждает, что универсалии существуют не в действительности, а лишь в мышлении. Противоборство этих двух философских мотивов в развитии основных школ экономической мысли, начиная с древности, Струве рассматривал как один из наиболее серьезных методологических конфликтов в истории экономической науки [4]. Не отрицая a priori универсализма (реализма) в экономических исследованиях, Струве утверждал, что в каждом отдельном случае он должен быть критически рассмотрен на предмет научной правомерности. Струве был уверен в познавательной бесплодности универсалистического мотива для экономической теории в большинстве случаев. Типичным примером универсализма в политической экономии он считал теорию трудовой ценности: ценность и как «вещное» ядро, субстанция, и как «универсалия» цены есть, по его мнению, метафизическая гипотеза, бесполезная для познания эмпирических экономических фактов.

Как подчеркивал  Струве, настоящая экономическая  идиография, в отличие от безыдейного эмпиризма исторической школы, должна основываться на двух руководящих методологических положениях. Во-первых, основным объектом идиографического исследования должно быть отдельное подлинное («сингулярное») хозяйство. Во-вторых, основным элементом категориального описания хозяйства и системы хозяйств должна быть цена, ибо она непосредственно дана идиографическому экономическому исследованию [5].

Одним из методологических принципов институционалистской теории является системный подход. Струве внес значительный вклад в методологию исследования и теорию экономических систем. Первоначальный вариант его теории «идеальных типов хозяйственного строя» был  представлен в программной статье «К критике некоторых основных проблем и положений политической экономии», опубликованной в журнале «Жизнь» в 1900 году. Затем эта теория получила дальнейшее развитие в первой части основного экономического труда Струве «Хозяйство и цена» (1913) и в написанной в эмиграции статье «Хозяйствование, хозяйство, общество» (1923).

Сам метод «идеально-типического» познания экономической действительности был обоснован М. Вебером. Однако, как указывал Струве, его понимание  природы и значения идеальных  типов значительно расходится с  трактовкой М. Вебера [6]. Если у М. Вебера идеальные типы, например, капитализма, имеют конкретно-историческую и пространственную «привязку», то у Струве они отражают гораздо более глубокий уровень научной абстракции. Струве характеризовал, вслед за М. Вебером, идеально-типические понятия как «теоретические утопии, полученные путем мысленного потенцирования некоторых определенных элементов действительности» [7]. Однако, по его мнению, «…чем "утопичнее" идеальный тип, или систематическая схема, тем менее она насилует действительность, ибо тем яснее: 1) что в каждом разрезе действительности сплетаются и переплетаются элементы разных систематических построений, 2) что качественное и количественное многообразие всего исторического заполнения действительности вовсе не может быть уловлено никакими схемами» [8].

Струве определял  категорию хозяйствования (в отличие  от хозяйства) предельно широко, как  заботу людей о поддержании жизни  во всей полноте ее проявлений. «Хозяйствование  состоит в приобретении, или стяжании и использовании средств для удовлетворения потребностей, и притом всех потребностей» [9], – писал ученый. Он выделил два идеальных типа хозяйствования: первичное, или натуральное хозяйствование и противоположное ему вторичное, или развернутое, или денежно-ценовое хозяйствование. Последнее характеризуется Струве как хозяйствование в подлинном и точном смысле. Критерием разграничения этих двух идеальных типов является принцип естественного измерения и таковой же измеримости хозяйственной деятельности. В первичном хозяйствовании естественного измерения, по мнению Струве, быть не может, тогда как вторичное хозяйствование характеризуется естественным измерением и измеримостью хозяйственных благ и действий. Если первичное хозяйствование описывается двумя параметрами – потребностью и количеством благ, то вторичное дано нам в трех измерениях – потребности, количества и цены (ценности). Струве подчеркивал, что лишь измерение экономической деятельности с помощью цены является естественным и подлинным хозяйственным измерением, в отличие от сравнения неизмеримых и несоизмеримых потребностей, а также измерений математических и механических. Специфический способ измерения при помощи цены имеет определяющее значение для вторичного хозяйствования, которое в силу этого характеризуется Струве как ценовое, ценностное, или денежно-ценовое. Вторичное (развернутое) хозяйствование определяется, далее, тремя сопряженными понятиями: ценой, деньгами и рынком. При этом рынок трактуется Струве с обобщающей, социологической, иначе говоря, институционалистской, точки зрения. С этой позиции рынок – «…не место и не правовое учреждение, а система хозяйственных связей между хозяевами, противостоящими друг другу как продавцы и покупатели» [10].

В теоретической  системе Струве элементарной частицей экономики является телеологически единое, или «сингулярное» хозяйство. Такое хозяйство, какова бы ни была его социальная организация, базируется на трех принципах хозяйствования. Во-первых, содержанием хозяйственной  деятельности является ее направленность на удовлетворение потребностей людей  при посредстве благ. Во-вторых, характер хозяйствования определяется принципом «экономии», или «наименьшей траты сил» («хозяйственным», или «экономическим» принципом). Данный принцип имеет универсальное значение и приложим не только к хозяйствованию, но и к любому виду человеческой деятельности. Эти принципом хозяйство определяется, как отмечал Струве, «формально-психологически». Наконец, истинное хозяйство предполагает наличие определенного субъекта хозяйствования, придающего ему направление и смысл. Данным принципом понятие хозяйства конституируется как субъективное телеологическое единство, то есть единство, определенное со стороны его цели.

Струве подчеркивал, что та или иная социальная организация  определяет лишь реальные результаты данного хозяйства для так  или иначе участвующих в нем  людей, однако не отменяет единства этих общих принципов хозяйствования. Он дал следующее определение  хозяйства: «Соединяя все три  момента: содержание деятельности, формально-психологический  ее характер и подчинение единой воле, мы определяем хозяйство как субъективное телеологическое единство рациональной экономической деятельности, или  хозяйствования» [11]. К этому определению Струве добавляет еще один «безусловно необходимый»  признак хозяйства – его «самоопределение», или «автономию», которую следует отличать от самодовления, или автаркии хозяйства. Автономия означает самостоятельность воли хозяйствующего субъекта, тогда как автаркия – самодовлеющий характер жизненных функций хозяйства, замкнутость его в своем собственном круговороте производства и потребления. Самоопределение предполагает множественность хозяйств, их связи друг с другом и, следовательно, некое  размежевание между ними.

Что же касается «народного хозяйства», то, по мнению Струве, оно характеризуется отсутствием  полного набора необходимых признаков  подлинного хозяйства. «Его можно назвать "псевдохозяйством", – писал Струве, – ибо оно есть лишенная телеологического единства стихийно слагающаяся система отношений между хозяйствами» [12]. В связи с этим Струве подверг критике «историческую систематику форм хозяйства» представителя новой исторической школы К. Бюхера. Его историческая последовательность хозяйственных форм («домашнее хозяйство – городское хозяйство – народное хозяйство») страдала логическим недостатком, поскольку ставила в один ряд разнородные явления. Вторая и третья ступени этой последовательности – городское и народное хозяйство – лишены, как подчеркивал Струве, такого необходимого признака истинного хозяйства, как субъективное (сознательное) телеологическое единство.

В зависимости  от способа хозяйственной организации  общества, как системы хозяйственного сосуществования множества подлинных  хозяйств, Струве выделил три идеальных  типа хозяйственного строя: 1) совокупность рядом стоящих хозяйств, 2) систему  взаимодействующих хозяйств и 3) общество-хозяйство [13]. Это идеально-типическое построение Струве методологически вытекает из различения им трех видов «целого» в его отношении к «частям». Целое может быть простой совокупностью своих элементарных частей, либо системой взаимодействующих единиц, либо, наконец, единством, составленным из тождественных частей и подчиненным целеполагающему управляющему центру. Соответственно этому, в первом идеальном типе хозяйственного строя отсутствует какое-либо соприкосновение и взаимодействие хозяйств в экономической сфере, основанное на их автономии. Во втором идеальном типе хозяйственной организации общества напротив, «сингулярные», самоопределяющиеся хозяйства находятся в  автономно-экономическом общении или взаимодействии. Такая система хозяйств не включает в себя те взаимодействия в экономической сфере, которые основаны на прямом господстве и подчинении. Система взаимодействующих хозяйств как тип хозяйственного строя логически связана со вторичным (развернутым) хозяйствованием, являясь его продолжением. Она предполагает в качестве имманентных признаков частную собственность, самоопределение (автономию) хозяйствующих субъектов и возмездность их отношений. И, наконец, третий идеальный тип хозяйства – общество-хозяйство – означает, что общество в хозяйственном отношении организуется как субъективное телеологическое единство, то есть точно так же, как истинное (сингулярное) хозяйство. Такую организацию хозяйственной деятельности общества Струве иначе называл коллективизмом. В условиях последнего автономия хозяйствующих субъектов существенно меньше, чем при любом другом хозяйственном строе и может, в принципе, отсутствовать (за исключением сферы потребления). Струве подчеркивал, что «эти три идеальных типа хозяйственного строя суть, конечно, логические построения, или схемы, а не снимки с каких-то исторических разрезов действительности» [14]. Но именно в этой их логической природе заключается их познавательная ценность для описания и истолкования конкретно-исторической хозяйственной действительности. «Вообще конкретное жизненное содержание любого исторического хозяйственного строя в данное время и в данном месте всегда образует сложное сплетение разных типов, которые бывают представлены в таком сплетении в различных пропорциях» [15].

В целом концепция  «идеальных типов хозяйствования и  хозяйственного строя» Струве сыграла  важную роль в развитии теории экономических  систем. Она, в частности, предвосхитила  аналогичную теорию немецкого экономиста В. Ойкена, выделявшего в качестве основных идеальных типов хозяйства «центрально-управляемое хозяйство» и «хозяйство общения» (или свободное рыночное).

Системный подход в экономическом творчестве Струве имеет еще один аспект. В русле  институционалистской теории Струве рассматривал общество как сложную систему с функциональными, а не причинно-следственными связями, в которой все составляющие равноценны, равнозначны и ни одна из них не имеет определяющего, приоритетного статуса. Струве считал хозяйственную деятельность одной из фундаментальных систем «жизни и культуры» человеческого общества наряду, с религией, нравственностью, искусством, наукой (включая технику) и правом [16] (к сфере которого он относил, по немецкой традиции, все политические и социальные институты). Определяя отношение хозяйственной жизни к другим сторонам и формам культурной жизни людей, Струве критически преодолел положение экономического материализма Маркса о соотношении между экономикой и другими общественными сферами, как, соответственно, «базисом» и «надстройкой». В действительности соотношение между хозяйствованием и остальными системами социальной жизни гораздо сложнее. Идея об определяющем значении хозяйственной деятельности для всех сторон жизни возникла, по мнению Струве, на основе верного, но не вполне продуманного наблюдения, что для всех систем культуры экономика является как бы необходимым условием, иными словами, создает средства человеческой деятельности. «Все мы знаем, – писал Струве, – что искусство стоит дорого. В этой банальной истине выражается зависимость искусства от хозяйственной жизни. Но эта зависимость не может определять содержание ни науки, ни искусства, так же, как ни физический факт движения, ни физиологический факт затраты энергии не определяют собой содержание хозяйственной деятельности» [17]. Тезис об основной и постоянной зависимости религии, науки, искусства, права, как «надстройки», от хозяйства, как «базиса», на поверку оказывается несостоятельным.

Рассматривая  соотношение между хозяйствованием  и религией, Струве приходит к выводу о том, что не религия является исторической надстройкой над хозяйственной  жизнью, а, наоборот, первоначально (в  первобытном обществе) вся хозяйственная  жизнь была погружена в религию  – религию материального страха, материальной зависимости. Вместе они  составляли недифференцированное целое, в котором господствовал мотив  не экономический, а религиозный, мотив  зависимости человека от иррациональных, в его глазах, сил. «Таким образом  первоначально религия поглощает  собой хозяйственную жизнь, а впоследствии, когда она "спиритуализируется", она принципиально обособляется от остальной жизни, создает свой особый мир… Вот почему мы можем категорически сказать, что религия не есть надстройка над хозяйственной жизнью» [18].