Любовные отношения

Любовные отношения  и их нарушения  

Глава из книги А.Адлера «Очерки индивидуальной психологии». Когито-Центр 2001.

А. Адлер  

Чтобы полностью  узнать человека, необходимо понять его  также в его любовных отношениях... Мы должны сказать о нем, верно  или неверно ведет он себя в  вопросах любви, мы должны понять, почему в одном случае он поступает должным  образом, а в другом случае - нет. Таким образом, сама собой добавляется  еще одна задача: найти способ подступиться к тому, чтобы предотвратить те или иные неудачи в любовных отношениях. Если вспомнить, что от решения проблемы любви и брака, пожалуй, зависит  прежде всего человеческое счастье, то нам сразу станет понятным, что  мы имеем перед собой множество  наисложнейших вопросов.  

Одна трудность  возникает при обсуждении этих вопросов уже в самом начале - большинство  людей говорят о ней сразу. Все люди разные, и, наверное, два  человека в иных условиях могли бы быть более счастливы, если бы, например, каждый из них нашел другого партнера. С этой возможностью можно легко  согласиться, но она свидетельствует  только о том, что данные люди сделали  плохой выбор. Ищем ли мы причину неудачи  в вопросах любви в плохом, неправильном выборе или рассматриваем случаи, в которых человек все равно  бы потерпел неудачу, потому что он должен был потерпеть ее в силу более глубоких причин, - во многих случаях  знание человеческой души и ее движущих сил способно уберечь нас от промахов. Вопрос о любовных отношениях является частным вопросом человеческой жизни. Его понимание возможно только в  том случае, если мы будем учитывать  его связь со всеми остальными жизненными вопросами. Жизнь ставит перед нами три комплекса важнейших  задач, от решения которых зависит  наше будущее, наше счастье.  

Первая жизненная  задача - это общественная задача в  самом широком смысле. Жизнь требует  от каждого определенного поведения  и развитой способности к контактам  с окружающими нас людьми, опрeделенного  поведения в семье и формулировки своей социальной позиции. Для судьбы человека небезразлично, какой, например, социальный порядок он выбирает как  задающую направление цель, насколько  в своих поступках он думает о  собственном благе и насколько - о благе других. Нередко при  этом его внутренний выбор трудно обнаружить во внешних решениях, часто  он вообще не может прийти к решению  в вопросе о социальной позиции, и часто его точку зрения следует  понимать в ином смысле, нежели в  том, который выражается внешне. То же самое относится и к политической позиции. Редко встретишь людей, довольных своей партией, но очень  часто - тех, кого, собственно говоря, можно  было бы причислить к другой партии. Их отношение к человеческому  обществу, их отношение к ближним  в самом широком смысле всегда играет огромную роль, но не ту, что  им и другим людям кажется.  

Следующая жизненная  задача, которая ждет нашего решения, - профессиональный вопрос, то есть вопрос о том, каким образом человек  хочет принести пользу обществу. Решение  этого вопроса необычайно резко  высвечивает сущность человека. Если мы, например, слышим от юноши, что ему  претит любая профессия, то мы не будем  пока его считать настоящим социальным человеком: либо потому, что он еще  не созрел для общества, либо потому, что без наставлений, сам по себе, он так и не станет зрелым. К выбору профессии ведут бессознательные  связи, которые дают о себе знать  у подавляющего большинства людей. Эти связи бессознательны потому, что никто, выбирая профессию, не думает, что он совершает шаг, приносящий благо обществу, что он ищет свое место в общественном распределении  труда. Далее, однако, вопрос заключается  в том, как он выполняет свою работу. Есть люди, которые выбрали профессию, но терпят неудачу или некоторое  время спустя понимают, что им, собственно, нужно было что-то другое. Из факта  частой смены профессии мы заключаем, что перед нами люди, которые, в  сущности, вообще не хотят иметь  никакой профессии, которые, возможно, считают себя слишком хорошими или  слишком плохими для любой  профессии и ведут себя так, словно делают одолжение.  

Третий жизненный  вопрос, который должен решить любой  человек, - это вопрос любви и брака, который мы хотим рассмотреть  здесь особо. К этому вопросу  ребенок готовится постепенно. Все  его окружение исполнено отношениями  любви и брака. Нельзя не признать, что уже в самые первые годы жизни ребенок пытается занять свою позицию по этому вопросу и  выработать свое направление. То, что  мы слышим на словах, не является важным, ибо как только заходит речь о  вопросах любви, ребенком часто овладевает неимоверная робость. Есть дети, которые  совершенно определенно высказываются, что не могут говорить на эту тeму. Есть дети, которые очень привязаны  к своим родителям, но не могут  быть с ними нежными. Один четырехлетний  мальчик, когда его хотели поцеловать, отвечал на это ударами по лицу, так как проявление нежных чувств было ему неприятно, вызывало у него тревогу и казалось прямо-таки унизительным. Если окинуть мысленным взором нашу собственную жизнь, нельзя не заметить, что каждое проявление нежности сопровождается своего рода чувством стыда и впечатлением человека, что из-за этого он становится слабее или менее ценным. Это кажется  весьма странным и требует объяснения. Мы растем с такой установкой, как  будто выражение нежных чувств является чем-то постыдным. Эта установка  соответствует общей направленности нашей культуры на мужской идеал. Соответственно, наши дети постоянно  воспитываются школой, литературой  и окружением в направлении, в  котором любовь расценивается как  своего рода отсутствие мужественности, и порой это выражается совершенно отчетливо. Некоторые заходят здесь  настолько далеко, что о них  можно говорить как о людях, боящихся чувств.  

Первые нежные побуждения у ребенка проявляются уже  в самом раннем возрасте. Проследив  за их развитием, мы с легкостью можем  установить, что все они являются побуждениями врожденного чувства  общности. То, что чувство общности является врожденным, вытекает из постоянства, с которым оно каждый раз возникает. Степень его развития дает нам  возможность увидеть отношение  к жизни. В понятии "человек" уже заложено все наше понимание  чувства общности, мы не могли бы представить себе человека, который  бы его потерял и тем не менее  продолжал бы называться человеком. В истории мы также не обнаруживаем изолированно живущих людей. Где  бы мы ни встречали людей, мы видим, что они живут в группах, разве  что только отдельные люди были, например, искусственно или по причине безумия изолированы от общества. Говоря о животном мире, Дарвин указывает, что в группах живут те живые существа, которые занимают менее благоприятную позицию по отношению к природе. Витальность, жизненная сила таких животных проявляется в том, что они объединяются в группы, бессознательно следуя принципу самосохранения. Мы можем далее понять, что все отдельно жившие животные, которым в их суровом развитии недоставало чувства общности, должны были погибнуть. Они пали жертвами естественного отбора. Принцип естественного отбора опасен также и для человека, потому что в физическом отношении природа обошлась с ним самым немилосердным образом.  

Ситуация неполноценности  и недостаточности человеческого  рода является источником постоянного  стремления и принуждения - стимула  к достижению состояния покоя  и постоянства. На этом пути мы находимся  еще и сейчас, и лучшим утешением  для человека является сегодня, пожалуй, сознание того, что наша нынешняя ситуация есть не что иное, как переходный момент, кратковременная фаза в человеческом развитии. Разумеется, легче ее пройдет  тот, кто находится в согласии с реальными условиями, кто отвечает логике фактов, тогда как безжалостная судьба постигнет, естественно, тех, кто  этой логике противоречит. В самом  же глубоком смысле ощущение логики совместной человеческой жизни есть не что иное, как чувство общности.  

Все развитие ребенка  требует введения его в ситуацию, в которой имеется чувство  общности. Его жизнь и здоровье гарантированы только в том случае, если существуют люди, которые за него заступаются. Новорожденный теленок  уже вскоре после появления на свет может, например, различать ядовитые растения. Но новорожденный человек  вследствие неполноценности своего организма предоставлен чувству  общности взрослых; ребенка нужно  долго выхаживать, учить и воспитывать, прежде чем он приобретет способность  сам о себе заботиться.  

Даже когда мы рассматриваем способности, составляющие нашу гордость и обеспечивающие нам  преимущество перед другими живыми существами, как-то: разум, логику, язык, понимание и предпочтение нами всего  хорошего и прекрасного, то и в  них тоже мы можем увидеть только те преимущества, которые отдельный  человек никогда не смог бы создать, поскольку их могла породить только коллективная психика. Поэтому мы удовлетворяем  потребности, которые никогда бы не обременяли индивида, если бы не стали  жизненными в человеческом обществе. Для отдельного человека, который  не был бы связан с обществом, сознательная, сознательно отслеживаемая логика не имела бы никакого значения, ему  не нужно было бы говорить, ему было бы все равно, добрый он или злой; более того, эти понятия из-за отсутствия связи с человеческим обществом, с ближними, как у живущих  порознь животных, утратили бы всякий смысл. Все качества душевной жизни  человека, все достижения человеческого  духа возможны лишь постольку, поскольку  люди связаны между собой.  

И об этой взаимосвязи  печется не только нужда, не только настоятельные потребности дня, но и наша сексуальная организация. Разделение человечества на два пола отнюдь не приводит к обособлению; оно  означает вечное стремление друг к  другу. Оно порождает чувство  взаимного родства, поскольку в венах каждого течет общая кровь, поскольку плоть каждого есть плоть другого. Брачные законы народов следует понимать только с той точки зрения, что любовь в них расценивается как общие узы группы. Они запрещали браки и половые отношения среди членов одной семьи потому, что это вело бы к изоляции семей. Поэты, религии, священные заветы выступают против инцеста и пытаются его искоренить. Самые образованные люди ломали себе голову над тем, в чем, собственно, причина естественного отстранения членов семьи друг от друга. Оно объясняется развитием в каждом ребенке чувства общности, исключающего все возможности, которые могли бы вести к изоляции человека.  

То, что мы называем в собственном смысле любовью, отношением между полами, всегда неразрывно связано  с чувством общности. Любовь как  отношение двух людей и как  составная часть чувства общности имеет свои собственные законы. Поскольку  она является необходимым компонентом  сохранения человеческого общества, ее нельзя понимать в отрыве от него. Кто позитивно относится к  обществу, тот, безусловно, позитивно  относится и к любви. Кто обладает чувством общности, тот будет выступать  за брак или равноценную или превосходящую  его форму любви. У того же, у  кого чувство общности подавлено, кто  не сумел прийти к свободному проявлению своей сущности в рамках человечества, любовные отношения будут иметь  обособленный характер.  

Оглядываясь назад, мы можем теперь сделать несколько  заключений, которые облегчат нам  рассмотрение огромной области любовных отношений и несколько рассеют  темноту. Мы можем утверждать, что  человек, социальное развитие которого пострадало, у которого нет друзей, который не стал подлинным социальным человеком, который называет своим  мировоззрение, противоречащее чувству  общности, который, наверное, также  не смог благополучно решить свой профессиональный вопрос, то есть опять-таки тот, кто  полностью или почти полностью  потерян для общества, должен испытывать трудности в своих любовных отношениях и даже едва ли будет способен решить эротический вопрос. Такие люди будут  выбирать необычные пути, создавать  трудности и хвататься за них  как за защитную отговорку. Подобные трудности мы хотели бы рассмотреть  здесь несколько ближе; при этом мы придем к более глубокому пониманию  всей проблемы. Мы сможем утверждать: также  и в любовных отношениях человека проявляется вся его личность. С одной стороны, мы можем из его  любовных отношений понять его личность, с другой стороны, из понимания всей его личности - догадаться о соответствующих  ей особенностях эротических притязаний.  

Очень часто в  вопросе об эротических отношениях мы встречаем весьма распространенные, однако ошибочные предположения, что  любовь одного налагает обязательства  на другого.  

Если чуть-чуть прислушаться к жизни и при этом немного  понаблюдать за собой, то мы сможем убедиться, что очень часто совершаем  ошибку, полагая, что любимый человек  обязан нам уже тем, что мы его  любим. Похоже, что это заблуждение  в той или иной степени содержится во всех наших проявлениях. Оно проистекает  из детства и из отношений в  семье, в которой и в самом  деле любовь одного чуть ли не делает должником  другого. Мы носим в себе только остаток  этого детского представления, желая перенести подобные отношения в жизнь. Возникающие из этого заблуждения группируются вокруг следующего хода мыслей: "Раз я тебя люблю, ты должен делать то-то и то-то". Тем самым и отношения между людьми, которые действительно привязаны друг к другу, нередко приобретают гораздо более жесткий уклон, а потребность во власти индивида, который, подчеркивая собственную любовь, хочет втянуть другого в свою схему, в свой шаблон, требует, чтобы поступки, выражения лица, манеры, успехи и т. д. соответствовали его желаниям, только по той причине, "что он этого человека любит". Это с легкостью может переродиться в тиранию. Ее следы мы находим, пожалуй, во всех любовных отношениях.