Аборт как проблема биомедицинской этики

     В начале 20 в. на страницах русских  медицинских журналов и газет  развернулась дискуссия об этико-медицинских  проблемах аборта. Врачи, юристы, общественные деятели, принимавшие участие в  этой дискуссии, разделились на сторонников  и противников аборта. Высказывались  мнения о том, что «у акушера нет  ни нравственного, ни юридического права производить эмбриотомию над живым плодом», что женщина имеет право распоряжаться функциями своего тела, особенно в случае угрозы ее жизни. Эти же аргументы используются и в наши дни сторонниками и противниками абортов.

     Существовавшее  на протяжении многих веков негативное отношение общества к абортам, закрепленное в нормах морали и законодательных  актах, создавало ситуацию, когда  женщины вынуждены были сохранять  производство аборта в глубокой тайне, подвергая огромному риску свое здоровье, а зачастую и жизнь. По сути дела аборт все это время  являлся криминальным.

     В 1910 году, русские врачи на соединенном  заседании всех секций XI Пироговского съезда обсуждали вопрос о целесообразности изменения существующего законодательства в соответствии с требованиями времени. На следующем, XII Пироговском съезде в 1913 году вопрос об абортах вызвал широкую дискуссию, в ходе которой  обсуждались как этические, так  и правовые аспекты практики искусственного аборта в медицине. В результате была принята резолюция съезда, в  которой было сказано, что беременная женщина, сделавшая себе аборт, вообще не должна подлежать уголовной ответственности, а врачи должны отвечать лишь при  наличии корыстной цели. 

     В то же время многие врачи давали отрицательную моральную оценку аборту. В этом отношении показательно мнение доктора Г.И. Гиммельфарба: «Ни  один уважающий себя врач, правильно  понимающий задачи медицины, не будет  делать выкидыш по исключительному  желанию женщины, а всегда будет  руководствоваться строгими медицинскими показаниями. Мы, врачи, всегда будем  чтить завет Гиппократа, что задача медицины охранять и удлинять человеческую жизнь, а не разрушать ее, хотя бы и в зародышевом состоянии». Таким  образом, на XII Пироговском съезде была признана необходимость отмены уголовного наказания за произведенный аборт, но вместе с тем аборт был осужден  с моральной точки зрения.  
Решение об отмене уголовного наказания за искусственный аборт было также принято в 1914 году съездом русской группы Международного союза криминалистов. В 1913 году В.И.Ленин в статье «Рабочий класс и неомальтузианство», признавая аборт общественным злом, вместе с тем требовал отмены всех законов, предусматривающих какие-либо наказания. Кардинальные изменения отечественное законодательство в вопросах репродуктивного поведения человека, в том числе по вопросу искусственного аборта, претерпевает после Октябрьской революции 1917 года.

     В период становления советского государства, гражданской войны (1914-1918 гг.) советское  законодательство считало нецелесообразным и вредным проводить борьбу с  абортами путем угрозы наказания. Постановление  «Об охране здоровья женщины», изданном Народным комиссариатом здравоохранения  и Народным комиссариатом юстиции  РСФСР в ноябре 1920 года предоставляло  право бесплатного и свободного производства этой операции в обстановке советских больниц, где обеспечивается ее максимальная безвредность.

     В 1936 году в связи с изменениями  в социально-политической и идеологической сферах в обществе Центральный Исполнительный Комитет и Совет Народных Комиссаров СССР издали постановление «О запрещении абортов, увеличении материальной помощи роженицам, установлении государственной  помощи многосемейным, расширении сети родильных домов, детских яслей  и детских садов, усилении уголовного наказания за неплатеж алиментов  и о некоторых изменениях законодательства о разводах», которое было отменено в 1955 году и был издан Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об отмене запрещения абортов». В нем говорилось: «Проводимые Советским государством мероприятия по поощрению материнства  и охране детства и непрерывный  рост сознательности и культурности женщин, активно участвующих во всех областях народнохозяйственной жизни  страны, позволяют в настоящее  время отказаться от запрещения абортов  в законодательном порядке». В 1976 году был издано постановление Совета Министров СССР «Об отмене взимания с женщин платы за операцию искусственного прерывания беременности».

     С 1993 года в нашей стране действует  закон «Основы законодательства РФ об охране здоровья граждан», в соответствии с которым определяются права женщины на материнство. В статье 36 данного закона определяются права женщины в вопросах искусственного прерывания беременности.

     В 1996 году в Постановлении Правительства  РФ «Об утверждении перечня социальных показаний для искусственного прерывания беременности» (№567 от 8.05.96 г.) было определено право каждой женщины самостоятельно решать вопрос о материнстве. В этом Постановлении определялись сроки  прерывания беременности: по желанию  женщины – до 12 недель беременности, по социальным показаниям – до 22 недель, по медицинским показаниям и согласии женщины – независимо от срока  беременности.

     К концу XX века большинство стран мира легализовало проведение абортов и  признало право женщины решать вопрос о сохранении жизни ее будущего ребенка.  
В 1971 г. ВОЗ признала проблему аборта чрезвычайно важной для здравоохранения и имеющей большое значение как для самой женщины и обоих супругов, так и для общества в целом. В 1972 году была разработана Специальная программа по репродукции человека, призванная способствовать решению важнейших вопросов международной координации научных исследований по регулированию рождаемости, планированию семьи, а также по разработке эффективных методов контрацепции и лечения нарушений репродуктивной функции человека.

     В 1982 году Всемирная ассамблея здравоохранения  одобрила YII Общую программу деятельности ВОЗ на 1984-1989 годы, включающую и Специальную  программу по репродукции человека. Для осуществления целей данной программы предполагалось: проведение психосоциальных исследований в  области планирования семьи; изучение факторов, влияющих на процесс планирования семьи; испытание новых методов  контрацепции и расширение использования  имеющихся медицинских средств  контрацепции; исследования бесплодия. Роль ВОЗ сводится к тому, чтобы  не допустить забвения социальных и  медицинских аспектов этой проблемы, а наоборот, уделить им первоочередное внимание.  

     3.Проблема статуса человеческого эмбриона

     Проблема  статуса человеческого эмбриона является основополагающей в комплексе  проблем, связанных с искусственным  прерыванием беременности, а также  ряда этических проблем, возникших  с в связи с использованием новейший биомедицинских технологий и  основанных на манипуляциях с человеческими  эмбрионами.

     Относиться  ли к зародышу как к «уже человеку»  или как к «еще не человеку» - это  вопрос, на который на уровне общественного  сознания нет однозначного ответа. Разноречивость мнений обусловлена, главным  образом, новейшими исследованиями ученых в области эмбриологии, микрогенетики, неонатологии, в ходе которых получены новые данные об особенностях внутриутробного  развития человека, в том числе  и на самых ранних его этапах.

     Человеческое  существо, развиваясь, проходит ряд  стадий – от оплодотворенной яйцеклетки до личности. С какого момента человеческий зародыш становится человеком, имеющим  право на жизнь? В какой момент человеческое существо становится моральным  субъектом? Ответы на эти вопросы  меняются в зависимости от исторической и культурной обстановки, уровня развития медико-биологических наук. От этих ответов зависит признание аборта морально допустимым или недопустимым деянием. Эмбрион не человек –  значит, аборт допустим и является простой медицинской операцией, эмбрион – человек (потенциальный  человек), следовательно, аборт –  это преступление (убийство). 
Согласно древней восточной традиции, возраст человека отсчитывается с момента зачатия. Для западной цивилизации характерно мнение о том, что жизнь человека начинается с момента физического отделения ребенка от тела матери, т.е. физического рождения. Долгое время врачи связывали начало жизни плода с первым «шевелением». В католической церкви со времен позднего средневековья, благодаря работам Фомы Аквинского, была признана аристотелевская концепция «одушевления», согласно которой жизнь человека начинается с момента «вселения» души в зародыш (на 40 день после зачатия у мужчин и на 80 день – у женщин).

     В области современных наук, исследующих  различные аспекты биологических  процессов зарождения и развития человеческой жизни, получено большое  количество данных, которые позволяют  рассматривать проблему статуса  человеческого эмбриона с новых  позиций.

     В области эмбриологии принято  различать понятия «преэмбрион», «эмбрион» и «зародыш». Понятие  «преэмбрион» обозначает массу недифференцированных клеток, существующих с момента возникновения  одноклеточной зиготы до образования  первичной полоски на третьей  неделе беременности. Выделение в  особый период развития первых двух недель является принципиально важным, так  как именно возраст эмбриона в 14 дней стал предельным сроком для различных  манипуляций с эмбрионами в научно-исследовательских  целях и в процессе применения современных репродуктивных технологий.

     Стадия  «преэмбриона» рассматривается  рядом представителей христианской этики как процесс одушевления  человека, который начинается в момент оплодотворения и завершается формированием  «первичной полоски» клеток нового организма. Из этого следует, только к концу  второй недели после оплодотворения возникает новая человеческая жизнь  и неповторимая человеческая душа, а значит в течение этих двух недель с развивающимся эмбрионом можно  делать все: использовать в научно-исследовательских  и терапевтических целях, абортировать и т.д. Представитель Православной Церкви в Америке И. Брек пишет, что  признание различия между эмбрионом  и преэмбрионом «как медициной, так  и этикой будет означать далее, что  преэмбрион – носитель потенциальной, а не реальной человеческой жизни  и потому, в отличие от эмбриона, не может рассчитывать на преимущества в виде прав и гарантий, предоставляемых  обществом полноценному человеческому  индивиду, или личности» . 

     Естественно-научная  или физиологическая позиция  относительно «начала» человеческой жизни  отличается от религиозной принципиальным отсутствием единого решения  даже в пространстве современной  культуры. Различные физиологические  подходы отличаются только предпочтением  той или иной системы, с началом  работы которой связывается начало жизни – сердцебиение, легочная или мозговая деятельность. Например, в начале ХХ века биология связывала  начало жизни человека с 4-м месяцем  его внутриутробного развития, т.к. «эмбрион до 6 недель – простейшая ткань, до 2,5 месяцев – млекопитающее  существо низшего порядка, и именно с 4-х месяцев фиксируется появление  мозговой ткани плода, что говорит  о возникновении рефлексивно-воспринимающего  существа».  
В конце ХХ века было установлено, что у 6-недельного плода регистрируется электрофизиологическая активность ствола мозга. Зародыш в возрасте 5-6 недель чувствует боль, чувствует приближение чего-то опасного для него и старается отстраниться от надвигающегося на него в момент искусственного аборта инструмента, к концу 7 недели имеет вполне сформированную нервную систему. В 9 недель человеческий зародыш имеет лицо, пальцы, внутримозговую активность и другие показатели жизнедеятельности как самостоятельного организма. Примечательно, что исчезновение этих мозговых импульсов у человека является современным юридическим основанием констатации его смерти. Если перенести современный критерий смерти человека – «смерть мозга» - на уровень проблемы определения критерия начала жизни, то, сохраняя логику, именно эти 6 недель – начало активности ствола мозга – необходимо принять как время начала жизни. Но полнота мозговой деятельности связана с сознанием и речью. А сознание и язык, как признаки личности, появляются лишь на 2-м году жизни ребенка. Признание этого времени жизни в качестве момента начала человеческой жизни абсурдно и, следовательно, вообще подвергает сомнению вариант, связанный с «мозговым» критерием.

     Еще один выделяемый физиологический рубеж  возникновения человеческой жизни  – первое сердцебиение (4 недели). В то же время принципиальным для многих является формирование легочной системы (20 недель), что свидетельствует о возникшей «жизнеспособности» плода, т.е. его способности выжить вне организма матери. 
Современные исследования в области микробиологии, эмбриологии и микрогенетики позволяют ввести новые критерии начала жизни организма человека. Существует два основных подхода к решению этого принципиального вопроса. 
Согласно первому, собственно индивидуум – неповторимая и неделимая целостность – образуется в течение 2-й недели после зачатия, в результате полной утраты у родительских клеток способности самостоятельного существования. 

     Другая  позиция, распространенная среди микробиологов, связывает «начало» человеческой жизни  с моментом обретения полного  и индивидуального набора генов  будущего биологического организма. «С точки зрения современной биологии (генетики и эмбриологии) жизнь человека как биологического индивидуума  начинается с момента слияния  ядер мужской и женской половых  клеток и образования единого  ядра, содержащего неповторимый генетический материал. На всем протяжении внутриутробного  развития новый человеческий организм не может считаться частью тела матери. Его нельзя уподобить органу или  части органа материнского организма. Поэтому очевидно, что аборт на любом сроке беременности является намеренным прекращением жизни человека как биологического индивидуума» .

     Этическое знание предлагает свои варианты ответа на вопрос о том, с какого момента  человеческое существо становится моральным  субъектом, т.е. носителем собственно моральных прав, прежде всего, права  на жизнь. Единодушного мнения здесь  нет. Различие мнений объясняется отсутствием  однозначной позиции о том, какие  качества и свойства являются специфическими для него, выделяющими его из мира всех остальных живых существ. Это  труднейшая, до сих пор не разрешенная  проблема философии и философской  антропологии, но от нее зависит  решение проблемы статуса человеческого  эмбриона и, как следствие, решение  многих других проблем биоэтики. В  настоящее время к специфически человеческим относят, прежде всего, такие  качества как разум, трудовая деятельность, творчество, членораздельная речь, социальность. При соотнесении этих качеств с человеческим эмбрионом  возникают абсурдные ситуации, т.к. эмбрион как форма жизни в  принципе не может обладать этими  качествами, поскольку для их проявления необходимо достаточно развитое человеческое тело. 
Вопрос о моральном статусе человеческого эмбриона является одним из важнейших в ситуации морального выбора между абортом и сохранением эмбриону жизни. В результате критического анализа возможных критериев определения живого существа как морального субъекта, Л.В.Коновалова пришла к выводу, что приемлемым оказывается «единственный критерий – критерий реакции на раздражители, понимаемый в узком смысле как способность ощущать удовольствие и боль, приятное и неприятное. Этот критерий выбирается как основание «возможности установить существенное с моральной точки зрения различие между ранним и поздним прерыванием беременности…Это второй триместр беременности (3-6 месяцев)». Совпадение такого подхода с житейскими представлениями, с юридической практикой делает раннее прерывание беременности морально допустимым, приравнивает его к противозачаточным средствам.