Современные направления в исследовании личности

- отвергают информацию, которая  не соответствует их Я-схеме  (Cantor, Kihlstrom, 1987).

Эти открытия особенно важны, потому что они поддерживают основной постулат когнитивной парадигмы  о том, что переработка Я-релевантной  информации контролирует как причины, так и следствия внешнего поведения. Можно также считать, что эти  результаты подтверждают идею Роджерса о том, что переживания, не совместимые  с существующей Я-структурой, не символизируются  или символизируются в сознании искаженно.

Последнее десятилетие характеризовалось  значительно возросшим интересом  к когнитивному подходу в персонологии (Lazarus, 1984). Кроме того, одним из самых  впечатляющих завоеваний «когнитивной революции» стало широкое распространение  этого подхода. Фактически не осталось ни одной сферы поведения человека, где исследователи не рассуждали бы о возможном когнитивном влиянии. Когнитивный аспект искали в таких  различных областях, как тревога, депрессия, навязчивость, расстройства речи, сексуальность, искусство и  спортивные состязания. Недавние исследования даже заставляют предположить, что  когнитивные процессы оказывают  существенное воздействие на физическое самочувствие человека (Peterson et al., 1988; Suls, Mullen, 1981). Как видите, образ человека в когнитивном направлении обещает  богатство концептуальных и исследовательских  возможностей в ближайшем будущем.

•  Изучение взаимодействия ситуационных факторов и личностных переменных и их относительный вклад  в поведение.

Хотя большинство персонологов давали разные описания и объяснения поведения, они допускали, что внутренние задатки (или то, что иначе называется переменные человека) ответственны за поведение человека и могут адекватно  объяснить его. Иначе говоря, главный  тезис психологии личности заключается  в том, что внешнее поведение  отражает действие причинных факторов, лежащих в его основе, которые  относительно стабильны во времени  и ситуациях. Психодинамическая  теория Фрейда является ярким воплощением этой точки зрения, ориентированной на человека. Более чем любая другая теоретическая позиция, представленная в этой книге, психодинамическое направление допускает, что поведение человека диктуется стойкими личностными характеристиками, которые берут начало из кризисов в детском возрасте. Диспозициональное направление, представленное здесь в лице трех таких наиболее выдающихся теоретиков, как Олпорт, Кеттел и Айзенк, также в большой степени опирается на положение, что поведение определяется факторами внутри человека. Эти три теоретика, несмотря на их несогласие по поводу природы и количества диспозициональных характеристик, разделяют важное положение о том, что они оказывают причинное влияние на поведение человека во многих ситуациях. В отношении Кеттела нужно отметить, что он не игнорировал влияния специфических ситуаций окружения на поведение. Как вы, вероятно, помните, Кеттел полагал, что каждая черта личности должна оцениваться по ее значимости в определенной ситуации. Тем не менее, концепция глубинных черт личности составляет наиболее важный конструкт в его теории.

В меньшей степени важность интрапсихических структур и процессов  также видна в постфрейдовских  теориях, таких как теория Юнга (психологические  типы), теория Адлера (чувство неполноценности) и теория Хорни (базальная тревога). Эти теоретики, несмотря на различие их подходов, сходились во мнении, что  личностные задатки имеют большое  влияние на жизненный опыт человека. Келли в своей когнитивной  теории концентрируется почти исключительно  на переменных человека, его больше всего интересовало объяснение того, как уникальная конструктная система  человека влияет на внешнее поведение. Также и феноменологическое направление  Роджерса склоняется к трактовке  переменных человека (стремление к  самоактуализации, Я-концепция) как  важнейшей движущей силы поведения. Все эти теоретики разделяют  положение о том, что личность состоит из глобальных устойчивых задатков, которые определяют поведение в  самых разных ситуациях.

Соответственно эти, такие  непохожие, персонологи разделяют  положение о том, что ситуационные воздействия играют второстепенную роль в формировании и модификации  поведения. Все же мы знаем, что люди на протяжении жизни изменяют свое поведение в ответ на изменяющиеся условия окружения. Человек, который  женится, изменяется в соответствии с новым статусом; также и человек, который разводится. Приобретение нового статуса и исполнение новых ролей, например, роли студента, родителя, спортсмена и работника также приводит к  изменению поведения. Причиной нашего изменения может стать завершение образования, смерть близкого человека, достижения науки и появление новых технологий. Становится очевидно, что по крайней мере какая-то доля нашего поведения регулируется социокультурным контекстом (например, проживание в малонаселенной местности — проживание в переполненном, наводненном наркотиками гетто). Акцент Фромма на социальных, политических и экономических факторах как главных силах, определяющих развитие типа характера, иллюстрирует подход с этих позиций. Теория Эриксона также рассматривает взаимосвязь самости и контекста окружения, но главное внимание теоретика направлено внутрь человека. Позиция Скиннера представляет высшую степень инвайронментализма, он даже не признает организмических или интрапсихических переменных, с которыми могут взаимодействовать ситуационные факторы! И наконец, Бандура, хотя его позиция по положению инвайронментализма значительно менее экстремальна, чем у радикальных бихевиористов, также признает влияние ситуационных переменных на поведение.

Хотя ситуационно-ориентированная  точка зрения, только что рассмотренная, может показаться обоснованной, возможно даже неоспоримой, большинство персонологов традиционно принижают роль ситуационных компонентов поведения в своих  теориях и экспериментальных  исследованиях (Gergen, 1982; Veroff, 1983). Однако не следует забывать: идея о том, что ситуационные переменные более  важны для определения действий человека, чем личностные переменные, всегда представлялась несомненной  социальным психологам. Тем не менее, факт, что направление исследований в современной персонологии постепенно меняется. А именно, все больше персонологов начинают признавать, что нужно понять влияние различных аспектов окружения  на поведение (Blass, 1984; Bronfenbrenner, 1979; Schutte et al., 1985). Например, был предложен  систематизированный подход к пониманию  ситуаций, который привлек внимание персонологов. Его автор Моос считает, что в формировании поведения  людей играют решающую роль шесть  общих характеристик окружения (Moos, 1973, 1976). Эти характеристики: 1) экология, 2) поведенческое окружение, 3) организационная  структура, 4) характеристики людей  в ситуации, 5) осознанный социальный климат и 6) функциональные и подкрепляющие  качества. Очевидно, возможны и многие другие системы, с помощью которых  можно изучать поведение человека в связи с социальным и физическим окружением. Несомненно одно: интерес  персонологов к тому, как окружение  влияет на действия людей, значительно  возрос в последние годы (Canton et al., 1982). В результате, мы знаем гораздо  больше, чем когда-то, о том мощном влиянии, которое окружение оказывает на людей, живущих и действующих в нем.

Хотя любой жизнеспособный подход к изучению человека должен учитывать влияние ситуаций, сосуществующих одновременно вне его, следует также  признать, что диспозициональные  качества так или иначе присутствуют в объяснении поведения, претендующем на полноту. Иначе говоря, поведение  определяется переменными человека, ситуацией и их взаимным влиянием друг на друга. Тезис о том, что  поведение является функцией от взаимодействия человека и окружения, становится все  более популярным в психологии личности (Houts et al., 1986; Pervin, 1978; Snyder, Ickes, 1985). Обычно описываемый как интеракционистский подход, он нигде так не очевиден, как в концепции Бандуры о  взаимном детерминизме. В соответствии с версией интеракционизма у  Бандуры, человек, ситуация и поведение  входят в состав взаимозависимой  и динамичной системы причин и  следствий. В теории социального  научения Роттера также предполагается, что объяснение поведения человека требует понимания взаимодействия людей со значимым для них окружением.

С позиций интеракционизма  личность объясняется как гипотетический конструкт, который «относится к  особым формам поведения (включая познание и эмоции), которые характеризуют  адаптацию каждого индивида к  ситуациям своей жизни» (Mischel, 1976, р. 2). Более того, переменные человека представляют собой весь прошлый  опыт, закодированный в центральной  нервной системе, который помогает индивиду эффективно справляться с  требованиями современной жизни. Ситуационные переменные, с другой стороны, представляют собой условия окружения, в котором  осуществляется поведение человека и которое ощутимо влияет на него. Последующая реакция может колебаться от мысли или эмоции до какого-то внешнего действия. С точки зрения интеракционистского направления, считается, что у человека имеется  способность в значительной мере осуществить выбор того окружения, в которое он входит, и того поведения, которое он выстраивает. Этот динамический подход к пониманию того, как человек  и окружение постоянно и обоюдно  влияют друг на друга, дает объяснение сложности поведения, очень отличное от того, что предлагается подходами, ориентированными на человека или на ситуацию.

Существует много различных  версий интеракционизма (Ozer, 1986). Тем  не менее все больше исследователей соглашаются, что интеракциональная  модель личности дает самую лучшую систему для адекватного объяснения поведения человека (Emmons et al., 1986; Endler, 1981). В частности, данный подход применим для определения того, в какой степени сложное поведение регулируется интеракциями, которые зависят и от ситуационных переменных, и от задатков. Интеракциональная модель как минимум представляет очень нужную поправку в области психологии, которая до этого сосредоточивалась на индивиде в целом, часто игнорируя взаимные связи между человеком и постоянно меняющимися условиями его жизни. Более того, интеракционистский подход должен расширить наши представления о том, в каких ситуациях решающую роль в выстраивании поведения играют личностные характеристики, а в каких они не играют никакой роли. И наконец, интеракционистское направление должно способствовать развитию теоретических конструктов, которые будут более адекватно характеризовать общую экологическую ситуацию человека, так, чтобы ее можно было принять во внимание в объяснении и прогнозе поведения (Bronfenbrenner, 1979; Jergen, 1982). Недавно, например, такие термины, как «ролевые задатки», «интерперсональные реактивные системы», «ситуационные прототипы» и «поведенческое окружение» прокрались в лексику персонологов.

Итак, мы полагаем, что в  будущем направления психологических  исследований, которые рассматривают  человека и окружение, «придут к  согласию» друг с другом через  взаимный компромисс. Например, Мэри Джоунс будут рассматривать не только с  позиций структуры ее Я-концепции  и личностной динамики, как ее традиционно  изучали в прошлом, но также как  председателя комитета, потребителя  товаров, отпускницу, школьного администратора и прихожанку. Вместо того, чтобы  описывать ее как одного человека с множеством профессиональных и  социальных ролей, ее будут изучать  дома, на работе, на территории колледжа, в супермаркете и в церкви. Короче говоря, попытки понять Мэри Джоунс будут отражать признание того, что  многие важные аспекты ее поведения  не только влияют на то, как меняется ее жизненная ситуация, но также  в большой степени зависят  от обоюдных отношений или интеракций между ее уникальными личностными  особенностями и ситуацией. Конечно, вопрос о том, как переменные человека и ситуационные факторы взаимодействуют  в процессе выстраивания поведения, является спорным и требует привлечения  новых исследовательских стратегий. Этому насущному эмпирическому  вопросу, по всей вероятности, в следующие  годы будет уделено значительное внимание.

•  Изучение развития личности в среднем и старшем возрасте (в настоящее время слабо изучено).

Приблизительно одна четверть нашей жизни тратится на то, что  мы взрослеем, и три четверти —  на то, что мы стареем. Поэтому странно, что персонологи уделяют так  много внимания изучению детства  и юности (Sarbin, 1986). Два положения  лежат в основе этого акцента  на изучении развития ребенка и подростка  и частично объясняют его: 1) формы  поведения взрослых прочно устанавливаются  в раннем возрасте и 2) отношение  родителей в ранние годы жизни  является существенным фактором формирования личности. В обоих этих положениях ясно видно устойчивое влияние фрейдовской  психосексуальной теории. Существует ряд других направлений персонологии, где также подчеркивается, что  фундамент стиля жизни взрослого  формируется в детстве и основан  на взаимоотношениях родитель—ребенок. Адлер, Хорни, Фромм и Роджерс  — все так или иначе придерживаются подобной точки зрения. Далее очевидно, что дети и подростки являются более доступными испытуемыми, и  с ними легче работать, чем с  людьми более старшего возраста —  например, легче собрать и протестировать студентов 1-го курса колледжа, чем 45-летних бизнесменов. Тем не менее, некоторые  выдающиеся персонологи, особенно Эриксон, Олпорт и Маслоу, убедительно заявляли, что дети и подростки суть «незаконченные»  личности. Эриксон заслуживает особой похвалы за то, что заставил нас  осознать наличие разного рода препятствий, всегда мешающих развитию личности вплоть до того момента, когда смерть завершает  жизненный цикл. Его формулировка психосоциальных кризисов, присущих всем периодам человеческой жизни, вдохновила психологов на пересмотр традиционных убеждений относительно личностного  роста и изменений во взрослой жизни.

В последние два десятилетия  наблюдался резкий подъем интереса к  изучению возрастных изменений, вызванных  процессом старения (Perlmutter, Hall, 1985; Schaie, 1985). В частности, появились исследования, относящиеся к физическим, сенсорным, гормональным и когнитивным изменениям, обусловленным возрастом (Birren, Schaie, 1985; Schaie, 1988). Также все больше психологов обращаются к вопросу возрастных изменений в брачных и семейных ролях, ценности работы и форм дружбы, наблюдающихся по мере того, как  взрослые вступают в зрелый возраст  и проходят его (Gould, 1980; Levinson, 1986; Vaillant, 1977). Исследования возрастных процессов  взрослых служат и практическим, и  теоретическим целям. В настоящее  время доля людей в возрасте свыше 65 лет среди населения США растет, и предполагают, что она будет  расти и дальше. По данным Бюро переписи населения, в 1989 году люди старше 65 лет  составляли приблизительно 12% населения, и ожидается, что к 2020 году этот показатель достигнет 20%. Более того, ожидают, что продолжительность жизни детей, рожденных сегодня в США, увеличится до 71,1 года для мужчин и 78,3 года для женщин. Ясно, что побудительной причиной для продолжения исследований развития взрослых является возрастающая пропорция людей среднего и старшего возраста. Общество также берет на себя заботу о престарелых гражданах, создавая, например, дома для престарелых и деревни для пенсионеров, что существенно облегчает ученым общение с этими людьми. И наконец, эти исследования следует расширять хотя бы только по той причине, что они позволят получить полное описательное объяснение того, как «заканчивается история развития человека». Заключительная глава повести человеческой жизни ставит перед нами много психосоциальных вопросов, которые мы еще не до конца понимаем.

Будущие фундаментальные  исследования личности несомненно расширят платформу своих изысканий, включив  крупномасштабные анамнестические  исследования людей, представляющих различные  национальности, этнические группы, социальные классы и род занятий (Bertaux, 1981; Craik, 1986). Эти исследования, по существу автобиографичные и дополненные личными документами, помогут нам лучше понять сложное  взаимодействие социальных систем и  людей, живущих на фоне исторических событий. Также можно ожидать, что  формулировка еще более сложных  и многогранных концепций развития человека (особенно что касается людей  среднего и старшего возраста) станет насущной задачей для будущих  теоретиков (Woodruff-Pak, 1988). Эти усилия, по нашему мнению, в конце концов откроют возможность для тонкой интеграции возрастных тенденций на протяжении взрослой жизни.

•  Изучение проблем, относящихся  к практической деятельности человека.