Германо - скандинавская мифология

ГЕРМАНО-СКАНДИНАВСКАЯ  МИФОЛОГИЯ — наиболее ценные сведения по миф. и верованиям зап. германцев  имеются в «Германии» Тацита (1 в. н.э.). Тацит упомин. земнородн. бога Туисто, имя к-рого означает «двойное (двуполое) существо», что дает основания  для его сближения (по крайней мере частич.) со сканд. Имиром, а также с культом близнецов у древ. германцев (Тацит в «Германии» сопоставляет их с рим. Кастором и Поллуксом). От Туисто якобы происходит первый человек (Манн), а от Манна — родонач. трех племенных или культовых групп германцев — истевоны, герминоны, ингевоны. Из этих родонач. с определенностью устанавливается (как предок ирминонов) Инг (упомин. в англосаксон. рунич. надписи). Не исключено также, что упомин. немецким (саксонским) историком 10 в. Видукиндом бог Ирмин, ассоциирующ. со столпом Ирминсуль у саксов (культовый аналог древа мирового), считался предком герминонов. Ирмина, в свою очередь, сближают с саксонским Сакснотом и Тивасом = Тиу (сканд. Тюр) ввиду традиц. сопоставления этих богов с Марсом. Тацит свидет. («Германия» IX) о почитании германцами Меркурия, Марса, Геркулеса и Исиды, подразумевая при этом, вероятно, Водана (сканд. Один), Тиу (сканд. Тюр), Донара (сканд. Тор) и, возможно, Фрейю или Фрию (сканд. Фригг). Один из аргументов для первых трех отожд. — совпадение посвящ. им дней недели. Меркурию, по словам Тацита, приносятся человеч. жертвы. Это вполне соотв. сканд. представлениям о культе Одина. Обозначение Донара = Тора рим. им. Геркулеса подходит для Тора, т.к. последний представлен в мифах богатырем, защищающим человеч. мир от чудовищ. Исходя из рим. наименований герм. и кельт. богов и нек-рых др. параллелей, Тиу, Водана и Донара = Тора можно сопоставить с кельт. богами Нуаду, Лугом и Огма; Донар = Тор, по-видимому, тожд. кельт. громовнику Таранису. По своей основной функции, отражен. в имени, Донар = Тор — типич. индоевроп. громовник, сопоставимый с инд. Индрой, Тивас = Тиу = Тюр этимологич. и генетич. соотв. индоевроп. Дьяусу = Зевсу. Тивас = Тиу сначала, по-видимому, осуществлял функцию духовной и юридич. власти, а Донар — воин. функцию, но затем Водан (Один), к-рый вначале был хтонич. демоном и покровителем воин. инициаций, стал высшим божеством и вытеснил функ-ционально Тиваса = Тиу (Тюра), что дало основание срав-нивать Водана с инд. Варуной. Что касается третьей функции — плодородие — богатство, то тут надо учитывать сообщение Тацита о культе Нертус, к-рая, несомненно, была богиней растительности, плодородия, возможно, богиней земли. Так как Нертус лингвистич. явл. точной жен. формой им. Ньерда — сканд. бога плодородия и мор. стихии, то, возможно, что предметом почитания древ. германцев была пара Ньерд — Нертус, брат — сестра и муж — жена, на-подобие сканд. Фрейи — Фрейра, считающ. детьми Ньерда (такие пары хар-рны для культов плодородия). Народы, почитающие Нертус, относятся, согл. Тациту, к ингевонам, что соотв. связи Ньерда и Фрейра (т.е. Ингви-Фрейра).     Нек-рые боги упомин. в древнейших герм. (немецких) текстах — т. н. Мерзебургских заклинаниях (записаны в 10 в.), составл. в земле франков. В Первом мерзебургском заклинании фигурируют жен. божества — дисы, родств. сканд. валькириям и норнам, а во Втором мерзебургском заклинании (на охромение коня) упомин. Водан как гл. носитель магич. силы, Фрия (т.е. сканд. Фригг) и ее сестра Фолла. Нек-рые (весьма скудные) сведения о герм. миф. со-держатся в соч., посвящ. истории готов, историка Иордана (6 в.), во франкских хрониках Григория Турского (6 в.) и Фредегара (7 в.), в «Истории лангобардов» Павла Диакона (8 в.), в «Церковной истории народа англов» Беды Достопочтенного (8 в.). Напр., Павел Диакон пересказывает этнонимич. легенду о происхожд. имени «лангобарды» (букв. «длиннобородые»), в к-рой фигурируют Водан и Фрия: Водан покровит. вандалам, а Фрия — винилам, она советует своим любимцам сделать так, чтобы женщины винилов вышли перед битвой пораньше и привязали свои волосы, как бороды. Так как Водан предсказал победу тем, кто раньше окажется на поле боя, то победили винилы (та же сюжетная схема повторяется на сканд. почве и прозаич. введении к «Речам Гримнира» в «Старшей Эдде»: Фригг губит конунга Гейрреда — любимца Одина, дав Гейрреду коварный совет задержать и пытать странника Гримнира, фактически Одина).     Систематич. данные имеются только по сканд. миф. последних столетих до принятия сканд. народами христианства, отраженной гл. обр. в исланд. лит. памятниках раннехрист. времени. Гл. источ.: поэтич. «Старшая Эдда» — сборник миф. и героич. «песен», дошедший в исланд. рукописи 2-й пол. 13 в. и прозаич. «Младшая Эдда» — учебник поэтич. иск-ва скальдов, составл. тоже в 13 в. исландцем Снорри Стурлусоном и содержащий образцы поэзии скальдов (начиная с 9 в.), расшифровку скальдич. миф. иносказаний (кеннингов) и обзор самой мифологии; отголоски мифологии имеются и в составл. Снорри ист. хронике «Хеймскринг-ла» («Круг земной»), где изложена легенд. история норвеж. и нек-рых шведских королей (т.н. сага об Инглингах). Христианизация Исландии произошла в 1000, и древ. миф. трактована Снорри отчасти как ист. аллегория. Почти одноврем. со Снорри датский хронист Саксон Грамматик в «Деяниях датчан» передает мн. миф. сюжеты, заменяя богов на королей и героев. Т.о., в кач-ве миф. системы нам известна только сканд. миф. (в основном как поэтич. эддич. миф.).     Пространств. «модель мира» сканд. эддич. миф. системы включает «горизонтальную» и «вертикальную» проекции (переход от одной к др. предполагает нек-рые трансформации). Горизонтал. проекция антропоцентрична и построе-на на противопоставл. обитаемого людьми и занимающ. цент., освоен. часть земли Мидгарда пустынной, каменистой и холодной окраине земли (Утгард, Еетунхейм), населенной великанами (етунами), а также находящ. вокруг земли океану, где живет чудовище Ермунганд (его второе имя — змей Мидгарда — указывает на то, что змей был первонач. элементом позитивной системы — опорой земли). Это противопоставл. раскрывается как оппозиция цент-ра и периферии, внутрен. и внеш. (особенно Мидгард и Утгард), «своего» и «чужого», «культуры» и «природы». Кроме того, страна великанов маркирована как находящ. на С. и В. С. в сканд. миф. особо демонизирован, на С. также локализуется царство мертвых — хель (к-рое, впрочем, отчетливей и ярче выступает в вертикал. космич. проекции). К обеим проекциям относится мотив четырех карликов-цвергов, носящих имена четырех стран света (Аустри, Вестри, Нордри, Судри), поддерживающих небо по углам.     Основу вертикал. космич. проекции составляет мировое древо — ясень Иггдрасиль. Оно связывает землю, где живут люди (Мидгард), с небом, где (в Асгарде) находятся боги и где помещается своеобразный «рай» для павших воинов — вальхалла, а гл. — с подземным миром, где находятся царст-во мертвых — хель («низ» и «север», как сказано, отожд.) и разнообразные водные источ. Можно даже сказать, что хель явл. тем центром, в точке к-рого совпадают горизонтал. и вертикал. картины мира. Вертикал. схема противопоставляет богов и людей, небесное царство мертвых для избранных (вальхаллу) и подземные селения для простых смертных; соотв. — небесных валькирий и живущих у корней мирового древа норн — две категории богинь судьбы. В первой песне «Старшей Эдды» «Прорицание вельвы» вель-ва (провидица) вспоминает «девять миров» (девять — условное постоянное число в сканд. миф., так же как число три, к-рое лежит в его основе) и девять древесных основ или корней (так что можно предположить, что речь идет о множестве миф. дерев), но одноврем. перечисл. три корня, соотв. людям, инеистым великанам (хримтурсам) и хель. В более поздней редакции «Младшей Эдды» четкость вертикал. проекции смазывается, ибо корень связывается не с людьми, а с небом, а инеистые великаны, уже умершие и живущие в подземном мире, заменяются просто великана-ми — етунами, живущими на краю земли. В вертикал. схеме с различ. уровнями «древесной» космич. модели сопоставлена «зооморфная» серия. Орел на верхушке, змей Нидхегг у корней, четыре оленя (возможно, ранее соотносимые с частями света), поедающие листья ясеня Иггдрасиля, — на среднем уровне. Нидхегг в известном смысле эквивалентен Ермунганду (в горизонтал. проекции), так же как подземные источ. и реки можно сравнить с окружающим землю океаном. Кроме того, коза и олень, стоящие на вальхалле, ствол древа и источ. у корней объед. в вертикальной схеме циркулированием свящ. меда как источ. жизненного обновления и магич. сил. Белка, снующая по дереву, явл. своеобразным посредником между «верхом» и «низом». Кроме Иггдрасиля вертикал. проекция знает также радужный мост Биврест, соед. землю и небо.     Во временном аспекте сканд. миф. делится на космогонич. и эсхатологич. (мифы творения и конца мира), между к-рыми существует неполная симметрия. Мир возникает на взаимодействии воды и огня с холодом и погибает от пожара и наводнения, стужи и жары, в «начальные» и «конечные» времена повторяются примерно те же поединки богов и хтонич. демонов. В то же время асы и ваны (основные группы сканд. богов), враждеб. в «начале», выступают в «конце» как единое племя богов, Один и Локи — как двойники в космогонии и антиподы в эсхатологии.     Возникнов. мира рисуется как заполнение пустоты мировой бездны Гинунгагап и преобразование хаоса в космос. Великаны не только противостоят богам в пространстве, но и предшествуют им во времени; первосущество великан-гермафродит Имир происходит от остывающих подзем. вод (Эливагар), заполнивших мировую бездну Гинунгагап; из его подмышек, а также от трения ног рожд. др. инеистые великаны. Боги убивают великана Имира и создают из его тела мир. Боги (сыны великана Бора) «поднимают» землю (по-видимому, из первич. океана, окружающ. ее в пространствен. модели мира, и устраивают на ней прекрасный Мидгард; три аса (Один, Лодур и Хенир) оживляют древесные прообразы людей, к-рые, собств., и должны жить в Мидгарде; появл. норны, определяющие их судьбы. Боги устраивают небесный свод и определяют роли солнца (Соль) и месяца (Мани) — сестры и брата. В процессе мироустройства они обуздывают хтонич. чудовищ — змея Ермунганда, волка Фенрира и их сестру Хель — хозяйку царства мертвых (а затем — и их отца Локи).     Однако впослед. (с приближением «конца мира») эти чудовища должны будут вырваться. В сканд. миф. в саму космогонию проникают эсхатологич. мотивы. За «золотым веком» (когда все было из золота, а боги и люди наслаждались покоем) скоро следует первая война между асами и ванами. Миф о возникновении смерти от копья и первом ритуал. жертвоприношении в рамках воин. инициаций — убийстве юного бога Бальдра — становится прологом к собственно эсхатологич. циклу и обратному превращению космоса в хаос. Нарушаются обеты и моральные нормы, возникают распри родов, наступает трехлетняя стужа. Мировое древо содрогается, когда хтонич. чудовища вырываются на свободу, приплывает корабль мертвецов, появл. сыны Муспелля и огненный великан Сурт. В последней битве, в к-рой на стороне богов участвуют также павшие воины (эйнхерии), боги и хтонич. чудовища убивают друг друга. Сурт поджигает мир, к-рый погибает в огне и наводнении, после чего, правда, он должен снова возродиться.     За пределами мифов творения и конца мира остаются многочисл. миф. повествования о взаимоотношениях и борьбе богов с великанами (етунами) и карликами (цвергами). В основном на фоне «горизонтальной» проекции космич. модели развертываются события постоянной борьбы с великанами (напр., походы Тора и его спутников на В.), чему нисколько не мешают любов. отношения и даже экзогам-ные браки с их дочерьми. Етуны пытаются отнять богинь и чудесные атрибуты богов (молот Тора, волосы Сив, молодильные яблоки Идунн и т.д.), и за них идет борьба, но первонач. чудесные предметы и элексиры (копье Одина Гунгнир, его золотое кольцо Драупнир, молот Тора Мьелльнир, чудесный корабль Скидбладнир, ожерелье Брисингамен, сокровища карлика Андвари, мед поэзии) изготовл. искусными карликами-цвергами, и боги все это от них добывают силой или хитростью. В основе подобных сюжетов отчасти лежат этиологич. (объяснительные) мифы (о происхожд. свящ. меда, первого копья, молота и т.п.), в к-рых боги выступают в функции культурных героев и борцов с чудовищами. Однако в дошедших до нас текстах этиологизм сильно затушеван и перед нами скорее развертывается своеобразная картина «циркуляции» ценностей между различ. «мирами», в сочетании с воен. походами. Так, очень важный миф о происхожд. свящ. меда, дающего силы, шаманский экстаз, поэтич. вдохновение и мудрость, превращается в повествование о его циркуляции по кругу: боги — цверги — великаны — боги. Сюжеты добывания Одином свящ. меда у великанов, Тором — котла для пива (а возможно, и рассказ о возвращении Локи молодильных яблок Идунн), по-видимому, имеют в основе единый этиологич. миф и соотв. ритуал, что доказывает параллель с инд. мифом о соме — амрите. Семантически к мифам о чудесном питье и омолаживающих плодах близки миф. представл. о неиссякающем медовом молоке козы Хейдрун и неиссякающем мясе козлов Тора, чудесного вепря павших воинов эйнхе-риев и бога Фрейра (козлы и вепрь выступают также в функциях чудесных коней), и далее — о порождающем себе подобных кольце Одина, золотой чудесной мельнице Фроди (т.е. Фрейра), о возвращающ., как бумеранг, молоте Тора, не говоря уже о таких символах плодородия или плодовитости, как золотые волосы Сив и ожерелье Фрейи. Эта мифология вечного обновления магич. сил богов и источ. пищи созвучна образам убивающих друг друга и снова оживающих для пира в вальхалле эйнхериев.     Боги противостоят враждеб. хтонич. чудовищам и етунам; возвышаются над природн. духами альвами и над карликами (цвергами), над жен. судьбоносными существами (валькириями и норнами), над земными героями. Высший пантеон богов в сканд. космотеогонии представлен как результат объед. двух групп богов — асов и ванов после войны, точнее, как результат ассимиляции ассами ванов — весьма огранич. категории божеств, связанных с аграрными культами, наделенных магич. и пророч. даром, сакральным миролюбием (Ньерд, Фрейр, Фрея). Те же свойства у асов разделены: аграрное благополучие связано с Тором, магия и пророчество — с Одином, а миролюбие — с Бальдром. Фрейя — жена Ода функционально, а может быть, и генетически почти тожд. Фригг — жене Одина, но первая отнесена к ванам, а вторая — к асам. Во мн. текстах боги и асы — синонимы, т.к. ваническая аграрная миф. подчинена одинической, т.е. небесно-хтонич., воинской и «шаманской» миф. Одина с вальхаллой, валькириями, эйнхериями, воинской инициацией (смерть Бальдра) и т.п.     Асы представлены в мифах как возгл. Одином патриархал. родовая община, в к-рой, однако, важные вопросы решаются на тинге (нар. собрание у скандинавов); большое значение имеют ритуал. пиры богов с распитием свящ. напитка.     В пантеон входят боги: Один (власть, мудрость, магия, в т.ч. военная, покровитель воинов, хозяин вальхаллы), Тор (громовник с воен. и аграрными функциями, гл. борец с великанами и мировым змеем), Тюр (старый индоевроп. небесный бог, покровитель воен. собраний и поединков), Хеймдалль (страж богов и мирового древа), Хенир, Улль (бог — стрелок из лука и лыжник), Бальдр (юный бог — ритуал. жертва), Ньерд (плодородие, море и судоходство), Хед (слепой бог, убийца Бальдра), Фрейр (плодородие, мир), Локи (миф. плут и насмешник, отец хтонич. чудовищ, посредник между богами и великанами), Браги (бог-скальд) и нек-рые др. Имеются еще юные боги Видар, Вали, Магни и Моди, к-рые функционируют гл. обр. как мстители за отцов и братьев; Хермод, к-рый пытается вернуть брата Бальдра из царства смерти хель. Вили и Ве упомин. только как братья Одина и «сыны Бора», а Од — как муж Фрейи (и, вероятно, ипостась того же Одина). Богини (имеющие в основном отношение к плодородию и деторожд.) — это прежде всего Фригг, Фрейя, Сив, Идунн, а также охотница и лыжница Скади, иногда упомин. Гевьон и Фулла. Если в культе большое значение имели Один, Тор и Фрейр, то в повествоват. мифах гл. действующ. лицами явл. Один, Тор и Локи, выступающие прежде всего в роли культурных героев: Один — как культурный герой — творец и шаман (жрец), Тор — как героич. борец, ограждающий богов и людей от чудовищ, Локи — как отрицат. вариант культурного героя — миф. плут — трикстер. У Одина подчеркивается ум (в его синкретич. понимании, включающем магич. силу и коварство), у Тора — физич. сила и богатырская ярость, у Локи — хитрость и плутовство. Соотв. Тор выступает как гл. противник великанов и мирового змея, Один — как добытчик свящ. меда и рун, носитель мудрости, магии и пророчеств, а Локи — как вечный «добытчик» (посредством трюков), миф. ценностей у карликов для богов, у богов для великанов и т.д., как оператор их вечной «циркуляции». И Один, и Тор (а также и оттесненный Тюр)) явл. богами неба и войны. Параллелизм устраняется тем, что Один — бог воен. магии и воен. дружины, покровитель героев и сеятель раздора между ними, а Тор — бог-богатырь, моделирующий вооруж. народ, защитник «своих» (богов и людей) от «чужих» — различ. демонов (Тюр ограничен функцией хранителя воин. правил); Один — бог неба как хозяин воин. «рая», а Тор сведен к специализир. громовнику. Локи выступает как комич. дублер Одина в космогонии и его демонич. противник в эсхатологии. У них обоих есть шаманские черты, но шаманские странствия Локи ограничены горизонтал. проекцией, тогда как образ Одина тесно связан с мировым древом. Он вытеснил в этом громовника Тора и соперничает со стражем богов Хеймдаллем, к-рый первонач., по-видимому, был тожд. мировому древу Иггдрасилю (параллелизм между ними отразился в мифе о спрятанных под деревом глазе Одина и слухе (или роге) Хеймдалля). Условно Одина и Локи можно соотнести как белое и черное шаманство. В кач-ве позитив. творца Один — отец асов, а Локи — отец хтонич. чудовищ, Один — хозяин небесного царства мертвых для избранных, а Локи — отец хозяйки подзем. царства мертвых и тайный виновник первой смерти (смерти Бальдра), к-рая явл. одиническим жертвоприношением (реальный убийца Хед — также, возможно, дублер Одина).     Миф. оказала существен. влияние на герм.-сканд. героич. эпос. Наиболее ранние из сохранивш. произв. героич. эпо-са — англосаксон. поэмы «Беовульф» (возникла в кон. 7 — нач. 8 вв., запись ок. 1000), «Битва при Финсбурге» (9 в.), «Видсид», «Жалобы Деора» (обе — 10 в.); немецкие «Песнь о Хильдебранде» (нач. 9 в.), «Вальтарий» (9 в., на лат. яз.); гл. массив записей героич. эпоса датируется 13 в.: немецкая «Песнь о нибелунгах», героич. песни «Старшей Эдды» (песни о Вёлунде, Хельги, Сигурде, Гудрун, Брюнхильд, Атли, Хамдире) и раздел «Язык поэзии» в «Младшей Эдде» и «Сага о Тидреке» и др.; героич. сказания излагались и в «сагах о древних временах» — сохранивш. («Сага о Хрольве Жердинке») либо утраченных, но использов. ср.-век. авторами («Сага о Скьельдунгах»), в нар. балладах позднего средневековья и др. Героями эпоса явл. персонажи как вымышлен., так и восходящие к ист. прототипам, но от последних в эпосе сохранены лишь имена, а события, с к-рыми они были связаны в действит. истории (обычно в эпосе отражается эпоха Великого переселения народов 4 — 6 вв. — войны между готами и гуннами, гибель остготск. королевства в 437, смерть гуннск. короля Аттилы в 453 и др.), представлены в виде родовых междоусобиц и личных конфликтов, обросли фантастич. элементами и т.д. В «Старшей Эдде» песни о героях довольно четко отделены от песен о богах. Асы, как правило, непосредств. не вмешиваются в жизнь героев, и если место действия в миф. песнях — Асгард либо Етунхейм (страна великанов), но не мир людей, то подвиги и злодеяния, явл. сюжетами героич. эпоса, совершаются на Рейне, в державе гуннов, в готском королевстве, хотя топографич. и этнич. координаты здесь весьма расплывчаты и противоречивы. Еще более неопределенно время действия героич. песен («славное далекое прошлое»), нет ясного разграничения изначальными временами и героич. эпохой; герои часто действуют одноврем. (хотя их ист. прототипы жили в разное время) и т.д.     В ряде существен. моментов граница между мифом и эпосом оказывается расплывчатой или по существу исчезает. Мн. роды сканд. герм. королей и знати восходят к асам (таковы генеалогии Инглингов, Скьельдунгов, Вельсунгов, англосаксон. королевских династий). Героев, павших на поле боя, принимает в своем чертоге вальхалле Один; возлюбл. героев (Сигурда, Хельги, Велунда) часто бывают валькирии и т.д. И Г.-с. м., и эпос проникнуты своеобразным трагизмом: все герои эпоса гибнут, по большей части страшной смертью, к-рую они, как правило, смело принимают, а в ряде случаев идут ей навстречу (Брюнхильд, Сигню, Гуннар, Хегни); в миф. эсхатологич. концепции мир движется к «сумеркам» и асы знают о ее причине — нарушении данных ими обетов. Мотив нарушения клятв — один из ведущих и в героич. эпосе: Сигурд, бургунды — Гьюкунги, Атли и другие персонажи погибают именно из-за несоблюдения торжественно взятых клятв. Общим для мифа и героич. эпоса было и понимание судьбы. Правда, ссылки на судьбу, норн и т.п. становятся особенно частыми в поздних записях эпич. произв., где они, возможно, уже лишаются прежнего значения, однако предсказания грядущих судеб героев принципиально важны для героич. сказаний (напр., о Сигурде, о Старкаде, жизнь к-рого была предопределена соперничающ. Одином и Тором).