З. Фрейд. Психоанализ и неофрейдизм

Фрейд не отвергает случайности как таковую, полагая, что бытие человека в мире не редко зависит от случая, хотя в самом мире действуют довольно строгие и устойчивые закономерности. Но он не абсолютизирует роль случайности в развитии мира. В отличии от тех философов, для которых только случай является причиной возникновения того или иного явления. Фрейд признает закономерности, действующие в реальном мире и стоящие за каждой случайностью. Другое делосфера психической реальности, внутренний мир человека. Здесь по убеждению Фрейда, нет места для случайности, связанной с желаниями отдельного человеческого существа.

В психоаналитической философии, следовательно, отстаивается точка зрения, согласно которой человеческая деятельность подчиняется определенным закономерностям, а психические процессы имеют свою детерминацию, выявление и понимание сути которой должно стать объектом пристального внимания исследователей.

Таким образом, в психоаналитической философии происходит осмысление онтологической проблематики, рассмотренной под углом зрения человека в мире.

Психоанализ и франкфуртская школа.

Большой вклад в философское осмысление фрейдовских идей внесли представители франкфуртской школы. В основе философских построений франкфуртцев, наряду с идеями Гегеля, Ницше и других мыслителей, лежит психоаналитическое учение Фрейда о человеке и культуре [6].

Как известно, франкфуртцы выступили с обоснованием необходимости "критической теории", противостоящей ранее существовавшим методам познания, характеризующимся идеалистическо-метафизическими или сциентистско-позитивистскими установками. Эта идея была сформулирована в статье Хоркхаймера "Традиционная и критическая теория" (1937), в которой отстаивалась мысль, что предметом социального познания должна быть система взаимоотношений между природой и человеком, а не отдельные ее состояния.

Хоркхкаймер обсуждает, в частности, вопрос о взаимосвязях сознательной и бессознательной деятельностью людей в обществе. "На высших стадиях цивилизации,замечает он,сознательная человеческая деятельность бессознательно детерминирует не только субъективную сторону восприятия, но в значительной степени также и объект"[6]. Хоркхаймер исходит из того, что дихотомия между объектом и субъектом может быть объяснена с точки зрения признания целеполагающей, сознательной деятельности людей и стихийной, бессознательной ее организацией в обществе. Речь идет уже не об извечном антагонизме между сознательностью, разумностью индивида и бессознательными отношениями, складывающимися в процессе трудовой деятельности людей. Из такого понимания образа человека, а также отношений между личностью и обществом вытекает общая для психоанализа и выдвинутой Хоркхаймером "критической теории" установка на необходимость развития самосознания людей.

Обращение Хоркхаймера к психоанализу является ярко выраженным в тех случаях, когда он стремится осмыслить проблемы, связанные с пониманием отношений в семье, взаимосвязи между семьей и обществом, природы авторитаризма и антисемитизма. По мнению Хоркхаймера, именно Фрейд положил начало переосмыслению традиционных отношений между отцом и сыном. В современном обществе уже не отец, а ребенок становится той реальностью, за которой скрываются движущие силы социального развития. Хоркхаймер и его последователи считают, что психоанализ внес значительны вклад в освещение взаимоотношений между семьей и обществом, родителями и детьми. Фрейд выявил амбивалентную установку детей к своим родителям. Однако в настоящее время ребенок значительно раньше, чем прежде, обнаруживает, что отец не обладает достаточной властью и силой, чтобы защитить его от различного рода социальных невзгод. В поисках авторитета он стремится отождествить себя уже не с отцом, а с его более сильным заместителем "сверхотцом", или образом, созданным "тоталитарной идеологией".

Именно в подобном переосмыслении взаимоотношений между ребенком и родителями многие представители франкфуртской школы пытаются отыскать истоки авторитаризма, антисемитизма, фашизма.

Психоаналитические идеи органически включаются в размышления Хоркхаймера о проблемах рациональности в современной индустриальной культуре, отношениях между человеком и природой, "сциентистской ошибке" разума, приводящей к массовому безумию и "тотальной паранойе". Если Фрейд стремился отыскать связывающие пути между "эдиповым" комплексом и беспомощностью человека, нуждающегося в защите от сил природы, то сходные рассуждения имеются и у Хоркаймера, согласно его взглядам, ребенок наделяет отца сверхъестественной силой, переносит этот образ во внешний мир, пытается преодолеть свое бессилие путем покорения и разрушения природы и, испытывая ненависть к своему отцу,переводит это чувство в "возмущение против самой цивилизации"[5].

Фрейд считал, что каждый человек является противником культуры. Развивая это положение, некоторые его последователи попытались свести агрессивность индивида по отношению к природе и культуре в целом к иррациональным наклонностям человека, возникающим в глубинах человеческой психики и переносимым на внешний мир. Хоркхаймер не разделяет подобной точки зрения, полагая, что "ненависть цивилизации" не является иррациональной проекцией психологических затруднений личности во внешний мир. Он соотносит фрейдовские рассуждения о "сублимации сексуальны влечений" и "принципе реальности" с индустриализмом, подчиняющим сексуальные отношения социальному господству, и с "духом коммерческой культуры", проникающим в кровь и плоть всех взаимоотношений между людьми.

В понимании Фрейда, по мере развития человеческой цивилизации происходит все большее распространение психических заболеваний, сопровождающееся возникновением "невротических культур", когда пациентом становится весь человеческий род. Аналогичные идеи развиваются Хоркхаймером и Адорно в их совместном труде "Диалектика просвещения. Философские фрагменты" (1947), где подробно обсуждается проблема рациональности и "сциентизации разума" в западноевропейской культуре.

Как полагают Хоркхаймер и Адорно, в период мифологического познания мира произошло отделение разума от природы. В дальнейшем это отделение разума от природного мира вылилось в стремление к полной автономии разума от каких либо природных уз и к господству его над природой. "Просвещение" обернулось порабощением природы, а вместе с ним и болезненным расстройством разума, ибо, с одной стороны он пребывает в иллюзии относительно своего могущества над природой, а с другойпостоянно испытывает безотчетный страх перед возможностью проявления своего собственного природного начала, связывающего человека с окружающим его миром, что толкает его на выражение враждебного отношения к природе. Безумство, сумасшествие, болезнь разума приняли такие "параноидальные формы ", которые в завуалированном виде выступают в облике "тоталитарной идеологии", культа сильной личности и мании величия, приведших, в частности, к взлету фашизма.

В середине 50-х годов Маркузе попытался по-своему рассмотреть те же самые проблемы, которые затрагивались Адорно и Хоркхаймером.

Специфика маркузианского подхода к осмыслению взаимоотношений между человеком и культурой состоит в том, что, в отличие от Хоркхаймера и Адорно, использовавших психоаналитические идеи для объяснения освещаемых ими явлений, у Маркузе психоаналитическое учение Фрейда высыпает в качестве философской призмы, через которую он стремится осмыслить историческую направленность развития человечества. Маркузе отталкивается от фрейдовских идей о "принципе реальности", "инстинкте жизни" и "инстинкте смерти". Он считает, что именно во фрейдовских метапсихологических концепциях содержатся ценные идеи, относящиеся к толкованию истории развития человеческой цивилизации.

Рассмотрение фрейдовской метапсихологии осуществляется Маркузе путем выявления двусмысленностей, свойственных психоаналитической философии культуры. С целью преодоления этих двусмысленностей, свойственных психоаналитической философии культуры. С целью преодоления этих двусмысленностей он вводит такие понятия, как "прибавочная репрессия" и "принцип производительности". С помощью этих понятий он стремится подчеркнуть исторический характер общественной репрессии и "принципа реальности", которых расценивались Фрейдом в качестве неизменных. "Прибавочная репрессия" характеризует ограничения, налагаемые на человека социальными институтами буржуазного общества. "Принцип производительности"превалирующая историческая форма фрейдовского "принципа реальности", обусловленная господством товарных отношений между людьми и принуждением к труду, являющемся в современном обществе отчуждением. Маркузе приходит к выводу, что в условиях "тотального отчуждения" конфликтная ситуация происходит не между трудом ("принцип реальности") и Эросом ("принцип удовольствия"), а между отчужденным трудом ("принцип производительности") и Эросом[6].

"Прибавочная репрессия" и "принцип производительности", как продукты развитого индустриального общества, могут быть устранены, поскольку достижения "репрессивной цивилизации" с ее рационализацией и высоким уровнем производства создают предпосылки для исключения репрессивности, связанной с принуждением к труду, ибо появляется возможность не только для упразднения отчужденного труда, но и совмещения двух видов человеческой деятельности- трудовой и игровой, когда производство и потребление, работа и наслаждение становятся неотъемлемой друг от друга.

В отличие от Маркса, который выдвигал требования осуществления пролетарской революции, способствующей устранению отчужденного труда, Маркузе считал, что любая революция против существующей общественной репрессии и господства одной социальной группы над другой завершается возникновением элементов "самозащиты", превращающейся в новое господство.

"Нерепрессивная цивилизация соотносится у Маркузе с новым "принципом реальности", в соответствии с которым, влечение человека освобождаются от тирании "репрессивного разума". Речь идет об установлении новых отношений между инстинктами и разумом, когда благодаря "самосублимации сексуальности" и трансформации либидо от генитального удовлетворения к "эротизации всей личности" станет возможной "нерепрессивная организация самих инстинктов человека. Подобная идея в скрытом виде содержалась в психоаналитическом учении, ибо, с точки зрения Маркузе, психоаналитические концепции имели не только психологический, но и социальный смысл.

Подобные идеи вызвали негативного реакцию среди тех франкфуртцев, которые не разделяли взглядов Маркузе на его толкование психоаналитического учения Фрейда.

Так, резкое критическое отношение к маркузнанской инерпретации психоанализа и стратегии развития "нерепрессивной цивилизации" выражает Фромм. Он считает, что понимание Маркузе "нерепрессивной цивилизации" не только не имеет ничего общего с фрейдовским учением о человеке и культуре, но, по сути дела, свидетельствует о контрреволюционных тенденциях, отстаиваемых этим теоретиком, ибо акцент на "освобождение Эроса" и развитие "новой чувственности" означает не реальное освобождение человека, а регрессию к инфантильной либидозной цивилизации.

Фромм считает, что Маркузе допустил серьезные ошибки при толковании "принципа удовольствия" и "принципа реальности". Он рассматривал "принцип удовольствия" как обусловленный всецело гедонистическими целями, а "принцип реальности",как относящийся исключительно к социальным нормам. В то время как, согласно Фромму, во фрейдовском учении "принцип реальности" является определенной модификацией "принципа удовольствия", а не его противоположностью. "Принцип реальности", как он трактовался у Фрейда, не соотносится с нормами конкретной социальной организации бытия людей. В одном обществе он может служить средством жестокого подавления бессознательного влечения человека, в другом не является причиной сексуальной репрессии. "Принцип реальности" остается одним и тем же в обоих случаях, но то, что подавляется, "зависит от системы социального характера, а не от различных "принципов реальности"[6].

Кроме того, Фромм обнаруживает "ошибку" в маркузианской интерпретации фрейдовской концепции подавления влечения человека, поскольку в его варианте "репрессия" в равной степени распространяется на сознательные и бессознательные действия, в то время как в классическом психоанализе "репрессия" рассматривалась в динамическом смысле, в форме вытеснения бессознательного.

По-своему интерпретируя психоаналитическое учение Фрейда, франкфуртцы порой не только не соглашаются друг с дротом, но и высказывают противоположные суждения, как это имело место в работах Маркузе и Фромма. Подобная ситуация характерна для западной философии в целом, в рамках которой отношение к психоанализу неоднозначно и противоречиво.

Не соглашаясь в оценке идей Фрейда и развивая его различные концепции, франкфуртцы единодушны в одном: каждый из них считает, что классический психоанализ включает критическое содержание, которое должно служить основой "критической теории", разрабатываемой в лоне франкфуртской школы, но все последующие ревизии его являются отходом от "революционного ядра" психоаналитического учения Фрейда.

Итак, как показано выше, психоаналитические идеи органически вписываются в концептуальные построения ведущих представителей франкфуртской школы. Каждый из них по-своему пытается переосмыслить психоаналитические концепции.

При этом все они аппелируют главным образом к самосознанию человека, к его критической саморефлекции как к единственному средству разрушения "ложного сознания" и излечения разума от его "помрачения".

Отсюда их помрачение к психоанализу, который рассматривается в качестве терапии индивидуальной и социальной патологии, обеспечивающей устранение агрессивных и деструктивных влечений людей, направленных как против их самих, так и против человечества в целом.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

На основании вышесказанного можно сделать вывод, что взаимоотношения между психоанализом и философией весьма устойчивы и многогранны. Во-первых, философские идеи мыслителей прошлого оказали существенное влияние на становление и формирование психоаналитического учения Фрейда о человеке и культуре. Во-вторых, в своем органическом единстве фрейдовские представления о психической реальности и бытии человека в мире образуют психоаналитическую философию, оказывающую не меньшее влияние на общественное сознание в странах как Запада, так и России, чем другие философские течения. В-третьих, психоаналитические идеи все активнее вторгаются в различные направления современной философии. Более того, по словам Лейбина, можно с "полным основанием говорить о том, что в ближайшем будущем психоаналитическое учение Фрейда о человеке и культуре не только утратит своего влияния на развитие западной философской мысли, но, напротив, сохранит свою значимость в условиях сближения между собой различных философских школ "[6].