Дмитрий Иванович Менделеевский

сам отказался  от профессуры в 1835 г. Это была, конечно, большая

самонадеянность; но вина его была не так велика, если вспомнить, что планы

Гоголя не казались странными ни его друзьям, в числе  которых были Погодин и

Максимович, сами профессора, ни министерству просвещения, которое сочло

возможным дать профессуру молодому человеку, кончившему с грехом пополам

курс гимназии; так невысок был еще весь уровень  тогдашней университетской

науки. В 1832 г. его  работы несколько приостановились  за всякими домашними

и личными хлопотами; но уже в 1833 г. он снова усиленно работает, и

результатом этих годов были два упомянутые сборника. Сначала вышли

"Арабески" (две  части, СПб., 1835), где было помещено несколько статей

популярно-научного содержания по истории и искусству ("Скульптура, живопись

и музыка"; несколько  слов о Пушкине; об архитектуре; о  картине Брюллова; о

преподавании всеобщей истории; взгляд на состояние Малороссии; о

малороссийских  песнях и прочее), но вместе с тем и новые повести:

"Портрет", "Невский  проспект" и "Записки сумасшедшего". Потом в том же году

вышел: "Миргород. Повести, служащие продолжением Вечеров  на хуторе близ

Диканьки" (две  части, СПб., 1835). Здесь помещен был целый ряд

произведений, в  которых раскрывались новые поразительные  черты таланта

Гоголя. В первой части "Миргорода" появились "Старосветские  помещики" и

"Тарас Бульба", во второй - "Вий" и "Повесть о том, как поссорился Иван

Иванович с Иваном Никифоровичем". "Тарас Бульба" явился здесь в первом

очерке, который гораздо шире был разработан Гоголем впоследствии (1842). К

этим первым тридцатым  годам относятся замыслы и  некоторых других

произведений Гоголя, как знаменитая "Шинель", "Коляска", может быть,

"Портрет"  в его переделанной редакции; эти произведения явились в

"Современнике" Пушкина (1836) и Плетнева (1842); к более позднему

пребыванию в  Италии относится "Рим" в "Москвитянине" Погодина (1842). К

1834 г. относят  и первый замысел "Ревизора". Сохранившиеся рукописи Гоголя

указывают вообще, что он работал над своими произведениями чрезвычайно

тщательно: по тому, что уцелело из этих рукописей, видно, как произведение,

в его известной  нам, законченной форме, вырастало  постепенно из

первоначального очерка, все более осложняясь подробностями и достигая,

наконец, той удивительной художественной полноты и жизненности, с какими мы

знаем их по завершении процесса, тянувшегося иногда целые  годы. Известно,

что основной сюжет "Ревизора", как и сюжет "Мертвых  душ", был сообщен

Гоголю Пушкиным; но понятно, что в том и другом случае все создание,

начиная от плана  и до последних частностей, было плодом собственного

творчества Гоголя: анекдот, который мог быть рассказан  в нескольких

строках, превращался в богатое художественное произведение. "Ревизор",

кажется, в особенности  вызвал у Гоголя эту бесконечную  работу определения

плана и деталей  исполнения; существует целый ряд  набросков, в целом и

частями, и первая печатная форма комедии явилась  в 1836 г. Старая страсть к

театру овладела Гоголем в чрезвычайной степени: комедия не выходила у него

из головы; его  томительно увлекала мысль стать  лицом к лицу с обществом; он

с величайшей заботливостью  старался о том, чтобы пьеса была исполнена

вполне согласно с его собственной идеей о  характерах и действии; постановка

встречала разнообразные  препятствия, в том числе цензурные, и, наконец,

могла осуществиться  только по воле императора Николая [pic]. "Ревизор" имел

необычайное действие: ничего подобного не видала русская  сцена;

действительность  русской жизни была передана с  такой силой и правдой, что

хотя, как говорил  сам Гоголь, дело шло только о  шести провинциальных

чиновниках, оказавшихся плутами, на него восстало все то общество, которое

почувствовало, что  дело идет о целом принципе, о  целом порядке жизни, в

котором и само оно пребывает. Но, с другой стороны, комедия встречена была

с величайшим энтузиазмом  теми лучшими элементами общества, которые

сознавали существование  этих недостатков и необходимость  обличения, и в

особенности молодым  литературным поколением, увидевшим  здесь еще раз, как в

прежних произведениях  любимого писателя, целое откровение, новый,

возникающий период русского художества и русской общественности. Это

последнее впечатление  было, вероятно, не вполне понятно Гоголю: он не

задавался еще  столь широкими общественными стремлениями или надеждами, как

его молодые почитатели; он стоял вполне на точке зрения своих друзей

Пушкинского круга, хотел только больше честности и  правды в данном порядке

вещей, и потому-то его особенно поразили те вопли осуждения, которые

поднялись против него. Впоследствии, в "Театральном  разъезде после

представления новой  комедии", он, с одной стороны, передал то впечатление,

какое произвел "Ревизор" в различных слоях общества, а  с другой - высказал

свои собственные  мысли о великом значении театра и художественной правды.

Первые драматические  планы явились у Гоголя еще  раньше "Ревизора". В 1833

г. он поглощен был  комедией "Владимир 3-й степени"; она не была им

докончена, но материал ее послужил для нескольких драматических эпизодов,

как "Утро делового человека", "Тяжба", "Лакейская" и "Отрывок". Первая из

этих пьес явилась  в "Современнике" Пушкина (1836), остальные - в первом

собрании его сочинений (1842). В том же собрании явились в первый раз:

"Женитьба", первые  наброски которой относятся к  тому же 1833 г., и

"Игроки", задуманные  в половине тридцатых годов.  Утомленный усиленными

работами последних  лет и нравственными тревогами, каких стоил ему

"Ревизор", Гоголь  решился отдохнуть вдали от  этой толпы общества, под

другим небом. В  июне 1836 г. он уехал за границу, где  пробыл потом, с

перерывами приездов в Россию, в течение многих лет. Пребывание в

"прекрасном далеке" на первый раз укрепило и успокоило его, дало ему

возможность завершить  его величайшее произведение "Мертвые  души", - но

стало зародышем  и глубоко фатальных явлений. Разобщение с жизнью, усиленное

удаление в самого себя, экзальтация религиозного чувства  повели к

пиэтистическому преувеличению, которое закончилось его последней книгой,

составившей как бы отрицание его собственного художественного дела...

Выехав за границу, он жил в Германии, Швейцарии, зиму провел с А.

Данилевским в  Париже, где встретился и особенно сблизился с Смирновой, и

где его застало  известие о смерти Пушкина, страшно  его поразившее. В марте

1837 г. он был  в Риме, который чрезвычайно ему  полюбился и стал для него

как бы второй родиной. Европейская политическая и общественная жизнь всегда

оставалась чужда  и совсем незнакома Гоголю; его  привлекали природа и

произведения искусства, а тогдашний Рим только и представлял  эти интересы.

Гоголь изучал памятники древности, картинные  галереи, посещал мастерские

художников, любовался  народной жизнью и любил показывать Рим, "угощать" им

приезжих русских  знакомых и приятелей. Но в Риме он и усиленно работал:

главным предметом  этой работы были "Мертвые души", задуманные еще в

Петербурге в 1835 г.; здесь же в Риме закончил он "Шинель", писал повесть

"Анунциата", переделанную потом в "Рим", писал трагедию из быта запорожцев,

которую, впрочем, после нескольких переделок уничтожил. Осенью 1839 г. он,

вместе с Погодиным, отправился в Россию, в Москву, где  его с восторгом

встретили Аксаковы . Потом он поехал в Петербург, где ему надо было взять

сестер из института; затем опять вернулся в Москву; в Петербурге и в Москве

он читал ближайшим  друзьям законченные главы "Мертвых  душ". Устроив

несколько свои дела, Гоголь опять отправился за границу, в любимый Рим;

друзьям он обещал вернуться через год и привезти готовый первый том

"Мертвых душ". К лету 1841 г. этот первый том  был готов. В сентябре этого

года Гоголь отправился в Россию печатать свою книгу. Ему  снова пришлось

пережить тяжелые  тревоги, какие испытал он некогда  при постановке на сцену

"Ревизора". Книга  была представлена сначала в  московскую цензуру, которая

собиралась совсем запретить ее; затем книга отдана в цензуру петербургскую

и, благодаря участию  влиятельных друзей Гоголя, была, с  некоторыми

исключениями, дозволена. Она вышла в свет в Москве ("Похождения Чичикова,

или Мертвые души, поэма Н. Гоголя", М., 1842). В июне Гоголь опять уехал за

границу. Это последнее  пребывание за границей было окончательным  переломом

в душевном состоянии  Гоголя. Он жил то в Риме, то в Германии, во

Франкфурте, Дюссельдорфе, то в Ницце, то в Париже, то в Остенде, часто в

кружке его ближайших  друзей, Жуковского, Смирновой, Виельгорских, Толстых ,

и в нем все  сильнее развивалось то пиэтистическое направление, о котором

упомянуто выше. Высокое представление о своем таланте и лежащей в нем

обязанности повело его к убеждению, что он творит нечто провиденциальное:

для того чтобы  обличать людские пороки и широко смотреть на жизнь, надо

стремиться к  внутреннему совершенствованию, которое  дается только

богомыслием. Несколько раз пришлось ему перенести тяжелые болезни, которые

еще увеличивали  его религиозное настроение; в  своем кругу он находил

удобную почву  для развития религиозной экзальтации, - он принимал

пророческий тон, самоуверенно делал наставления  своим друзьям и, в конце

концов, приходил к убеждению, что сделанное им до сих пор было недостойно

той высокой цели, к которой он теперь считал себя призванным. Если прежде

он говорил, что  первый том его поэмы есть не больше, как крыльцо к тому

дворцу, который  в нем строится, то теперь он готов  был отвергать все им

написанное, как  греховное и недостойное его  высокого посланничества.

Однажды, в минуту тяжелого раздумья об исполнении своего долга, он сжег

второй том "Мертвых  душ", принес его в жертву Богу, и его уму представилось

новое содержание книги, просветленное и очищенное; ему казалось, что он