Частное и публичное право

      А вот свобода и самостоятельность  людей хотя и имеют естественные предпосылки, тем не менее сами по себе в качестве “регуляторов”  цивилизованного характера не действуют. Для того чтобы выступить не в виде вольницы и вседозволенности, а в нормальном цивилизованном виде, они изначально требуют существования отработанного и действенного инструментария, который утверждал бы их в жизни людей и обеспечивал претворение на практике начал частного права - свободы, самостоятельности, независимости участников общественных отношений в области собственности, оборота имущества, сделок, передачи прав, наследования и т. д. Ключевое значение в этом юридическом инструментарии имеют правовые институты гражданского права, нацеленные на обеспечение статуса участников отношений в качестве субъектов права. Прежде всего - отдельных индивидов в качестве полноправных граждан (отсюда и название основной отрасли в сфере частного права - гражданское право, или - с использованием римской терминологии-jus civile (лат.) - цивилистика).

      Именно  здесь, в области частного права (цивилистики), сложились и приобрели  повышенное значение другие юридические  средства и механизмы, адекватные началам частного права. В том числе - необходимость строгой определенности субъективных прав, а в этой связи и определенности юридических обязанностей.

      И вот тут - и не только в отношении  частного права (но все же в первую очередь в отношении этой сферы  прав) - надо сказать об оправданной сложности “юридической материи”. Той сложности, которая подчас, по распространенным стереотипам нашего правосознания, все это представляет чуть ли не как сплошную канцелярщину, формалистику, бумаги и инструкции, заскорузлые формулы и малопонятные термины - сделки, реституции, регистрации, интерпретации.

      Но  дело-то в том, что такого рода “юридическая материя”, казалось бы далекая от живой  жизни, канцелярски закрученная, появилась  на свет и существует для того, чтобы  выразить и реализовать достоинства права. И во многом - как раз для того, чтобы выразить и реализовать “способность” права обеспечивать высокую определенность юридических установлений в сфере частного права.

      Ведь  вовсе не случайно, что право в  государстве выступает в виде законов, других официальных нормативных документов, можно сказать, живет в этих документах (недаром в юриспруденции такого рода документы: законы, указы, нормативные постановления власти, именуют “источниками права”). Право как строго юридическое явление - это писаное право. И именно “письмо” - знаковые системы речи, выработанные человечеством за свою многотысячелетнюю историю, - и только оно, “письмо”, позволяет максимально точно фиксировать и в неизменном виде сохранять мысль и волю, правила поведения, в том числе и те, которые выражены в юридических нормах. И стало быть, не так уже плохо, напротив - в принципе замечательно, что для права характерна не просто “определенность”, а формальная определенность.

      К тому же надо знать, что юридические  сложности - кстати, характерные для всех областей человеческих знаний (и порой - так же, как везде, - действительно доводимые, увы, до крайности, что а является предпосылкой их недоброй славы) - по своей сути представляют собой сплав опыта и ума, искусства и интеллекта.

      Даже  в мелочах. Точнее - именно в мелочах. Потому-то юридические тексты как тексты “юридические” отличаются скрупулезной. дотошной точностью, вернее - требуют ее. В самых мелких грамматических деталях. Скажем, в употреблении союзов “и” - “или”. Например, в одном из законов о залоге, ныне уже не действующем, было сказано в отношении одного из правил, что исключение из него допускается, если оно будет установлено “законом и договором”. В действующих же законоположениях говорится - “законом или договором”. Мелочь? Простите, какая же это в практической жизни “мелочь”, когда в одном случае требуется, чтобы данный вопрос одновременно и одинаково был решен как законом, так и договором, а в другом - достаточно лишь одного из таких оснований?!

      На  обеспечение строгой определенности в решении жизненны' дел направлена и специальная юридическая терминология. Еще раз скажу: такая терминология не выдумка бюрократов, не канцелярские формалистические выкрутасы. Юриспруденция - сложная область знаний и практики, где требуется - как и в других сложных отраслях человеческой деятельности (технике, медицине и т.д.)— особая терминология. И здесь эта особая терминология во многих случаях сложилась и с успехом употребляется как раз для того, чтобы в наших жизненных делах были достигнуты необходимые определенность и точность при решении сложных юридических вопросов, в том числе -и, пожалуй, прежде всего - юридических вопросов, связанных с субъективными правами в области частного права.

      В этой связи и для этого (строгой  определенности, точности) утвердился и стал составной частью культуры особый юридический язык, отличающийся сжатыми формулировками, лаконичными терминами, когда в одном слове кроется богатое и предельно точное содержание. Достаточно, например, юристу сказать “консенсуальный договор”, как для подготовленного в правовом отношении специалиста ясно, что, например, арендный договор начинает действовать, порождая многообразные права и обязанности, уже с момента его заключения (а не с момента передачи арендатору вещи, как это характерно для ^реальных договоров”, таких, как договор займа).

      Наряду  с особой юридической терминологией - еще один существенный момент. Для  того чтобы право было способным обеспечивать строгую определенность наших прав и обязанностей, а отсюда и самих жизненных отношений, в нем вырабатываются различные юридические конструкции, т. е. типовые модели, отработанные “конструктивные” построения прав и обязанностей, заранее рассчитанные на самые разнообразные жизненные ситуации, на обеспечение различных интересов и представляющие собой отработанный сплав опыта и ума. Различные виды договоров — купля-продажа, мена, заем, аренда, страхование — все это своеобразные юридические конструкции.

      Допустим, человеку причинено увечье в автотранспортном происшествии. И вот для удовлетворения интересов потерпевшего, для возмещения причиненного ему вреда в развитой юридической системе находятся  наготове и могут “заработать” такие юридические конструкции: возмещение вреда в порядке социального страхования, институт добровольного страхования, гражданская ответственность владельца автомашины за причиненный вред, причем возмещение вреда в последнем случае может осуществиться в порядке гражданского иска в уголовном процессе, и т. д.

      И, не углубляясь в другие сложности  “юридической материи”, обращу внимание на то, что совершенно оправдывает  в правовой науке и практике эти  сложности, - особую юридическую терминологию, юридические конструкции, своеобразные приемы изложения норм, отработанность договорного регулирования и многое другое такого же порядка, что именуется юридической техникой - техникой в самом высоком значении этого слова - областью знаний, опыта и искусства, при посредстве которой достигается совершенство -в данном случае права. Вот почему о праве стран, где высокого Уровня достигали юридическая наука и практика, а в этой связи и юридическая техника, опять-таки вполне обоснованно говорить как о юридической системе высокого технического (юридико-технического) совершенства - показателе развитой государственной и духовной культуры общества.

      И вот начальные “кирпичики” юридической  техники и наиболее развитой, отработанный технико-юридический инструментарий во многом (хотя, понятно, не исключительно и далеко не во всем объеме) сформировались в основной обители частного права - в праве гражданском, в цивилистике. В основном - на базе римского частного права. Например, такие, казалось бы, “общие” категории, выражающие достижения культуры римского частного права, как “правоспособность” да и категория “субъективное право”, с трудом распространяются на материал публично-правового характера (лишь в последние десятилетия, да и то в связи с расширением социальной деятельности государства, начали формулироваться, правда, не всеми юристами разделяемые, положения о публичных субъективных правах).

2.2. Критерии разграничения и взаимодействия частного и публичного права

      Такой подход к праву, когда в нем  выделяются публичное и частное  право, действительно важен во многих отношениях. Например, он важен для классификации правовых явлений, для их укрупненной группировки.

      Здесь нужно только сразу же внести определенность по двум пунктам.

      Во-первых, хотя право в целом имеет официальный, государственный и в этом отношении публичный характер, надо иметь в виду, что понятие “публичное” может употребляться и действительно употребляется в юриспруденции, в других гуманитарных науках также и в более узком значении. В таком более узком значении понятие “публичное” относится только к той части права, которая касается непосредственно деятельности государства. В то же самое время признак “государственности” (и в этом смысле - публичности, но уже в несколько ином, ранее указанном широком смысле) сохраняется и для всех других подразделений правовой системы, в том числе и для частного права.

      И во-вторых, публичное и частное  право - это не отрасли, а целые  сферы, зоны права. Иногда говорят - суперотрасли. Они по современным научным представлениям охватывают (полностью или частично) определенные группы отраслей. К публичному праву относятся административное, уголовное, финансовое право, процессуальное право, земельное право, ряд других подразделений. К частному -гражданское право, а также - хотя и не всецело - некоторые другие подразделения. В юридической науке в этой связи говорят о целой системе частного права. По мнению видного российского правоведа Е.А. Суханова, в эту систему, наряду с крупными частями гражданского права (“общей частью”, вещным правом, обязательственным правом, исключительными правами — “интеллектуальной” и “промышленной” собственностью, наследственным правом), включаются также семейное право, торговое (коммерческое) право, международное частное право[20, 26-30].

      Здесь при помощи рассматриваемого деления  оказывается возможным представить общую картину всей правовой действительности, ее общие очертания, увидеть укрупненную группировку тех “частей”, из которых складывается правовая система данной страны, право в целом.

      Существуют  и весьма определенные критерии для разграничения правового материала по двум указанным укрупненным рубрикам.

      О них в общем виде говорил уже  упомянутый ранее древне-римский  юрист Ульпиан. По его словам, публичное право есть то, “которое относится к положению римского государства”, частное право - то, “которое относится к пользе отдельных лиц” (publicum jus est quod ad statum rei romanae spectat, privatum quod ad singulorum utilitatem).

      В современной юридической науке  выработаны и более строгие критерии для разграничения публичного и  частного права. Формальные критерии между границами этих двух правовых сфер - порой в практической юриспруденции весьма зыбкими, подвижными, стертыми реальной жизнью, законодательством и юридической практикой - обрисованы одной из отраслей юридических знаний - аналитической юриспруденцией - довольно основательно и убедительно. [25, 35]

      Из  таких критериев наиболее существенное значение имеют следующие два.

      Первый: для публичного права характерны отношения “власть — подчинение”, для частного права — отношения юридического равенства субъектов.

      Второй: публичное право построено на принципе субординации, частное право - на принципе координации воли и интересов участников отношений.

      Эти критерии получили подробную разработку во многих трудах и зарубежных авторов, и отечественных правоведов. Среди русских правоведов нужно отметить И.А. Покровского, давшего характеристику публичного и частного права в труде “Основные проблемы гражданского права” (1917 г.), а также М.М. Агаркова и Б.Б. Черепахина. Отметив особенности интересов субъектов в той и другой сфере, Б.Б. Черепахин пишет, что в основу разделения права на публичное и частное должен быть положен все же формальный критерий, и подчеркивает в этой связи: “... частноправовое отношение построено на координации субъектов, частное право представляет собой систему децентрализованного регулирования жизненных отношений”.[25, 47]

      Вместе  с тем, указав на приведенные критерии, нужно видеть и то, что сама эта  классификация — деление права  на “публичное” и “частное” - имеет  в основном, так сказать, общее, принципиальное юридическое значение.

      Дело  в том, что в практической жизни, особенно на нынешних этапах развития общества, публичное и частное  право во многих случаях оказываются  “перемешанными”: в жизненных отношениях довольно часто наличествуют разнопрофидьные элементы, одни из которых относятся к частному праву, другие - к публичному (например, так называемые публичные договоры в гражданском праве - договоры розничной торговли, общественного транспорта, связи и другие, где есть публично-правовые элементы).

      Складываются  даже целые правовые подразделения, комплексные образования, в которых  в разных пропорциях присутствует одновременно и то и другое. Таковы, например, морское  право, банковское право, хозяйственное право, предпринимательское право, корпоративное право.[10, 165] И хотя в каждом случае возможно определить, какие из такого рода элементов относятся к публичному праву, а какие - к частному, и даже определить, какие из них являются основными, базовыми (и то и другое в высшей степени важно по теоретическим и практическим соображениям), все же предельно строгой классификации, когда весь правовой материал полностью, исчерпывающим образом распределяется по “своим” полочкам, достигнуть здесь невозможно.