Теория прав собственности

изменений, на государство  с целью пересмотра существующего правового режима. Эти группы направляют больше ресурсов на политические цели с тем, чтобы реализовать экономию трансакционных издержек в соответствии с открывшимися возможностями. Во втором случае усиливается угроза извне со стороны конкурирующих государств. Следовательно, конкурентное давление в сторону установления более эффективной системы прав собственности способно пробивать себе дорогу и в той, и в другой ситуации.

     Совершенно  особый корпус литературы образует так называемая "экономика права", выросшая на стыке экономической и юридической теорий. Уже в 60-х годах она выделилась в самостоятельное, бурно развивающееся направление (ключевая фигура - Р. Познер). По мнению американского экономиста Дж. Хиршлейфера, концептуальный каркас экономики права составляют три теоремы:

1. "Теорема  А. Смита", согласно которой  добровольный обмен повышает благосостояние участников сделки. Отсюда практическое значение: законодательство должно всемерно поощрять обмен (в отрицательном смысле – устраняя искусственные барьеры любого рода, в положительном -

обеспечивая юридическую  защиту добровольно заключаемых контрактов).

2. "Теорема  Р. Коуза", согласно которой  все возможности для взаимовыгодного обмена полностью исчерпываются самими заинтересованными сторонами при условии, что трансакционные издержки равны нулю, а права собственности точно определены. Отсюда предписание: помимо устранения искусственных барьеров, в задачу законодательства входит также точная спецификация прав собственности на все ресурсы, имеющие экономическую ценность.

3. "Теорема Р. Познера", согласно которой когда трансакционные издержки положительны (т. е. когда на пути обмена встают объективные преграды, не позволяющие достичь эффективных результатов), различные варианты распределения прав собственности оказываются неравноценными, с точки

зрения интересов  общества. Отсюда нормативный вывод: при высоких трансакционных издержках законодательство должно избирать и устанавливать наиболее эффективное из всех доступных распределение прав собственности. По мнению Р.Познера, любые решения правовых органов должны соответствовать критерию экономической эффективности (он может определяться как "принцип максимизации богатства", "принцип минимизации трансакционных издержек" и т. д.). Р.Познер сформулировал ясное и простое утверждение: "юридические правила должны подражать рынку" или, говоря иначе, - способствовать установлению такого распределения прав собственности, которого достигал бы рынок при отсутствии трансакционных издержек, и которому экономические агенты приходили бы сами, не препятствуй им в этом положительные издержки трансакции.

     Соображения эффективности входят в анализ на двух уровнях. Они призваны служить ориентиром при решении вопросов, во-первых, о том, кого наделять правом, и, во-вторых, о том, какую форму юридической защиты избирать.

     В идеальном мире Коуза право без всяких трений проходит путь от первоначального обладателя к конечному, для кого оно имеет максимальную ценность. В реальном мире траектория передачи прав перестает быть нейтральным фактором. Чтобы минимизировать проистекающие отсюда потери, правом изначально должна быть наделена сторона, которая ценит его

выше.

     Выбор способов юридической защиты прав собственности  также должен направляться критерием экономической эффективности. Хотя критические исследования показали, что этот критерий далеко не нейтрален (он благоприятствует сохранению статус-кво, производителей ставит в более выгодное положение по сравнению с потребителями, состоятельных членов общества - по сравнению с неимущими и т. д.), тем не менее без него экономика права едва ли вообще могла бы существовать как

теоретическая дисциплина. 

Заключение 

     Оценивая  теорию прав собственности, следует  иметь в виду, что многие экономисты Запада настроены к ней достаточно критически. Отчасти это связано  с ее особым интеллектуальным стилем, который можно было бы назвать "прецедентным". Вместо построения математизированных моделей, берется отдельный конкретный случай из реальной деловой практики и скрупулезно прослеживается, что можно извлечь из него с помощью инструментария экономической теории.

     Но, конечно, дело не только в этом. Понятийный аппарат теории прав собственности  некоторые авторы считают не более  чем удвоением терминов, лишенным серьезного аналитического значения.

     Далеко  не все принимают понятие трансакционных издержек, их неизмеримость также служит причиной настороженного отношения к ним.

     Теория  прав собственности безбрежно расширила  содержание понятия договора (контракта). Ее подход можно назвать контрактным  редукционизмом: любое социальное взаимодействие она сводит к акту двусторонней добровольной сделки как общему для всех прототипу.

     Возникает вопрос: каковы критерии добровольности экономического поведения? Совершенно ясно, что субъективный критерий – отсутствие подчинения чьим-либо приказам – недостаточен. Если права собственности распределены так, что одной части общества открыт доступ к несравненно большему количеству ресурсов, чем другой, то добровольными, вероятно, можно признать лишь сделки, заключаемые внутри каждого класса населения. Когда сделка заключается между представителями разных классов, неравенство "договорных сил" может сводить на нет видимую добровольность их взаимодействия. Не ближе ли эта ситуация к условиям "первоначального договора", результаты которого определяются "потенциалом насилия", имеющимся у каждого из его участников?

     Традиционно проблема собственности всегда связывалась  с проблемой власти или "силы". В исследованиях теоретиков прав собственности эта взаимозависимость  практически не присутствует в явном  виде. Отсюда тенденция – представлять иерархию как договор, вертикальные социальные связи как горизонтальные, властные отношения как равноправное партнерство. Это, пожалуй, самое уязвимое место теории прав собственности.

     Попытки теоретиков прав собственности предоставить чисто экономический критерий (уровень трансакционных издержек) для суждений об эффективности различных институциональных систем покоятся на шатком основании. Они, например, критикуют практику соучастия персонала в управлении компаниями в странах Западной Европы как заведомо неэффективную. Логика их рассуждений проста: если бы участие рабочих в управлении повышало эффективность, то оно сложилось бы естественным путем в ходе двусторонних добровольных сделок между предпринимателями и персоналом, а не устанавливалось бы государством сверху в законодательном порядке. Фактически в результате такого перераспределения прав собственности пострадали обе стороны: было ограничено право предпринимателя на принятие инвестиционныхрешений; было ограничено право рабочего "обменять" возможность соучастия в управлении на более высокую заработную плату.

     Однако  неверно описывать ситуацию без  участия рабочих в управлении как ситуацию с неограниченными  правами собственников: просто действующие  в ней органичения носили бы иной характер (более жесткое трудовое законодательство, более активное вмешательство государства в трудовые конфликты и т. д.). Иными словами, и в ситуации с участием рабочих в управлении, и в ситуации без него соотношения цен и издержек могут быть таковы, что от них не будет исходить никаких стимулов к изменению сложившегося положения дел.

     Если  в пределах любой системы собственности  среди множества допустимых вариантов  распределения прав есть такой, при  котором издержки трансакции минимизируются, то тогда сравнительная экономия на этих издержках не может служить критерием при выборе между альтернативными правовыми режимами.

     Трансакционная  экономика прошла в своем развитии как бы полный круг. Исходным пунктом было противопоставление децентрализованного, ценового механизма и централизованного, иерархического механизма, рынка и фирмы. Конечным пунктом стало фактическое размывание границ между ними, представление фирмы в качестве сети контрактов. Трансакционная экономика вскрыла целый класс издержек, которые оттого, что они непосредственно не измеримы, не перестают быть реальными, а следовательно, определять поведение участников хозяйственного процесса и состояние экономических систем. Анализ расщепления права на частичные правомочия, взаимодействия прав собственности с экономическими стимулами, влияния технического прогресса и относительных цен на эволюцию отношений собственности, двойственной роли государства как производителя общественныхблаг и как орудия в руках правящих групп, последствий оппортунистического поведения экономических агентов – все эти вопросы вполне заслуживают самого пристального критического изучения.

     Изучение  взаимосвязи прав собственности  с трансакционными издержками, характеристика сравнительной эффективности различных  правовых режимов, анализ разнообразных организационных форм исходя из особенностей распределения правомочий внутри них стали признанными достижениями теории прав собственности. Сделав предметом исследования взаимодействие экономической и правовой систем общества, она существенно обогатила современную экономическую науку.  
 

Список  использованной литературы 

1. Р. И. Капелюшников – Экономическая теория прав собственности (методология, основные понятия, круг проблем), Москва 1990г.

2. http://www.ecsocman.edu.ru/ (методология, основные понятия, круг проблем)

3. http://www.i-u.ru/biblio/ (библиотека учебной и научной литературы)

4. С.И. Иванов - Основы экономической теории, «Витта-пресс», Москва 2004

5. Ванькаева  Л. А, Земских В.Г., «Экономическая  теория», М., 2003г.

6. Дудин. Г.  Е., Лавров О. Л., «Экономическая  теория», М., 2000г.