Политическая идеология, и ее роль в жизни общества

    Начнем  с ортодоксального социализма. Опираясь на марксистскую теорию, в которой  выпячивается идея завоевания и удержания  власти пролетариатом, классовая борьба, строительство социализма с опорой на собственные силы, эта группировка в посттоталитарных странах выступает за реставрацию «старого порядка» в полном объеме.

    Следующая идеология, если идти по часовой стрелке - национал-социализм или национал-большевизм.

    Этому течению характерно соединение марксистского  мессианства с великодержавными идеями сильной империи. Его социальная опора – бывшая номенклатура и  представители ВПК.

    Следующая идеология, уже «неофициальная», - неославянофильство или «роман-тический консерватизм». Для нее характерна вера в исключительность России и в необходимость возвращения к старым русским, домарксистским и вообще дозападным традициям, к православию. В бывших республиках СССР аналогом этого направления являются местные национализмы. Правое крыло неославяно-фильства связано с национал-большевизмом, идеей шовинизма. Но национал-большевизму чужды гуманистические черты, чужд национализм с человеческим лицом, свойственные этой идеологии. Он может опираться на достаточно широкую социальную базу, полуинтеллигенцию города и деревни. Лучшие выразители этой идеологии – писатели (Солженицын, Распутин, Белов и др.)

    Амальрик  выделяет социально-этическую идеологию, пытающуюся сформулировать идеи социальной справедливости, основываясь не на экономическом детерминизме, а на неких нравственных постулатах. Эта идеология традиционна для России (народничество) и привлекает к себе значительные слои разочаровавшейся в марксизме интеллигенции. В пост-советских республиках эту нишу занимает очень влиятельное течение – национально-демократическая идеология.

    Идея  гуманизма, осознания ценности человеческой личности связывают левое крыло  этой идеологии с либерально-демократической  идеологией. Последняя сложилась  под воздействием западного либерализма. Ее сторонники выступают за последовательную трансформацию советской системы в демократическое плюралистическое общество западного типа, с предоставлением значительной свободы частной инициативе. Социальную опору этой идеологии составляет значительная часть «среднего класса», все те, кто достаточно энергичен и образован, чтобы не только не потеряться в свободном обществе, но и добиться успеха.

    Наконец, идеология либерального социализма или социальной демократии. Она предусматривает  демократизацию общества при сохранении определенных фундаментальных ценностей социализма. Социальная опора данного течения в постсоветских странах – значительная часть воспитанного на марксизме среднего класса, в том числе, многие бывшие партийные функционеры и менеджеры государственных предприятий.

    Либеральный социализм соединяется с ортодоксальным социализмом общностью конечных целей. Эта связь – нечто вроде  узенькой трубочки между сообщающимися  сосудами, по которой могут переливаться приверженцы этих идеологий в  зависимости от развития событий. Таким образом, колесо идеологий замыкается.

    Суб-идеологии  или идеологии-чувства образуют внутреннюю окружность схемы. Охранительная  идеология властей представляет собой более или менее идеологически  оформленное чувство самосохранения. Связанное с комплексом неполноценности, оно весьма агрессивно. Оно эмоционально подпитывает и идеологически подпитывается прежде всего от ортодоксального социализма и национал-большевизма, но косвенно связано с либеральным социализмом и национализмом, как возможными путями отступления.

    Эгалитаризм и национализм масс – это еще  более чувство, чем идеология. Его  можно назвать пассивно-взрывной формой массового сознания. Поскольку  сквозь пассивное принятие действительности и желание просто «жить», она вдруг  прорывается внезапными вспышками протеста (Новочеркасск 1962г). Эгалитаризм прямо связан с национализмом и национал-демократической идеологией и вместе с тем он испытывает косвенное влияние со стороны национал-большевизма (популярной в народе идеей сильной власти) и либерально-демократической идеологии, отвечающей стремлению народа к большей личной свободе и более высокому уровню жизни, примером которых является Запад.

    Наконец, реформизм среднего класса. Ему свойственен  конформистский подход к действительности, стремление к постепенным и мирным изменениям условий жизни в лучшую сторону. У реформизма среднего класса прямая связь с либерально-демократической идеологией и либеральным социализмом, а также косвенная с ортодоксальным социализмом и национал-демократией.

    Существуют также своеобразные негативные связи между суб-идеологиями. Охранительную идеологию властей и эгалитаризм масс сближает общая оппозиция к интеллигенции, как к слою, чуждому народу и опасному для власти; эгалитаризм и реформизм сближает общая оппозиция к власти, от которой обе эти группы отчуждены. А реформизм среднего класса и охранительную идеологию властей сближает общая оппозиция к массам, в которых аппаратчики и средний класс видят угрозу своим привилегиям.

    Предложенная  схема конечно является условной и не отражает всего огромного многообразия идеологических тонов и оттенков. Но в целом позволяет анализировать тенденции зарождения и развития идейно-политических течений постсоветского общества. В стабильном обществе повышаются шансы «срединных идеологий»: ортодоксального социализма, национализма, либерально-демократической доктрины. В кризисные и переходные эпохи – идеологий, занимающих промежуточные позиции: национал-большевизма, национал-демократической доктрины, либерального социализма. Так и произошло в бывшем СССР. В годы перестройки на первый план вышел либеральный социализм, а после распада СССР – национал-демократическая идеология и национал-большевизм.

    В обиход прочно вошло также разделение идеологий на «левые» и «правые». Обычно выделяют три критерия для такого разграничения:

    Во-первых, в философском плане «правые» имеют большую склонность к традиционализму, то есть, стремятся жить по историческим и религиозным преданиям, по вере и обычаям отцов, в то время  как «левые» отдают предпочтение «рациональному», стремятся построить общественный порядок чисто рационально, планомерно.

    Во-вторых, в политическом аспекте «правые» выдвигают требование государственной  опеки над общественной жизнью. В  этом смысле «правый» значит «государственник», этатист, сторонник сильной власти. Напротив, «левый» – приверженец личной свободы, общественного самоопределения, либерализма.

    В-третьих, в социальном плане «правые» отстаивают интересы высших, привилегированных, богатых  классов, «левые» представляют низшие классы, стремящиеся освободиться от подчинения и занять равное или даже господствующее положение в обществе и государстве.

    Существует  определенная связь между этими  тремя парами признаков. Так, рационализм, выступая против традиционной веры, требует  свободы «критической мысли» (первый признак связан со вторым) и точно так же свобода в качестве общественного самоопределения требует всеобщности, то есть формального равноправия всех людей (второй признак соединяется с третьим). Этими связями определяется единство либерально или радикально-демократического мировоззрения с одной стороны и консервативно-аристократического – с другой.

    Однако  следует иметь в виду, что связи  эти относительны и на протяжении новейшей истории они подвергались существенным изменениям. Если исторические условия с конца 18 века и в течение 19 века создавали ту противоположность, которую можно определить как борьбу между «левыми» и «правыми», то события 20 века способствовали размыванию цельности этих понятий. «Левые», получив государственную власть, как правило «правеют», а «правые», оттесненные в оппозицию, «левеют». Можно привести множество примеров, подтверждающих эту истину.

    Далее, чистый рационализм, требуя свободы  критической мысли и основанного  на ней общественного действия, получив  власть, зачастую ограничивает свободу традиционализма – религиозной веры и пользования традиционными порядками, обычаями, нравами (якобинство, коммунизм). Более того, рационализм, требуя свободу для себя, для устройства жизни по законам разума неизбежно имеет сильную тенденцию к государственному вмешательству во все сферы жизни общества, жесткой регламентации, подавлению свободы личности как чего-то иррационального, не вписывающегося в навязанную обществу «разумную» систему. Говоря словами Достоевского, «начав с провозглашения свободы, социалисты утвердили всеобщее рабство».

    Еще более очевидна в начале 21-го века слабость связи между вторым и  третьим признаком. Лишь в процессе борьбы угнетенные классы требуют для  себя свободы, и идея свободы легко  связывается с идеей равенства. По существу же, свобода и равенство скорее находятся в отношениях антагонизма, что не раз обнаруживалось в историческом опыте.

    История свидетельствует, что как акцент на свободе в ущерб равенству (капитализм эпохи свободной конкуренции), так и пренебрежение свободой во имя равенства (казарменный социализм) ведут к катастрофическим последствиям. В первом случае растет поляризация общества и социальная напряженность, во втором общество лишается необходимых стимулов для саморазвития, наступает стагнация, чреватая социальными потрясениями. Выход заключается в оптимальном сочетании свободы и равенства, достигнутом в наиболее развитых государствах рыночной экономики.

    Рассмотрим  связь первого и третьего признаков. Рационализм и просветительство, стремление переделать жизнь по умозрительным проектам свойственны не низшим недостаточно образованным классам, а наоборот, слоям образованным и привилегированным. Народные массы для них – это материал для социального экспериментирования, какими бы демагогическими лозунгами они не маскировали это положение. Низшие классы гораздо в большей степени, нежели высшие, склонны к традиционным ценностям, часто служат опорой консервативных политических сил. Когда же в результате чрезвычайных обстоятельств народные массы поддерживают революционных рационалистов, то в этом союзе они выступают пассивной, подчиненной стороной, а не стороной, преследующей свои собственные, осознанные интересы. Как правило, результат такого политического союза – еще большее закабаление народа.

    Изменения, происходящие в социальной структуре развитых государств, – усиление роли средних слоев, снижение доли рабочего класса, рост общественного и квалификационного уровня населения – создают благоприятные условия для преобладания центристской либерально-консервативной идеологии, не склонной ни к левому революционализму, ни к правому реакционному консерватизму. Напротив, в менее развитых странах с пирамидальной социальной структурой, сильной поляризацией общества выше шансы у крайних идейно-политических течений, будь то правого или левого спектра, конкурирующих между собой за влияние на народные массы. К ним можно отнести постсоветские страны. Таким образом, можно сделать вывод о размытости понятий «левый» и «правый» применительно к современным идеологическим течениям. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

    Заключение 

    Ушедший в историю XX век можно назвать  веком столкновения идеологий. Вся политическая история двадцатого столетия пронизана духом противоборства наиболее активных и превалирующих в этот век идеологий (либеральной, коммунистической, фашистской), исповедующих различные системы ценностей и принципиально разные мировоззренческие установки. После поражения фашистской и ухода в тень коммунистической идеологии, достаточно естественной и, казалось бы, логичной выглядит мысль о том, что либеральная идеология доказала свою жизненность и соответствие современному этапу развития цивилизации. Отсюда напрашивается вывод, что на фоне тотальной победы либерализма необходимость в существовании других идеологий полностью отпала. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Список  использованной литературы 

1. Бакушин М.А. Социология, философия, политика. –  М.,1989.
2. Гостев С.П. Общественно-политические организации радикально-националистического толка: их электорат и роль в современном политическом процессе //Вестник МГУ, Сер.12, 1999, №2.
3. Давыдов Ю. Н. «Картины мира» и типы рациональности. Новые подходы к изучению социологического наследия Макса Вебера // Вопросы философии.– 1989.– №8.– С. 150–162.
4. Желев Ж. Фашизм. Тоталитарное государство. – М.,1991.
5. Каковы идеологические условия общественного согласия в России? //Полис,1997,№3.
6. Мухарянов Н.М. Национализм, демократизм, этнопопулизм //Вестник МГУ, Сер.12, 1995, №3.
7. Савва М.В. Этнический статус в идеологии и политике //Полис, 1999, №4.
8. Мигранян А. М. Плебисцитарная теория демократии Макса Вебера и современный политический процесс // Вопросы философии.– 1989.– №6.–
9. Мурадян А. А. Двуликий Янус. Введение в политологию. – М.: Международная педагогическая академия, 1994.– С. 172–205.
10. Пугачев В. П., Соловьев А. И. Введение в политологию. – М.: Аспект Пресс, 1995.– С. 223–237.
11. Рормозер Р. Пути либерализма в России // Полис.– 1993.– №1.– С. 33, 34.
12. Современная западная философия: Словарь/ Сост. В. С. Малахов, В. П. Филатов. – М.: Издательство политической литературы, 1991.– С. 55–58.– (Ст. «Вебер»)
13. Фукуяма С. Конец истории? // Вопросы философии.– 1990.– №3.
14. Шампань П. Манифестация: производство политического события // Вопросы социологии. – М.: Адапт, 1992.– Т.1.– №2.– С. 35–61.
15. Шпенглер О. Закат Европы. – М.: Мысль, 1993.– С.165–167.