Япония: специфика социокультурного развития

Но смех был  одной стороной медали, второй была мораль. К XVIII в. неоконфуцианская идеология, объявленная государственной, в  значительной мере утратила первоначальный смысл. Теперь в почете оказались требования лояльности и сыновнего благочестия, что и привело литературу к идее «поощрения добра и порицания зла».

Воспевая красоту  морали, долг, готовность к самопожертвованию (в ритуале харакири огромное значение придавалось эстетическому моменту: умирать следовало красиво), писатель не отступал от макото. Так японцы смотрели на вещи. Таков был идеал совершенного человека, и им определялась логика поведения героев.

Другое дело, что не случайно именно во времена  Бакина произошел поворот дзюн-гяку — от реального к ирреальному. Общество переживало кризисное состояние. Искусственная попытка остановить движение, удержать два подвижных  начала в статичном состоянии  — верх есть верх, низ есть низ  — привела и не могла не привести к разрушению системы. Ситуация разрыва  всеобщих связей, естественно, сказалась  и на понимании моральных принципов. По мнению японских ученых, это была искусственная эпоха, эпоха «задержанного средневековья», пришедшая в противоречие с ходом истории. Предвзятость, игнорирование объективных законов развития проявлялись и в исторических трактатах и в политике. «Оценки явлений жизни производились в отрыве от сложной действительности, на основании догм, стоящих над действительностью, исходя из трафаретных абстрактных идей о подчиненности снизу доверху, о разделении на „избранных” и „варваров”, о добре и зле» [170, с.78].

Общие структурные  признаки можно обнаружить в японском искусстве любого периода, в том  числе и современного. Но это не значит, что художественные принципы или жанры литературы не менялись под воздействием времени. Напротив, с каждым новым поэтом они принимали  новое обличье. Исследователи не случайно подчеркивают, что искусство  носило преимущественно сословный  характер, отражало духовный настрой, взгляды и вкусы своих создателей: в период Хэйан — придворной аристократии, в периоды Камакура-Муромати — военного сословия, в период Эдо — горожан. Эти границы, несомненно, существуют, но их нельзя абсолютизировать. Чисто сословная культура, если такая возможна, сошла бы вместе со своим сословием, не стала бы достоянием нации. Другое дело, что культура доступна, как правило, образованной части общества, она же вносит в культуру свои представления. Вначале это были аристократы. Со временем круг образованных людей расширился: в XIII в. к культуре приобщились самураи, в XVI в. — горожане, чему немало способствовали развитие книгопечатания и учреждение сельских школ при храмах. Токугавское правительство, возлагая надежды на неоконфуцианское учение, поощряло грамотность. Наконец, и это главное, презираемое сословие торговцев обрело ту фактическую власть, которую в сословном обществе дают деньги. Культура в какой-то форме стала доступна горожанам, что, в свою очередь, не могло не сказаться на ее характере.[1]

3.Элементы  поведения

3.1.Формализм  и умеренность

Японцы познакомились  с конфуцианством довольно рано, в  первых веках нашей эры. Это учение представляет собой не столько религию, сколько свод норм социального поведения. Оно определяет, какими должны быть отношения между правителем и  подданными, родителями и детьми, между  мужем и женой, братьями и сестрами и, наконец, между друзьями. Эти пять разделов охватывают большую часть  взаимоотношений между людьми в  обществе. Японцами они были усвоены, и впоследствии сзади основой  общественных отношений, что нашло  своё отражение в языке и мировоззрении. В этом истоки японского стремления чётко определить для каждого  человека полочку на социальной лестнице и основные правила поведения. Правитель  должен быть заботливым и мудрым, подданные  — преданными и послушными, отец — справедливым, дети — почтительными, друзья — верными и т. д.

В основе общеизвестной  японской вежливости лежит стремление к сбалансированным и гармоничным  отношениям. Важнейшую роль в этом играют формализация и стандартизация межличностного общения. Деление общества на бесчисленное множество групп и унифицированный кодекс поведения облегчают соблюдение общепринятых правил.

О том, какое  значение придают японцы этикету  и чисто внешним аспектам поведения, говорят результаты опросов. В разгар «японского экономического чуда» соблюдение общепринятых норм поведения занимало у японцев третье место в списке главных человеческих достоинств. Выше внешних манер они ценили только доброе сердце и сильную волю (Нихондзин-но катикан, 15).

В Японии степень  формализованности отношений чрезвычайно  высока по сравнению с другими  странами. Общаясь между собой, японцы видят в партнёре прежде всего  представителя группы, имеющего в  ней определённый статус. Исходя из этого они выбирают правильный тон  и манеру поведения.

Этническая и  культурная однородность японского  общества, единство этико-моральных  принципов и представлений о  надлежащих манерах поведения обеспечивают эффективность и бесконфликтность коммуникации во всём многообразии её вариантов.

Гораздо труднее  общаться с иностранцами. Во-первых, они представляют иную социальную систему, живущую по другим законам. Во-вторых, их статус в этой системе японцу в большинстве случаев непонятен  даже при наличии визитной карточки. Отсюда трудности в выборе стратегии  и тактики поведения, особенно на начальном этапе. Множество неписаных, но строго соблюдаемых правил составляют одну из главных причин закрытости японского общества и его непонятности для непосвящённых. Незнание иностранцами этих правил вызывало и продолжает вызывать опасения у большинства  японского населения. Согласно опросам  общественного мнения, быстро набирающий скорость процесс глобализации в  первую очередь ассоциируется у  японцев с нарушением социальной стабильности, которую они ценят  превыше всего. Эти опасения разделяют  сегодня почти восемь из десяти японцев (79 %) (Такахаси, 2003: 23).

Другая особенность  поведения заключается в стремлении к сдержанности, умеренности и  усреднённости во всех внешних проявлениях. Кодекс повеления самурая гласил: «золотая середина — это эталон для всех вещей» (Хагакурэ, 2004:57). В XIX веке Э. Гюмбер отмечал сдержанность японцев в проявлении восхищения: «Японцам не свойственны неистовые аплодисменты; держа в правой руке сложенный веер, они ударяют им более или менее быстро по ладони левой руки, сопровождая этот жест лёгкими криками удовольствия» (Гюмбер, 315). Сегодня под влиянием западной культуры японцы часто награждают спортсменов или артистов восторженными аплодисментами, но громко свистеть в знак одобрения, как это делают американцы, или бить в барабаны и дудеть в трубы, как в Европе, здесь не принято.

Согласно тем  же опросам, абсолютное большинство  японского населения испытывает сегодня психологическую потребность  ощущать себя «золотой серединой», стандартными гражданами с типичными  потребностями и средним уровнем  жизни, то есть теми, кого социологи  именуют средним классом. Яркость  или вычурность в одежде, экстравагантность  в поведении, повышенная эмоциональность  речи считаются в Японии признаками дурного вкуса или отсутствия чувства меры. Некоторые послабления  в этом плане имеет молодёжь, которой  общество позволяет элементы поведенческого эпатажа. В остальном этикетные  требования строги и охватывают весь спектр внешних проявлений. В этом списке неяркая и практичная манера одеваться, сдержанность в проявлении чувств, минимальная жестикуляция, запрет на прикосновения к собеседнику  и многое другое. Даже популярные артисты, спортсмены и общественные деятели  для поддержания своего статуса  должны соблюдать эти правила.

Физические прикосновения  между людьми в процессе общения  также связаны с повышенной эмоциональной  экспрессией, а потому сведены к  минимуму. По японским представлениям, взрослые собеседники не должны прикасаться  друг к другу. Объятий, похлопываний по плечу или даже простых рукопожатий  японский этикет не предусматривает. В  Японии даже детей можно обнимать и ласкать только до семи лет. В  давние времена в связи с высоким  уровнем детской смертности считалось, что до этого возраста ребёнок  ещё находится в мире богов и взрослые правила на него не распространяются. Дожив до семи лет, он приобщался к миру людей, и с этого момента прикосновения прекращались. Поэтому при встречах и расставаниях с родными детьми японские мамы не обнимали их, как принято во многих странах, а вежливо кланялись, вызывая изумление иностранцев.

Самообладание и самоограничение являются необходимыми элементами группового и публичного поведения в Японии. К примеру, азартные игры и кварталы удовольствий с весёлыми женщинами всегда пользовались повышенным вниманием властей, поскольку  легко могли лишить человека самоконтроля.

Стремление к  организованности и порядку проявляется  также в точных временных рамках любого коллективного мероприятия, каким бы непринуждённым и весёлым  оно ни было. «Банкет начинается в семь, завершается в девять»  — такие уведомления, устные или  письменные, в обязательном порядке  доводятся до всех участников коллективных мероприятий. Убеждение в том, что  любой процесс должен иметь свои временные рамки, органически присуще  японскому миропониманию.

Дисциплина, самоконтроль и самоограничение — тоже элементы поведения самураев. Средневековые  моральные наставления предъявляли  воинскому сословию довольно жёсткие  требования. И хотя они не всегда соблюдались, вековые традиции воспитания не могли не сказаться на внешнем  облике и поведении японцев. Вот  некоторые из этих заповедей: «Все самураи  должны быть почтительными и скромными». «Появляться перед людьми неопрятным — отвратительно и беспечно». «Будь прямым и гибким, честным  и законопослушным». «Никогда не говори ни слово лжи или полуправды». «Принимай вещи такими, какие они  есть: что имеешь, то имеешь; чего не имеешь, того не имеешь». «Появляйся перед  господином только тогда, когда тебя вызовут. Почтительно выслушай, что  он скажет. Потом быстро уходи, сделай что велено, а возвратившись, честно и прямо доложи обо всём» (Сато, 276–278).

А как же оригинальность, индивидуальность, самовыражение и  прочие человеческие качества? Было бы неверно думать, что японская культура их не поощряет вовсе. Нет, они не запрещены, но им отведена своя ниша, более узкая  и чётко очерченная, чем в других этнокультурах. В Японии надо твердо знать, где и когда эти качества можно проявлять. Индивидуальная инициатива, игра фантазии и самобытное творчество приветствуются в двух областях: 1) в  санкционированной групповой деятельности; 2) в личной, глубоко спрятанной от посторонних глаз жизни.

К оригинальной самобытности и персональному творчеству японцы относятся так же, как к  жизненным удовольствиям и наслаждениям — их любят, культивируют и держат подальше от посторонних глаз. Это  хорошо подметила в свое время  Р. Бенедикт: «Японцы не осуждают наслаждения. Они — не пуритане. Физические удовольствия представляются им благим и достойным  культивирования делом. Их ищут и  ценят. Тем не менее, им должно быть отведено своё время. Их не следует  смешивать с серьёзными жизненными делами» (Бенедикт, 126).

Однако большая  часть жизни японца всё же проходит в сфере официально-публичных  отношений, налагающих запрет на индивидуальные проявления. Поэтому неудивительно, что культивируемые ею качества становятся его второй натурой.

Итак, японский этикет не поощряет прямоту и непосредственность оценок, мыслей, поступков. Что же скрывается за маской сдержанной вежливости японцев? Однозначно ответить на этот вопрос трудно. Но можно определённо утверждать, что под ней живут не злонамеренные  темные личности, а самые разные люди. В меру чувствительные и доброжелательные, в меру пассивные и осторожные. Однако активная недоброжелательность и злонамеренные, откровенно корыстные  действия в целом нехарактерны для  японцев. Это косвенно подтверждают и сравнительные исследования. В  ходе одного из них жителей разных стран просили ответить на вопрос: можно ли доверять другим людям? Готовность проявить доверие выразили 40 % всех опрошенных японцев, что поставило их на 9-е место среди 74 стран. Думается, что 40-процентный коэффициент доверия к людям отражает скорее положительную самооценку моральных качеств нации. Для сравнения: россияне оказались почти в два раза осторожнее японцев, с 23 % они заняли 39-е место в мировом рейтинге (Такахаси, 2003: 99).

3.2.Стремление  к идеалу: чистота, точность, аккуратность

Японская культура сформирована ограниченным пространством  и хорошо приспособлена к нему. Живущие в этом пространстве люди делят окружающий мир на сегменты и умело их организуют, проявляя фантазию и смекалку, эстетическое чувство и рационализм. Совершенствование  внутренней структуры сегмента бесконечно и напоминает погоню за ускользающим идеалом.

С детского сада японских детей начинают приучать к  здоровым привычкам, аккуратности и  правильной гигиене. В японской школе  ученики не пользуются шариковыми ручками  или чернилами, только простыми карандашами. Исправления должны легко стираться  и не портить внешнего вида написанного. Эта привычка простирается и на студенческие годы.

Известный японский обычай снимать обувь перед входом в любое помещение также имеет  отношение к чистоте. Чтобы обозначить границу между внутренним и внешним  пространством, пол специально приподнимают на двадцатъ-тридцать сантиметров. Несмотря на сияющие чистотой туалеты, входить  в них можно только в специальных  тапочках, поставленных у двери.

Стремление японцев  к точности, аккуратности и чистоте  отмечали многие европейцы в XVIII–XIX вв. «Японцы чрезвычайно чистоплотны  и опрятны» (Шрейдер, 359). «Японцы любят чистоту, доказательством чему может служить поразительная чистота их циновок, составляющих употребительнейшую их мебель» (Бартошевский, 355). «В порядке всякого рода японцы очень много походят на англичан: так же как и англичане, они любят чистоту и крайнюю точность» (Головнин, 388).