Идеология терроризма

Автор: Пользователь скрыл имя, 27 Марта 2012 в 03:22, реферат

Краткое описание

Если контингент боевиков ХIХ в. состоял в основном из идеалистов, наивно надеявшихся изменить мир, сделать его более справедливым, например, путем физического устранения какой-либо реакционной личности, то нравсвенно- этические аспекты у современных террористов попросту отсутствуют, а идеологию они используют исключительно для морального оправдания своей античеловеческой деятельности. Об этом свидетельствует и тот факт, что многих террористов идеология вообще не заботит, а у ряда европейских группировок отсутствуют четкие и постоянные цели. Лишь у очень ограниченного числа террористов (в первую очередь речь идет о террористах-смертниках) террористическая практика базируе

Файлы: 1 файл

Идеология терроризма.docx

— 70.69 Кб (Скачать)

Идеология  терроризма.

 

Введение.

 

Довольно  распространено  утверждение, что  терроризм –  это  идея, растворенная  в  действии. Подобное  понимание  терроризма  выводит  к  Э. Бёрку, утверждавшему, что  «…если  поскрести  идеолога, то  под  ним  обнаружится  террорист…». Однако  то, что  было  верным  для  ХIХ  в., в  ХХ  и  ХХIвв. оказалось  спорным.

Если  контингент  боевиков  ХIХ  в. состоял  в  основном  из  идеалистов, наивно  надеявшихся  изменить  мир, сделать  его  более  справедливым, например, путем  физического  устранения  какой-либо  реакционной  личности, то  нравсвенно- этические  аспекты  у  современных  террористов  попросту  отсутствуют, а  идеологию  они  используют  исключительно  для  морального  оправдания  своей  античеловеческой  деятельности. Об  этом  свидетельствует  и  тот  факт, что  многих  террористов  идеология  вообще  не  заботит, а  у  ряда  европейских  группировок  отсутствуют  четкие  и  постоянные  цели. Лишь  у  очень  ограниченного  числа  террористов  (в  первую  очередь  речь  идет  о  террористах-смертниках) террористическая  практика  базируется  на  каких-то  мировоззренческих  началах.

В  большинстве  же  случаев  имеет  место  просто  идеологическое  обрамление  террористических  групп, когда  меняются  идеи  и  даже  забываются  первоначальные  цели  борьбы. Идеология  террористов  модифицируется  в  зависимости  от  той  политической  среды, в  которой  они  действуют.

Новое  поколение  террористов  нередко  состоит  из  молодежи, не  задумывающейся  об  идейных  мотивах  своего  поведения  и  примкнувшей  к  террористической  деятельности  из  любопытства  или  по  случайному  увлечению.  «Посвящение  в  террористы, - пишет  французский  журналист  М. Подавани, -  отныне  происходит  не  на  основе  идейных  мотивов, а  в  соответствии  с  системой  личных  связей…» (1). Нередко новый рекрут  присоединятся к террористам из-за  того, что чей-то  брат, друг  или школьный  товарищ участвует в борьбе  или арестован, а то  и просто  из  желания кому-либо  отомстить.

Почему  же  в  таком  случае  исследователей  продолжают  интересовать  идеологические  корни  терроризма.? Наблюдаемое  различие  террористов  свидетельствует  о  том, «…что  в  основе  терроризма  лежат  не  столько  объективные  экономические  и  политические  факторы, сколько  информационное  воображение, черпающее вдохновение из  самых экстравагантных идеологических  и религиозных  источников, - замечает  в  этой  связи  Л. В. Скворцов. – если  в  основе  террористических  акций  лежат  религиозные  мотивы, мотивы  содействия  Апокалипсису, разрушению  технической  цивилизации, то  применение  оружия  массового  поражения  может  казаться  логически  оправданным. Доктрина  секты  «Аум  Синрикё», например, учила, что  убийство  помогает  и  жертве, и  убийце  обрести  спасение.  Те, кто  верит  в  наступление  судного  дня, считают, что  чем раньше  наступит  царство Антихриста, тем скорее  будет разрушен  продажный мир, восторжествуют  Новые  Небеса. С  этой  точки  зрения  все  становится  дозволено, зло  превращается  в  добро. Если  ставится  ограниченная  политическая  задача, то  террористы  не  заинтересованы  в  массовых  убийствах, которые  их  дискредитируют. Они  склонны  к  использованию  огнестрельного  оружия, других  традиционных, а  не  ядерных, химических, биологических  средств, применение  которых  может  вызвать  неуправляемые  последствия…». (2).

Вот  почему  для  противодействия  террористам  весьма  важно  знать  мотивы  их  действий. А  такое  знание  можно  обрести  только  изучая  идеологию  терроризма.

 

  1. Терроризм  и  идеология.

 

Представляется  целесообразным  начать  разговор  об  идеологии  терроризма  с  утверждения, что  круг  идей, составляющих  мировоззрение  террориста, не  совпадает  с совокупностью идейно - теоретических и практических  соображений, под влиянием  и в соответствии  с которыми  он  ведет свою  борьбу.. кратко  эту мысль сформулировал У. Лакёр фразой: «Терроризм  не  является  идеологией, но  представляет  собой бунтарскую  стратегию, которая может применяться приверженцами  самых  разных  политических  течений…» (3).  Тем  самым  подчеркивается, что  у  идеологии  терроризма  как  определенного  мировоззрения  и  как  руководства  к  практическому  действию  разные  идейные  корни.

Когда  мы  говорим, что  Бакунин, Гейнцен, Мост, Маригелла  являются  идеологами  терроризма, это  не  означает, что  изучая  этих  авторов, мы  поймем  внутренний  мир  исламского  фанатика, неонациста  или  левака. Несмотря  на  свою  универсальность  и  беспринципность, на  чем  настаивает  У. Лакёр, философия  терроризма  не  может  объяснить  природы  существования  его  многочисленных  оттенков, поскольку в ее  основании лежат технологии, а не  идеи.  В данном  же  случае  нам  необходимо  понять, какие  идеи  способны  создать  благодатную  почву  для  развития  и  распространения  насилия  и,  в  конечном  счете, для  возникновения  террористических  тенденций.

Для  чего  необходимо  это  понимание?  Германский  автор  Манфред  Функе  в  статье  «Терроризм – попытка  расследования  вызова», ссылаясь  на  другого  своего  соотечественника – Г. Лангемана  – утверждает , что  «…настоящая  борьба  с  отдельным  политическим  убийством  просто  как  с  политическим  преступлением  с  применением  насилия, прежде  всего, может  быть  только  с  философской  точки  зрения, что  хотя  преступника  и  можно  посадить  в  тюрьму  или  вынести  ему  смертный  приговор, но  его  идеалам  и  идолам, из  внутренней  сути  которых  вытекает  его преступление  и за  которые в любое время может выступить другой  преступник, можно нанести действительный  удар  только  с помощью идеологического  оружия…  все  остальное…  лишь  временное  явление, обусловленное  ситуацией  и  аффектом, и  оно  распадается, когда  достаточная  дань  расплате…» (4).

Использование  силового  ресурса  и  правовых  механизмов  в  борьбе  с  терроризмом – ничто, если  при  этом  не  учитываются  его  идейные  корни, если  им  не  противопоставляется  иная, но  столь  же  сильная  по  своему  воздействию  на  мировоззрение  человека  идея, как  и  та,  что  подвигает  террориста  на  совершение  террористического  акта. Вот почему  наиболее  сложной является  борьба  с националистическим  и сепаратистским  терроризмом. Идеи  крови  и  почвы  из  всех  великих идей  являются  наиболее  древними  и наиболее  волнующими, нанесенные  на  их  основе  обиды  зачастую, как  показывает  история, не  способно  вытравить  никакое  время. «Член  ИРА, палестинец, франко-канадец, молукканец  или  баск, корсиканский  автономист  или  тирольский  сепаратист  могут  понятно  выразить  свои  мотивы…» (4), - писал  М Функе, размышляя  об  эволюции  западногерманского  терроризма  от  стихийного  бунта  против  системы  (лучше  поджечь  универмаг, чем  быть  его  владельцем!)  до  бессмысленных  акций  с  преобладанием  эгоистических  мотивов, искажающих  всякое  представление  о  революционной  культуре.

В  действительности, терроризм, осуществляемый  по  социальным  мотивам, может переживать  состояния спада или упадка, когда идеи, породившие  его, начинают  ослабевать  в  сознании  людей, вызывать  скепсис  и  недоверие.  Таковой  была  судьба  леворадикальных  террористов  Западной  Европы  60-х – 70-х  гг. ХХв. Зародившись  в  «карнавальной»  атмосфере  60-х  гг. с  ее  во  многом  показным, символическим  протестом, романтикой  утопических  порывов,  страстной  поглощенностью  проблемами  и  процессами  «третьего  мира», где  мудрые  старики  Хо  и  Мао  возводят  здание  новой  человеческой  общности, левые  террористы  по  мере  того, как  Запад  переваривал  и  абсорбировал  бунтарские  порывы  своих  детей, трансформировал  их  идеалистический  инфантилизм  в  предмет  купли-продажи, исподволь  засасывая  молодежь  в  стихию  рыночного  чистогана, заражая  их  расчетливостью, циничным  меркантилизмом  и  обывательской  идеологией  «среднего  класса», превращались  в  хладнокровных  расчетливых  убийц, исподволь  становясь  орудием  той  самой  системы, против  которой  они  выступали. Это  привело  к  тому, вместо  усиления  революционных  настроений  деятельность  террористов  все  более  вызывала  массовое  недовольство  и  осуждение, что  привело  их  к  углубляющейся  изоляции. Террористическая  деятельность  перестала  быть  предметом  теоретических  рассуждений  и  приобрела  характер  антиинтеллектуальной  политической  практики. Поскольку  общественные  цели  исчезли  из  деятельности  террористов, механизм  ее  замкнулся  и  основным  импульсом  к  продолжению  борьбы  стала  защита  личных  интересов  инициаторов  террористических  акций.

Социальный  терроризм  в  странах  Запада  стал  сдавать  свои  позиции.  На  этом  фоне  даже  такой  маститый  терролог, как  Уолтер  Лакёр, констатировал, что  к  концу  70-х  гг. волна  терроризма  при  всех  оговорках  отступила. Зарубежные  и  отечественные  авторы, констатировавшие  в  начале-середине  80-х гг. полное  отсутствие  у  левых  террористов  какой  бы  то  ни  было  прогрессивной  или  протестной  революционной  идеи, смычку  их  на  этой  основе  с неофашистами  и  обычными  уголовниками, тогда  еще  не  могли  знать, что  наблюдают  не  кризис  социального  терроризма, а  момент  спада, связанный  со  сменой  глобальной  мировоззренческой  парадигмы  человечества.

С  одной  стороны, под  влиянием  системного  кризиса  в  лагере  социализма  идеи  левых  теряли  былую  притягательность  и  популярность, уступая  место  все  более  оживляющимся  праворадикальным  расистским  и  неонацистским  взглядам. С  другой  стороны, общий  кризис  цивилизации, основанной  на  либерально-материалистической  идеологической  доктрине, в  основе  которой  лежало  философское  наследие  эпохи  Просвещения  и  прагматический  рационализм  западной  культурной  традиции, реанимировал  интерес  к  разного  рода  религиозным  мировоззрениям  как  в   устоявшихся, ортодоксальных, так  и  во  внеинстуциональных  модернистских  формах.  По  злой  иронии  истории  этот  процесс  совпал  с  триумфом  политики  Запада  по  развалу  СССР  и  мировой  системы  социализма  и  с  одновременным  началом  развертывания  проекта  глобализации, т. е.  встраивание  всего  мира  в  суперимпериалистическую  систему, в которой вступивший  в постиндустриальную  стадию  развития  Запад  во  главе  со  своим  претендентом  на  роль  мирового  гегемона – США – играл  бы  роль  мозга  и  координирующего  центра, а  все  остальные  страны  заняли  бы  места  согласно  тому  расписанию  ролей, которое  было  предъявлено  всему  миру  западными  державами.

В  этих  условиях  многие  общества  с  традиционно  сильными  собственными  мировоззренческими  устоями  ощутили  опасность  утраты  культурной  идентичности, потери  с  таким  трудом  завоеванной  самостоятельности  и  растворении  в  безликой  техницистской  массовой  псевдокультуре  Запада. Возникли  доктрины, предвещающие  близкий  конец  света  и  явление  Антихриста  под  предлогом  установления  нового  мирового  порядка.  Политические  и  деловые  круги  незападного  мира, деятельность  и  мировосприятие  которых  не  связаны  с  пристальной  ориентацией  на  США  и  их  союзников, также  почувствовали  угрозу  своему  монопольному  положению  в  ряде  сфер, включая сферы теневого  и преступного бизнеса, например,  производство  и торговля  наркотиками. Все это сыграло роль  в  формировании  таких  сложных идеологических  конструкций, которые фактически  воодушевляют  террористов  сильнее, чем  идеи  борьбы  с  капиталом  и  возведенной  им  социальной  системой, основанной  на  нищете  и  бесправии.  Несомненно, что  сутью  всех  идеологических  доктрин, мировоззренчески  обрамляющих  терроризм, является  экстремизм  радикально-революционного  и  радикально-консервативного  толка.  И  тот, и  другой  в  свою  очередь  может  быть  как  ортодоксального, так  и  реформистского  характера.

 

  1. Экстремизм  и  терроризм.

Рассматривая  тему  экстремизма  приведем  емкие  и  точные  слова  Р. Вассермана: «Нельзя  оспаривать  тот  факт, что  словесный  террор  предшествует  «горячему»  террору. Террористические  акты… подпольных  групп  не  свалились  с  неба, а  были  подготовлены  теоретически  брошюрами  и  лозунгами…» (5).  Роль  экстремизма  в  развитии  терроризма  как  раз  и  состоит  в  том, что  он  питает  терроризм  идейно  и  духовно.  В  то  же  время  неверно  было  бы  утверждать, как  это  делают  многие  авторы  (1),  что  терроризм  - это  социальная  практика  экстремизма.  У  экстремизма  имеется  собственная  социальная  практика. Отличие  терроризма  от  этой  практики  заключается  в  том, что  террорист  доводит  до  логического  конца  то  дело  социальной  дестабилизации  общества, на  середине  которого  останавливается  экстремизм.  Там, где  экстремист  швыряет  камни, террорист  начинает  кидать  бомбы. Там, где  экстремист  блокирует  улицы, железнодорожные  линии, автострады  и  взлетно-посадочные  полосы, террорист  берет  заложников. Там, где  экстремист  угрожает  смертью, террорист  сеет  смерть.  экстремизм  вырастает  из  крайностей  восприятия  общественных  явлений, терроризм  рождается  из  крайностей  экстремизма.

С  точки  зрения  своего  социального  облика, экстремист – это,  как  правило, взвинченный  до  предела  подлинными  или  мнимыми  неурядицами  общественной  и  личной  жизни  гражданский  человек, который  в  иных  условиях  весьма  вероятно  являл  бы  собой  приме  вполне  добропорядочного  и  благопристойного  члена  общества  (эволюция, которую во  все времена проделало большинство участников  студенческих  волнений).  Предельно точно данная  мысль выражена  М. Функе : «Экстремист борется с системой, по  отношению к центру  которой он  находится в крайней позиции, но  еще с внутренней  стороны границы системы. Экстремист  еще  всегда  может  вместо  переворота  хотеть  изменения  курса  и  стремиться  только  к  ускорению  эволюционных  изменений. Экстремист  в  основе  стоит  по  отношению  к  системе  не  на  позиции  революционера, уполномоченного  на  это  своей  совестью, а  как  противник  правительства  и  определенной  социальной  структуры,  (т. е.)  он  стоит  на  позиции  радикального  реформатора…» (4), а  не  разрушителя.

Террорист, напротив, это  разрушитель, сознательно  определивший  свой  образ  жизни  и  стиль  поведения  на  много  лет  вперед. Экстремист  в определенных  случаях  может  стать  террористом, поскольку  ни  для  кого  не  секрк=ет, что  именно  в  среде  экстремистов  террористы  вербуют  свои  кадры.  Но  вернуться  к  политической  деятельности, а  именно  таковой, пусть  даже  в  экстравагантных, шокирующих  обыкновенного  обывателя  формах, представляется  нам  деятельность  экстремистов, террористу  будет  крайне  сложно.  В  этом  состоит  определенное  отличие  террористических  от  партизанских  движений, ведущих  борьбу  в  сельской  местности  подобно  колумбийскому  «М  19»  или  сальвадорскому  Фронту  национального  освобождения  имени  Фарабундо  Марти.

Для  партизанских  движений  агитация  и  пропаганда  являются  важнейшим  полем  деятельности, поскольку  партизаны  потому  и  берутся  за  оружие, чтобы  обеспечить  себе  возможность  открыто  и  беспрепятственно  разъяснять  свои  идеи  в  условиях, когда,  наделенная  государственной  властью  противоположная  сторона,  отвергает  саму  возможность  свободной  борьбы  идей  и  на  попытки  оппозиционных  сил  высказать  свою  точку  зрения  по  животрепещущим  вопросам  общественного  развития  отвечает  террором. Для  террористов  вооруженная  борьба, напротив, становится  важнее  процесса  идеологического  обоснования. По  мнению  американского  ученого  Р. Е. Рубинштейна, автора  работы  «Алхимики  революции.  Терроризм  в  современном  мире», «…менталитет  террориста  основан  на  отказе  от  слов  (агитации, убеждения)  в  пользу  поступков  (насильственных  действий). Террорист интерпретирует  насилие как средство  коммуникации.» (6).

Информация о работе Идеология терроризма