Автор: Пользователь скрыл имя, 12 Октября 2011 в 16:28, лекция
Ни для кого не секрет, что проведение экономических реформ вызвало не только преобразование экономической жизни общества, но отозвалось также в виде мощной волны мировоззренческого резонанса — осмысления экономики, «экономического человека», их места в системе других социальных реалий. Многие стороны экономической жизни, длительное время оцениваемые исключительно с идеологических позиций, стали восприниматься в их подлинном, экономическом содержании, нередко уродливо выпяченном, циничном и обнаженном.
Представление о включенности в экономическую жизнь широкого спектра социокультурных, аксиологических, социоантропологических факторов позволяет исследовать причины и основания экономических реформ в их «человеческом измерении». Рассмотренная с этих позиций экономика не представляется больше неумолимой, неотвратимой силой в истории. Люди сами выбирают свою экономическую судьбу, даже если их выбор и недостаточно осознан. Однако в его основе всегда лежат уже сложившиеся ценности, представленные в общественной психологии. И в этой связи следует отметить острую необходимость исследования множественных предпосылок современной перестройки в России. Казалось бы, в основе экономических преобразований должны быть прежде всего потребительские мотивы, мотивы «иметь». От реформ ожидались прежде всего повышение экономической эффективности производства и улучшение качества жизни россиян. Но только ли потребительские мотивы определяли принятие новых порядков? Мы провели небольшое социологическое исследование среди студентов-экономистов Российской экономической академии им. Г. В. Плеханова. Респондентам предлагалось ответить на вопрос: «Почему россияне столь длительное время поддерживают реформы, несмотря на падение производства, безработицу, свертывание многих социальных программ?» Только 27% из опрошенных считали, что нынешняя экономическая политика способна привести к рынку и экономической эффективности. Однако более 67% ответили, что поддержка реформ связана с возможностями индивидуализации, которых не было в предыдущий период («меньше стали вмешиваться в личные дела», «теперь можно делать то, что каждый для себя хочет» и т. п.). И хотя выборка из числа студентов не может считаться репрезентативной для оценки состояния умов всего населения России, очевидна множественность ментальных оснований перестройки, в результате которой люди хотят не только «иметь», но главным образом «быть». Очевидно также, что именно мотивы, характеризующие сущностное бытие личности в виде активности, свободы, достоинства, могут абсолютизироваться и, приобретая мнимые, суррогатные формы, при которых, к примеру, подлинные демократия и гласность подменяются «громкостью», могут лежать в основе поддержки утопичной экономической политики.
Очевидно
также и то, что мировоззренческая
значимость проводимых преобразований
для судеб России должна включить ответ
на вопрос: в какой мере люди получают
возможность для подлинно человеческого
бытия? Оптимистическая вера в будущее
экономическое процветание России не
должна заслонять ответ на этот вопрос,
ибо нельзя понять и объяснить экономическую
жизнь общества на основе одних лишь экономических
законов. Как и в любых других видах деятельности,
в ее основе лежит самоценность человека
как личности, его потребность «иметь»
и «быть» как два нераздельных аспекта
личностной самореализации.
ПРИМЕЧАНИЯ: