Политичекая мысль 20 в

      В  рамках  постбихевиоралистского  периода  формируются   и   получают

развитие  такие  типы  политического  исследования,  как   функционализм   и системный   анализ.   Т.   Парсонс⁹,    как    основоположник    структурного

функционализма¹⁰,   выступил   инициатором   разработки   концептуального    и теоретического аппарата социологии  и  политологии.  Свое  главное  внимание американский социолог уделяет анализу функционирования политических  систем, стремясь соединить функциональный подход с системным.

      При  этом  Т.   Парсонс   рассматривает   политику   как   параллельно

существующую  с экономикой подсистему общества, считает  ее  инструментальным аспектом социальной организации.

      Функциональный анализ — одна  из современных методологий в  политической науке.  Он   включает   изучение   функциональных   зависимостей   элементов политической системы: единства институтов власти, соответствия  их  действия (функционирования) потребностям политических субъектов; выявление того,  как реализуется потребность в приспособлении  системы  к  изменяющейся  среде  и т.д. Исследователи отмечают  и  ограниченность  методологии  функционализма, которая слишком абстрактна и мало помогает в объяснении конкретных  явлений.

Функциональная  модель политической системы консервативна,  поскольку  отдает предпочтения равновесию стабильности системы.

      Эта  методология  не   является   основой   выявления   и   объяснения противоречий, напряженностей, конфликтов в деятельности  системы,  без  чего нет и развития.

      Функциональный анализ  в  политической  науке  развивали  американские ученые Алмонд и Пауэлл, разработав три  уровня  анализа:  система  и  среда, внутреннее функционирование системы, ее сохранение и адаптация.

      Теоретическая политология представлена  также системным анализом, общую концепцию которого применительно к политической науке разработал  Д.  Истон¹¹. С  точки  зрения  системного  анализа,  политическая  сфера  жизни  общества представляет совокупность определенным  образом  упорядоченных  политических взаимодействий в данном обществе,  посредством  которых  происходит  волевое распределение ценностей. Данная совокупность образует политическую  систему, действующую в социальной  среде,  включающей  другие  сферы  жизни  общества (экономическую, биологическую, психологическую) и внешние системы.

      Несомненно,  что  интерпретация   политической  сферы  как   динамичной системы  открывает  возможность   объяснить   политические   явления   через связывающие их взаимозависимости,  позволяет  рассматривать  эту  сферу  как целостность, где действуют не отдельные лица, а организации и группы.

      Системный анализ в сочетании  с функциональным порывает с эмпиризмом  и вносит в политологию концептуальную основу объяснения  политических  явлений и процессов, в тесном взаимодействии со всеми другими сферами общества.  Тем самым  создается  теоретическая  предпосылка  для  демистификации  политики, реалистического видения феноменов власти и государства.

      Вместе с тем методология системного  анализа,  как  и  функционализма,

оставляет в стороне вопрос  об  объективной  социально-экономической  основе политической системы, о действии  объективных  закономерностей  в  обществе. Она также является чрезмерно абстрактной теоретической моделью. Кроме  того, ей  присуща  ориентация  главным  образом  на  стойкость  системы,   на   ее равновесие, что определяет консервативную установку в исследовании, ведет  к недооценке свойственных ей динамизма, конфликтности, а  также  кризисов  или упадка. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

3. Французская  политическая наука

      Политическая мысль Франции начала  века фокусировалась на двух  основных направлениях,  связанных  с  истолкованием  традиционных  консервативных   и либеральных учений и на истолкованиях  привлекавшего  все  большее  внимание социализма—социализма   безгосударственного,   социализма    этатистского¹² (марксизм и советский опыт) и социализма реформистского, ревизионистского  и социализма «по ту сторону марксизма».

      Творчество    Леона     Дюги¹³     (1859—1928),     теоретика     права, конституционалиста, декана юридического факультета в  Бордо,  приходится  на тот  период,  когда  в  европейских  странах  происходило  возрождение  идей естественного  права  (юснатурализма).  Его  самый  главный  труд  назывался «Трактат о конституционном праве» (1911).

      Дюги провозглашает тезис о  том,  что  «публичная  власть  есть  просто

факт».  Государство  в   его   прежних   формах   коллективности—   римская,

королевская,  якобинская,  наполеоновская,  форма  третьей   республики   во

Франции—   исчезает,   и   место   этих   форм   начинает   занимать   новый

государственный строй—  «более  гибкий,  более  гуманный,  более  защищающий индивида»¹⁴. Этот строй покоится  на  двух  элементах.  Первый  элемент—  это концепция социальной нормы (входит в  корпус  объективного  права),  которая основывается «на факте взаимной зависимости», соединяющей  все  человечество вообще и членов любой социальной группы (в частности, социальная  норма  для слабых и сильных, для больших и малых, для правящих и  управляемых).  Вторым элементом  является  децентрализация  (другое  название  этой  новоявленной социальной  и   общеустроительной   тенденции-синдикальный   федерализм). Комментируя это положение, Дюги решительно отмежевывается от  революционного синдикализма и высказывает  уверенность  в  том,  что  современное  общество движется  «к  известному  роду  федерализма   классов,   сорганизованных   в синдикаты»  и  что  этот  федерализм  со  временем  будет  «скомбинирован  с центральной властью, которая  не  упразднится,  сохранит  свою  живость,  но примет  совершенно  другой  характер-  и  сведется  к  функциям  контроля  и надзора».

      Центральной и объединяющей  идеей  для  Дюги  становится  не  идея  из

арсенала  юснатурализма или юридического догматизма, а  идея,  заимствованная из области позитивистской  социальной  философии.  Таковой  стала  концепция солидаризма, у истоков которой находится О. Конт.  Именно  привнесение  этой идеи в  проблематику  обсуждения  природы  публичной  власти,  публичного  и частного права привело Дюги к переформулированию предмета  публичного  права и прав  человека,  а  также  к  новым  перетолкованиям  понятий  «социальный класс», «индивидуальное право», «разделение властей» и др.

      О солидарности Дюги высказался  в таких словах: «В солидарности  я  вижу только факт взаимной зависимости, соединяющий между собой, в  силу  общности потребностей и разделения труда,  членов  рода  человеческого,  в частности членов одной социальной группы.

      Классы современного общества  предстают в  изображении   Дюги  собранием индивидов, между которыми существует «особенно тесная взаимная  зависимость» (т. е. особо тесная солидарность), так как они совершают  одинаковую  работу в общественном разделении труда.  При  этом  взаимная  зависимость,  которая людей соединяет в силу  их  принадлежности  к  одной  и  той  же  социальной группе, является, как это было показано Э. Дюркгеймом¹⁵  в его «Общественном разделении труда», следствием  взаимосвязей  тех  различных  частей  работы, которые выпадают на долю каждого при удовлетворении общих потребностей.

      Помимо социальной солидарности  людей объединяют и интегрируют  в  новые общности те правила поведения,  которые  заданы  не  правами  индивидов  или коллективов (их Дюги  полагает  иллюзорными  и  просто  несуществующими),  а социальной нормой. Происходит подобное дисциплинирование  и  объединение  по той  простой  причине,  что  все  люди  существа  социальные,   что   всякий социальный   акт,   нарушающий   социальную   норму,   обязательно   вызовет «социальную реакцию» и т. д. «Всякое общество есть  дисциплина,  а  так  как человек не может жить без общества, то  он  может  жить,  только  подчиняясь какой-нибудь дисциплине».

      Если прочитать весь труд Дюги  от начала до конца и проследить, в какой

мере  на его отдельных  идеях  отразилась  идея  солидаризма,  то  трудно  не

согласиться  с  тем,  писал  П.И.Новгородцев  в   предисловии   к   переводу

«Конституционного права»¹⁶, что «отражение этой идеи в доктрине Дюги  является недостаточным и поверхностным».

      Однако  на  этой  почве  «возможна   дальнейшая  плодотворная   работа,

возможна  переоценка старых понятий и еще более решительное преобразование традиционных воззрений», чем то, которое мы находим у Дюги.

      Институционализм¹⁷ вырос на базе признания и своеобразного истолкования того факта,  что  существующие  в  каждом  обществе  коллективы  (социальные общности, учреждения), такие как семья, члены одной профессии,  добровольные ассоциации,  а  также  коллективы,  организованные  во  имя   удовлетворения умственных   и   иных   запросов,    следует    воспринимать    учреждениями интегративными,  т.  е.  обеспечивающими   сплочение   общества   в   нацию- государство. При этом интегративная роль  подобных  коллективов  выполняется ими вместе с выполнением более частных ролей, связанных с  таким  служением, которое выгодно им самим.

      Даже коллективная  общность,  именуемая бюрократией,  занятая обычно заботами о постоянном своем  преобладании  над  массами  управляемых  лиц  и групп,  может  восприниматься  в  качестве  учреждения   с   посредническими функциями,   нацеленными   на   реализацию   общих   функций    государства. Государство, в свою очередь, не только не препятствует появлению и  развитию бюрократической общности, но даже содействует ее институционализации.

      Теорию институционализма  наиболее  успешно  разрабатывал  Морис   Ориу¹⁸ (1859—1929), который извечную проблему противоположения  интересов индивида и государства истолковал  в  духе  христианского  коллективизма  первых  его веков, однако сделал это с некоторыми новациями, обусловленными  современной социально-исторической  ситуацией.   Теория   институции,   понимаемой   как учреждение,  установление  или  же  некая  коллективность,   отказалась   от использования договорной теории и  от  командно-административной  законности социалистов и выдвинула ряд принципиально новых положений, которые  получили затем весьма широкое популистское употребление.

      Представители    теории    институционализма    уже    не     признают

предустановленного  порядка в  структуре  общества.  «Мы  верим  только,  что существует здесь определенное направление, являющееся для обществ линией  их прогресса,— писал в этой связи М. Ориу в работе «Принципы публичного  права»¹⁹ (1910). — Существует социальный идеал и существует порядок вещей,  но он  не предустановлен, он рождается».

      Предметом публичного права, согласно М. Ориу, является государственный режим  правления,  который  олицетворяет  собой  государство,  т.  е.  режим одновременно политический, экономический  и  юридический,  но  также  режим, который «овладевает нацией, видоизменяет ее, налагает  на  нее  определенную форму и становится средой, в которой существуют индивиды».

      Гражданская  жизнь  составляет  объект  воздействия   государственного

режима  и  характеризуется,  согласно  концепции  Ориу,  разделением   между политической  властью  и  частной  собственностью,  которые   в   первичных, догосударственных формах организации нации  «всегда  бывают  слиты  вместе». Это разделение является на стадии функционирования  государственного  режима основой одновременно и политической  власти,  и  свободы.  Такое  разделение происходит  путем  двух  параллельных  процессов  —  централизации  права  и централизации политической власти.

      Централизация национального (общегосударственного)  права  сводится  к тому, что установление правовых норм и санкций становится делом  центральной политической власти и осуществляется  отделенной  от  частной  собственности правительственной властью, т. е. судебной и административной.