Виды споров

ЛЕКЦИЯ  № 8

Виды  спора (окончание)

Рассматривая  споры по их целям, можно выделить 5 наиболее важных типов спора.

Спор  для проверки истины

Спор может  служить средством для разъяснения  истины, для проверки какой-либо мысли  в виде испытания  её обоснованности. Например, мы защищаем какую-нибудь мысль от нападений оппонента, желая посмотреть, какие возражения могут быть сделаны против неё и насколько сильны эти возражения. По словам английского философа и социолога Г. Спенсера (2-я половина XIX века), "чем более мы любим правду и чем менее мы дорожим победой, тем пламенней мы желаем узнать, почему наши противники думают не так, как мы". Или наоборот, мы нападаем на мысль оппонента с целью узнать, что можно сказать в её пользу. Причём как в том, так и в другом случаях в истинности же мысли (своей ли или мысли оппонента) или ложности мы, как правило, изначально вовсе не уверены.

Этот тип спора  в смешанных формах встречается  довольно часто. Люди начинают спорить  друг с другом, чтобы послушать, что  можно сказать против такой-то мысли или  же в её пользу. Но в чистом виде такой спор редко выдерживается до конца. Обыкновенно в пылу спора, например, после меткого возражения противника, мы продолжаем спор уже не для расследования истины, а для самозащиты. В чистом виде этот тип спора встречается редко, только между очень интеллигентными и спокойными людьми. Если в споре сойдутся два таких человека, и для них обоих данная мысль не кажется истиной, отлитой в готовом виде, и оба они смотрят на спор как на средство проверки, то спор иногда получает особый характер какой-то особенной красоты. Он доставляет, кроме несомненной пользы, истинное наслаждение и удовлетворение, являясь поистине «умственным пиром» (плюсы: расширение кругозора на обсуждаемый предмет,  сознание, что выяснение истины подвинулось вперёд, тонкое, спокойное возбуждение умственной борьбы, эстетическое и интеллектуальное наслаждение. После такого спора чувствуешь себя настроенным выше и лучше, чем до него. Даже если нам приходится «сдать позицию», отказаться от защищаемой мысли, некоторое неприятное сознание этого совершенно может отойти на задний план по сравнению с другими впечатлениями. Такой спор есть по существу совместное расследование истины. Это высшая форма спора, самая благородная и самая прекрасная. Естественно, что и все особенности такого спора соответствуют этому определению: 1) тезис берётся из области, интересующей обоих участников спора; 2) приёмы такого "проверочного спора" чисты и безукоризненны, потому что раз идёт дело об исследовании истины, сама потребность в нечистых приёмах, естественно, отпадает; 3) доводы берутся самые сильные с точки зрения их истинности, и каждое новое возражение вызывает только новый интерес; 4) наконец, желателен противник, более сильный в данном вопросе, чем мы сами, или приблизительно равный нам по силам или, во всяком случае, не слишком слабый. Слабость противника лишает спор всей прелести и значительной доли пользы.

«Проверочные  споры», особенно смешанные, применяются  нередко авторами тех или иных мыслей для того, чтобы прежде, чем пустить пришедшую им в голову мысль в печать, проверить её сначала в устном обмене мыслями. Это вполне целесообразный приём. Деятель, желающий провести какое-нибудь мероприятие, подвергает его предварительному обсуждению и спорам, чтобы вслед за этим, взвесив все "за" и "против", или отказаться от него, или каким-то образом видоизменить, или осуществить без каких-либо изменений.

Спор  для убеждения

Спор может  иметь задачей не проверку истины (истина в данном случае подразумевается  уже нам известной), а убеждение в ней противника. Такого рода спор является сравнительно низшей по сравнению с только что рассмотренной выше формой спора. В нём в свою очередь можно различать два наиболее важных оттенка, разные по ценности: 1) спорящий может убеждать противника в чём-либо, в чём сам глубоко убежден (в этом случае задача бывает самой бескорыстной - спорить только для того, чтобы сделать своего оппонента «соучастником истины»);  2) спорящий может убеждать и вовсе не потому, что уверен в истине того, что защищает, или в ложности того, на что нападает - он убеждает потому, что «так нужно», «так полезно» для какой-нибудь цели. Иногда это цель хорошая, иногда глубоко эгоистичная, но во любом случае «посторонняя».

Каков бы ни был  оттенок спора для убеждения, спор этот всегда отличается от чистого спора 1-го типа. Прежде всего, разумный человек начинает спорить в данном случае лишь о таком тезисе, в истинности которого можно убедить противника. Иначе - пустая трата времени. Здесь для убеждающего интересен не сам тезис, а противник - примет ли он этот тезис или нет. Противник сильный обыкновенно вовсе не желателен, это раздражает как лишняя помеха в достижении цели. Новое возражение в чистом споре этого типа не вызывает ни удовольствия, ни интереса, также являясь лишней помехой.

Приёмы в этом типе спора довольно-таки часто бывают далеки от чистоты. Даже в более высоких  оттенках такого спора, когда речь идёт о том, чтобы убедить человека в истинности того, что мы считаем  истиной, далеко не всегда соблюдается  чистота приёмов. Когда противник не желает «убеждаться», не всякий подумает: «не убеждаешься в истине - ну, и ладно. Сам себе вредишь» или «значит, нечего с тобою и разговаривать» - чаще можно наблюдать в таких случаях продолжение спора. Причины при этом могут быть самыми разными: иные не так легко примеряются с неудачей; в силу своей гордыни, другие - слишком любят ближнего своего, чтобы лишить его истины, и поэтому не прочь пустить в ход, во славу истины, некоторые уловки. Например, почему бы и не приукрасить тот или иной факт, не придать ему каких-нибудь подробностей, которые не были приданы ему изначально? Почему не смягчить или не сгустить краски? И так ли уж вредны маленькие софизмы, если цель хорошая и благая? Подобнее любители ближнего и истины рассуждают так: «Вот передо мной хороший человек, который не хочет принять истины и сопротивляется, когда я хочу эту истину ему навязать. Как оставить бедного в заблуждении? Возьму-ка я грех на душу, но заблуждение это разобью». Но это благодетели мягкого характера - были и есть люди более суровые и решительные, вроде знаменитых воевод Добрыни и Путяты, крестивших в своё время новгородскую землю: «Добрыня крести огнем, а Путята мечом».

Если некоторые  спорщики 1-го оттенка не стесняются в приёмах, то совсем уже отбрасывают  всякое стеснение спорщики 2-го оттенка, которые хотят убедить в истинности или ложности мысли не потому, что  сами в них верят, а потому, что  нужно убедить (таковы, например, проповедники различных лжеучений и сект, просто обязанные убеждать , в том числе и путём споров). Сильный противник при этом оттенке спора часто является предметом страха и ненависти, каждое новое сильное его возражение - рана в самое сердце убеждающего. Такие тонкости, как честность приёма или его нечестность, во внимание при таком типе спора уже не принимаются.

Спор  из-за победы

Ещё более низким следует считать спор, когда целью  его является не исследование, не убеждение, а просто победа. Бывают различные виды искателей победы. Одни ищут побед потому, что им дороги лавры в словесных битвах, их прельщает слава «непобедимого диалектика». Другие ищут побед потому, что им просто необходимо победить в споре - на то они и призваны, чтобы побеждать (например, миссионер в собеседованиях с сектантом должен победить. Или представитель партии в митинговом состязании. Он должен если не убедить, то победить). Лавры - какие угодно - но должны увенчать их головы: провал просто недопустим. Само собой разумеется, что в подобных спорах часто в приёмах себя не ограничивают и приёмами не стесняются - лишь бы победа была поэффектнее. Кстати, только в подобных спорах часто необходим и такой довольно жалкий прием, как «оставить за собой последнее слово». Кто является искренним любителем словесных битв и лавров, тот ищет «достойных противников», как некогда рыцари искали достойных противников на турнирах - лавры над «мелочью» их не прельщают. Спорщик помельче предпочитает дешёвую, но верную победу над слабыми противниками трудным и сомнительным победам над противниками сильными. Если же кто должен побеждать «по должности», «по обязанности», тот чаще всего отдыхает душой и исполняется весёлой бодрости при встрече с противником слабым, всячески ускользая от чести встретиться с сильным противником. С доводами в таком виде спора обычно ещё менее церемонятся. Часто и разбирать «тонкости» не считают нужным: не все ли равно,  чем ударить противника - шпагой по всем правилам или оглоблей против всяких правил. Суть-то ведь одна. Что касается тезисов, то тут больше, чем где-либо, различаются «благодарные» тезисы, при споре о которых можно, например, «блеснуть диалектикой», и «неблагодарные тезисы», требующие очень серьёзного отношения и кропотливых доказательств. Верят ли спорщики в истинность тезиса или не верят  - дело совершенно второстепенное.

Само собой  разумеется, что споры этого типа ведутся чаще всего перед слушателями. Если случится вести подобный спор без слушателей, и он пройдёт для  спорщика «блестяще», то иной спорщик, долго переживая воспоминание о «блестящих ходах», им сделанных в споре, будет тоской сожалеть, что при них не было достойного слушателя: испорчена половина удовольствия победы. Сколько искусства «пропало даром»!

Само собой  разумеется также, что в обоих  последних типах спора - и в споре для убеждения, и в споре для победы - спорщики часто пользуются не столько логикой и не  столько доводами рассудка, сколько средствами ораторской убедительности: внушительностью тона, острыми словами, красотой выражения, возбуждением нужных чувствований и тому подобными бесчисленными средствами ораторского искусства. Конечно об истине и логике при этом меньше заботятся, чем это было бы нужно.

Спор-спорт

Четвёртый, не столь  яркий и определённый тип спора, но встречающийся довольно часто - спор ради спора, своего рода спорт. Есть любители спора, самого процесса спора. Они не стремятся определённо или сознательно к тому, чтобы непременно победить, хотя, конечно, и надеются на это. Скорее их заставляет вступить в спор некоторое «влеченье, «зуд к спору». Они похожи на некоего Алексея Михайловича Пушкина, о котором можно прочесть в «Грибоедовской Москве» М.О. Гершензона: «с утра самого искал он кого-нибудь, что бы поспорить, и доказывал с удивительным красноречием, что белое - чёрное, чёрное - белое».  А иные прямо похожи на ерша из «Конька-Горбунка» ("Будьте милостивы, братцы, дайте чуточку подраться").

Такой «спортсмен»  не разбирает часто, из-за чего можно  спорить, а из-за чего не стоит - готов  спорить обо всём и со всяким, и чем парадоксальнее, чем труднее для отстаивания мысль, тем она для него иногда привлекательнее. Для иных вообще не существует парадокса, который они не взялись бы защищать, стоит только оппоненту сказать «нет». При этом они становятся часто в самые рискованные положения в споре и, чтобы хоть как-нибудь сохранить равновесие и извернуться, громоздят парадокс на парадокс, прибегают к самым различным софизмам и уловкам. Сегодня такой спортсмен доказывает, что А есть Б, и так горячится, как будто  ничего важнее и серьёзнее  этого вопроса на свете не существует. Завтра он будет доказывать, что А не Б, а В, и  с такой же силой горячиться. Наблюдать этот тип спорщиков можно нередко, особенно среди молодёжи.

Спор-игра

Совершенно не встречается теперь в чистом виде 5-й тип спора: спор-игра, спор-упражнение. Сущность этого типа выражена в его названии. Он процветал в древнем мире, особенно в древней Греции. Вот как описывает эту игру  профессор логики Абердинского университета (Шотландия) Вильям Минто (конец XIX века) в своей книге "Дедуктивная и индуктивная логика": «Спорят двое; но они не излагают по очереди своих воззрений в целых речах, как это делается в теперешних дебатах. У древних греков один из собеседников только предлагал вопросы, другой только давал ответы. Отвечающий мог говорить исключительно «да» или «нет», разве иногда с небольшим разъяснением; спрашивающий, со своей стороны, должен был предлагать только такие вопросы, которые допускают лишь простой ответ: «да», «нет». Цель спрашивающего — вынудить у собеседника согласие с утверждением, противоречащим тезису, который тот взялся защищать, т. е. привести его к противоречию с самим собою. Но так как только очень глупый собеседник мог бы сразу попасть на эту удочку, то спрашивающий предлагал ему общие положения, аналогии, примеры из обыденной жизни, вел его от одного допущения к другому и, наконец, сопоставляя их все вместе, принуждал его самого признать свою непоследовательность».