Футуризм в русской литературе ХХ века на примере творчества В.В.Маяковского

   Выступления на диспутах были особым видом творчества кубофутуристов, включавшим, помимо традиционных докладов и чтений произведений, театрализацию костюмов. Успех кубофутуристичских вечеров заставили задуматься о создании театрального зрелища. В июле 1913 года Матюшин, Малевич и Крученых приняли манифест, в котором говорилось, что пора

_________________________________________________

1. Крученых A. Новые пути слова. Манифесты  и программы русских футуристов.

«устремиться на оплот художественной чахлости – на русский театр и решительно преобразовать его». С этой целью они учреждают новый театр              «Будетлянин». Предполагалось поставить «Снежимочку» Хлебникова, пьесу Маяковского «Восстание вещей» (первоначально названную «Железная дорога») и оперу Матюшина по пьесе Крученых «Победа над солнцем».

   Устремляясь к такому синтезу разных форм искусства “Гилея” и ”Союз молодежи” объединили все силы в подготовке спектакля. Главную роль исполнял Маяковский.

   Весной 1914 года была предпринята попытка создать “официоз” кубофутуризма, каким должен был стать “Первый журнал русских футуристов”, созданное братьями Бурлюками “Издательство первого журнала русских футуристов”. Но издание прекратилось после первого номера – началась война.

   Самобытность, своеобразие русских футуристов, или "будетлян" (термин Хлебникова), проявлялось в необыкновенном живом интересе ко всему новому: они придавали большое значение форме жеста, действия, поступка и образу жизни. "Полемизм и тяготение к зрелищным формам репрезентации"1 стали своего рода визитной карточкой русского футуризма. Футуризм превратился в стиль жизни: многие обращались к футуризму, просто чтобы жить какой-то другой жизнью, то есть становились "футуристами жизни". "Футуризм не школа, - подчеркивал Д. Бурлюк, - это новое мироощущение новых людей"2. То есть внутри движения формировался особый тип футуристического человека с определенным поведением, внутренним

_______________________________________________________

1. Бобринская Е. Концепция нового человека в эстетике футуризма//Вопросы искусствознания, 1995, N1-2.
2. Бурлюк Д. Фрагменты из воспоминаний футуриста. Письма. Стихотворения. СПб.: Пушкинский фонд, 1994.

содержанием и образом жизни.

Эгофутуризм.

   В отличие от кубофутуризма, который вырос из творческого содружества единомышленников, эгофутуризм был индивидуальным изобретением поэта И. Северянина. Издавший в 1904-1912 за собственный счет 35 стихотворных брошюр (журналы и издательства отказывали молодому поэту), Северянин достиг известности только после того, как в 1909 году Лев толстой с возмущением отозвался о его книжке “Интуитивные краски”. “Меня стали ругать все, кому не лень”,- вспоминал он. Эта “двусмысленная слава” содействовала провозглашению собственного манифеста – “Пролога эгофутуризма” в 1911 году. “В отличие от школы Маринетти, - пояснил он,- я прибавил к этому слову (футуризм) приставку “эго” и в скобках “вселенский”… Лозунгами моего эгофутуризма были:

1.     Душа – единственная истина.

2.     Самоутверждение личности.

3.     Поиски нового без отвергания старого.

4.     Осмысленные неологизмы.

5.     Смелые образы, эпитеты, ассонансы  и диссонансы.

6.     Борьба со “стереотипами” и  “заставками”.

7.     Разнообразие метров.1

   Вокруг Северянина объединились еще не имевшие литературного опыта И. Игнатьев, В.Гнедов, П.Широков, Грааль-Арельский, Д. Крючков.

___________________________________________________

1. “Встречи с прошлым”, М.,1982. Вып.4.

   Встав во главе литературной группы, Северянин, однако, не увлекся теоритическим обоснованием эгофутуризма или полемикой. Его больше занимало признание старших символистов. В.Брюсов очень высоко оценил Северянина, также как и Ф. Сологуб.

   Утвердившись как поэт, Северянин все менее ощущал необходимость в сотрудничестве с Академией Эгопоэзии и завершил его “Эпилогом  эгофутуризма” в 1912 году.

   Главой эгофутуризма стал девятнадцатилетний И.Игнатьев. Он образовал “Интуитивную ассоциацию” и стремился от общей символистической ориентации эгофутуризма Северянина перейти к более глубокому философскому и эстетическому обоснованию нового направления как интуитивного творчества индивида.

   Игнатьев выступал как теоретик, критик, поэт, он основал издательство “Петербургский глашатай”, напечатал 9 альманахов и ряд книг эгофутуристов. Издания были небольшого объема, минимум иллюстраций, в мягкой обложке и внешне уступали во всем сборникам кубофутуристов. В них не было прозы, больших рецензий и критики. Но при этом в альманахе отразилась интересная, своеобразная экспериментаторская работа.

   Игнатьев утверждал, что “каждая буква имеет не только звук и цвет, но и вкус и неразрывную от прочих литер зависимость в значении, осязание, вес и пространственность”. Не останавливаясь на словотворчестве, он широко вводил в стихи математические знаки, нотную запись, проектируя визуальную поэзию.

   Другим экспериментатором был Василиск Гнедов. Он писал стихи и ритмическую прозу (поэзы и ритмеи) на основе старославянских корней, используя алогизмы, разрушая синтаксические связи. Он оказался главным эгофутуристов после Северянина. Гнедов – автор нашумевшей “Поэмы конца”, состоявшей из молчаливого жеста. Слов в поэме не было, все ее содержание состояло из одного жеста руки, которая поднималась и резко опускалась вниз, а затем вправо и вбок, образуя нечто, похожее на крюк.

   Некоторые критики отмечают, что, Если Хлебников дал первый импульс словотворчества, Крученых стал родоначальником заумной поэзии, то Гнедов возвел жест на уровень литературного произведения.

   Противостояние кубофутуристов и эгофутуристов было явным. Это неоднократно отмечали Брюсов, Чуковский, Гумилев и др.

   Естественно, между москвичами - кубофутуристами и петербуржцами - эгофутуристам существовали принципиальные различия.

   Гилейцы исповедовали коллективизм и подчиненность групповой дисциплине, эгофутуристы провозглашали разъединенность, обособление единицы. Кроме того, словотворческие эксперименты Хлебникова, были нацелены и вдохновлялись мечтой о вселенском языке, понятном всем народам. Игнатьев, напротив, считал, что коммуникативная функция языка будет преодолена вслед за необходимостью индивида жить в обществе.

   Но, несмотря на расхождения, в эстетической программе эгофутуристов было не мало схожего с манифестами “Гилеи” (обновление ритма и рифмы, словотворчество, смысловой и формальный сдвиг и так далее).

   20 января 1914 года Игнатьев покончил жизнь самоубийством. С его смертью прекратило существование издательство «Петербургский глашатай» и распался «ареопаг» эгофутуристов. Однако идеи интуитивного индивидуализма в разной степени продолжали развивать Олимпов, Гнедов, Широков, которые печатались в альманахах “Мезонин поэзии” и в «Центрифуге».

   Эгофутуристы воздерживались от эксцентричных выходок, подобных поведению кубофутуристов, мало использовали достижения футуристической идеологии и техники, за исключением, пожалуй, слово-новшества. Их главная идея состояла в "проповеди крайнего индивидуализма" (Брюсов), в стилистическом же плане они были вполне обычны и мало отличались от тех же символистов.

 

 “Мезонин  поэзии” 

   Эту группу основали московские эгофутуристы В.Шершеневич, Лев Зак (Хрисанф), К.Большаков, Б.Лавренев, С.Третьяков, Р.Ивнев. Группа существовала в течение 1913 года. Участники группы не раз подчеркивали свое родство с петербургскими эгофутуристами, охотно печатались в их изданиях. Им было сложно формировать какую-либо самостоятельную платформу, поэтому мезонинцев удовлетворяла срединная позиция, эклектичная и неопределенная. Их эстетические пристрастия скорее выражались в критических выступлениях против главных противников – «Гилеи», а затем «Центрифуги».

   “Мезонин поэзии” слыл у критиков деловым течением, умеренным крылом футуризма.

   Самым энергичным участником МП был В.Шершеневич. Его первые книги были, по общему мнению, подражательны. Начиная с альманахов “Мезонина поэзии” он всеми средствами пытался создать свой стиль: сосредоточился на образах города Спрута, стал культивировать «ритм остроугольных рисунков, обостренный жестокими диссонансами» рифм.

   В предисловии к сборнику «Автомобилья поступь» (1915) автор так определил черты своей поэтики: современность, антиэстэтизм, урбанизм.

   Следует отметить несколько иной характер для полемики Шершеневича с кубофутуристами. Шершеневич впитал особое пристрастие к итальянскому футуризму, упорным пропагандистом которого он являлся. Гилейцы же подчеркивали свое русское происхождение и эстетическую независимость от запада. Хлебников, не желавший принимать футуристическую кличку для будетлян, протестовал против контактов с Маринетти. Шершеневич, напротив, перевел и издал основные манифесты итальянского футуризма, поэму  Маринетти «Битва у Триполи» и его роман «Футурист Мафарка». В 1914 году по инициативе Шершеневича и Кульбина приехал Маринетти. Ларионов, Маяковский и Бурлюк не явились. Шершеневич и Большаков заявили: «отрицая всякую преемственность от италофутуристов, укажем на литературный параллеллизм: футуризм – общественное течение, рожденное большим городом, который сам уничтожает всякие национальные различия. Поэзия грядущего космополитична»1.

   Позже Шершеневич в 1916 году в книге статей «Зеленая улица» начал разрабатывать особое направление – имажинизм, который был публично заявлен и стал новой литературной группой в начале 1919 года.

 

 “Центрифуга”.

   Основные участники будущей группы поэтов “Центрифуга” С.Бобров, Н.Асеев, Б.Пастернак были знакомы задолго до ее основания. Большой резонанс вызвал реферат Боброва “Русский пуризм”. Хотя предложенный им термин, призванный обозначить новое искусство не прижился, важнейшие положения были встречены одобрительно. “Сейчас основы русского пуризма, - говорил Бобров,  - в русском архаизме: древних иконах, лубках, вышивках, каменных бабах, барельефах, вроде печатей, просфор и пряников, где все так просто и характерно, полно огромной живописной ценности”1.

Бобров не оставлял мысли о создании литературного объединения.

  ____________________________________________________________

1.Лившиц Б. Полутораглазый стрелец. Стихотворения, переводы, воспоминания. Л., “Советский писатель”, 1989.

 

   Первоначально им стал кружок молодежи и небольшое издательство “Лирика”. Весной 1913года. Но 1 марта 1914 года кружок раскололся. Одна часть из них организовалась под именем “Центрифуга”, другая намеревалась принять имя “Стрелец”. Была составлена Грамота, подписанная Пастернаком, Асеевым, Бобровым и  Зданевичем и определены соперники в лице кубофутуристов и “Мезонина поэзии”. Первым изданием “Центрифуги” был сборник “Руконог”, посвященный памяти погибшего в январе 1914 года И.Игнатьева. Так авторы устанавливали свою преемственность от петербургского эгофутуризма. В “Центрифуге” нашли приют петербургские эгофутуристы Олимпов, Широков, Крючков и после распада “Мезонина поэзии” – Большаков, Ивнев, Третьяков.

   Каждая из этих футуристических групп считала, как правило, именно себя выразительницей “истинного” футуризма и вела ожесточенную полемику с другими группировками, но время от времени члены разных групп сближались. Так, в конце 1913 и начале 1914 г. Северянин выступал вместе с Маяковским, Каменским и Д. Бурдюком; Асеев, Пастернак и Шершеневич участвовали в изданиях кубофутуристов; Большаков переходил из группы в группу, побывав и в “Мезонине поэзии”, и в “Центрифуге”, и у кубофутуристов.

   Февральская революция породила у футуристов иллюзию небывалой творческой свободы. Писатели и художники левого направления протестовали против создания “департамента искусств” под руководством М.Горького и А. Бенуа. Они стремились сохранить автономию от любой власти, устраивая собственное “государство поэтов и художников”. В декрете о заборной литературе и площадной живописи они писали: “отныне отменяется проживание искусства во дворцах, галереях, салонах, библиотеках, театрах”, “во имя великой поступи равенства каждого перед культурой Свободное Слово творческой личности пусть будет написано на перекрестках домовых стен, заборов, крыш, улиц нашего города…”.

   Декрет номер 1 о демократизации искусства вышел в первом и единственном номере “Газеты футуристов” в марте 1918 года.

   В конце 10-х годов центр футуристической активности перемещается из Москвы и Петербурга на Кавказ, в Тифлис, где в силу разных обстоятельств оказались некоторые поэты и художники. Один из исследователей оценил этот период в истории русского футуризма так: “это была яснейшая кристаллизация авангардных элементов футуризма и кульминационный пункт в его эволюции”1.

   Футуризм очень трудно определить как направление, связанное общностью приемов обработка материалов, общностью стиля. Приходиться плутать между непохожими группировками, между “песенником-архаиком” Хлебниковым, урбанистом Маяковским, “заумным” Крученых….

   И все же организационная и творческая многоликость и вариативность русского футуризма оказались, в конечном итоге, его сильной стороной. Мимо его опыта не прошли такие разные поэты, как Осип Мандельштам, Михаил Кузьмин, Сергей Есенин, Николай Заболоцкий, Даниил Хармс и др.

   Футуристы по-новому и смело использовали возможности синтаксиса, стилистические свойства языка, законы словообразования, ритм, рифму и т.д. После них уже нельзя было писать по-старому. Эксперименты футуристов, безусловно, явились мощным стимулом для развития художественного языка, в том числе реалистического.

 

 ___________________________________________________________

1. Markov V. Russian futurism.A history. Berkeley, 1968.
3. Начало конца.            

                                       «Чтоб писалось и смотрелось во мгновение ока!»1

   Начало первой мировой войны, ставшее также и началом конца  футуризма в России, коснулось  и "Гилеи". К 1914 году она прекратила свое существование, как единая группировка. Многие футуристы покинули Москву и Петроград, скрываясь от призыва, либо, напротив, попав на фронт. Война изменила ритм жизни и восприятие реальности. Выходки футуристов уже не казались столь безумными или шокирующими. Да и у самих футуристов больше не было желания совершать их. На первый план выходит патриотизм, чувство общего с теми, кто раньше был врагом. В отличие от итальянцев, русские футуристы вовсе не смешивали свою идеологическую войну с войной реальной. В 1915 году в свет выходит сборник "Стрелец", где наравне с футуристами публикуют свои произведения такие известные символисты, как Ремизов, Блок, Кузьмин.

   Основа итальянского футуризма  с  лозунгом “война – единственная  гигиена мира” в русском варианте  была ослаблена, но, как замечает  В. Брюсов в статье “Смысл современной  поэзии”, эта идеология “...проступала  между строк, и массы читателей  инстинктивно сторонились этой  поэзии”.