Сленг молодежи, занимающейся экстремальными видами спортa

Но есть и такие, кто четко разделяет экстрим и общепринятые нормы: «То, что идеи антиглобализма очень хорошо привязываются к увлечению экстримом, это понятно, – говорит один из представителей альтернативного спорта. – Экстрим, особенно городские его ответвления, вроде «стрита» – по сути дела тот же вандализм, что, например, граффити. Скандальность – один из его элементов. В общем – это игра против истэблишмента, хотя бы совсем никак не организованная». Но это – крайние взгляды фанатичных представителей. Несмотря не новизну и нестандартность, нельзя говорить о наличии выраженной политической стороны поведения экстремалов, как, скажем, у анархистов. 
 
Тем не менее, райдеры (или же, говоря метафорически, – дети улиц) вызывают постоянное беспокойство у общественности и властей, которое проявляется в неодобрительных отзывах со стороны прохожих, а также в «стычках» с правоохранительными органами. Главная проблема в том, что из-за различных трюков портятся памятники, перила, тротуары, лестницы и т. п. Кроме того, начинающие или слишком безрассудные райдеры иногда сбивают с ног прохожих, являются лишней головной болью для пожилых людей, водителей. (Здесь приходит на ум опыт некоторых стран, где есть специальные велосипедные дорожки). 
 
Кстати сказать, чрезмерная «непоседливость» осуждается и самими экстремалами, но многое и оправдывается ими. Например, «вечными врагами» байкеров являются работницы метрополитена, которые часто негодуют по поводу больших компаний велосипедистов, поэтому некое хулиганство и подшучивание над ними в среде экстремалов оправдывается и не считается дурным поступком. 
 
Одна из проблем городских экстремалов состоит в том, что им практически негде тренироваться: из парков и других общественных мест их гонят, специализированных мест очень мало, а крытые комплексы являются платными. Ситуация, конечно, меняется в лучшую сторону, но крайне медленно.

Порой можно  столкнуться с такой идеей, что экстрим-культура предполагает «уход» от реальности, преодоление инстинкта самосохранения и попытку коснуться «запредельного». Однако, всё не так. Или не совсем так. Экстрим – это достижение предела, развитие своих физических возможностей, это «уход» от пассивного существования, от «серости» и однообразия, к которому склонна основная часть общества. 
 
Да, опасность и рискованность многих трюков невольно наводят на мысль, что райдеры ― это люди, которым нечего терять в жизни, которые не боятся себя покалечить, не страшатся смерти. Но в действительности, не стремление к смерти, а желание ощутить полноту жизни движет молодыми людьми. Экстремалы любят повеселиться, почудить. Никто не станет зря рисковать своей жизнью: «Любой человек прежде чем что-то сделать предварительно очень хорошо обдумывает. Никто никогда не прыгает „в никуда“. Кроме того все всегда носят защиту». 
 
Разобравшись с тем, что думают райдеры и как они относятся к обществу, нельзя не обратить внимания на то, как они говорят. Речь экстремалов наполнена жаргонными терминами, связанными с конкретным родом занятий. Это названия направлений, дисциплин экстремального спорта, средств катания, их деталей и многое другое. Но кроме специализированных слов есть огромнейший пласт экстремального сленга. Являясь некой ячейкой в рамках молодёжной культуры, райдеры пользуются многими распространенными словами: кайф, лажа, тусовка, прикид, зажигать. Но в основном, их речь настолько своеобразна, что иногда бывает трудно понять, о чем они говорят. Покатухи, дропы, випы, тапки, споты, позеры, доноры – лишь сотая часть их специфической речи. 
 
Экстремалы не только говорят своеобразно, но и ведут себя, порой так, что наблюдатели приходят в удивление, а иногда и откровенный ужас. Например, некоторые скейтеры, если что-то у них не получается, начинают истошно орать, пинать и с треском ломать свой скейт. Даже существует специальные понятия: фокус – для обозначения разламывания скейта, и фрикерство – для обозначения «трюков», во время которых происходит эта зрелищная процедура. Байкеры же иногда подстерегают пугливого прохожего и со всей скоростью проезжают рядом с ним, врезаясь в какой-нибудь столб или стену. Даже не поранившись, они начинают жутким голосом кричать, стонать, вконец приводя в замешательство прохожего. 

ВЫВОДЫ  К ПЕРВОЙ ГЛАВЕ

Главное, это  определенный стиль жизни. Экстремалы «катают», тусуются, веселятся, участвуют в соревнованиях, смотрят, обсуждают и создают свой экстрим – видео и экстрим – альбомы. Они пропагандируют и ведут активный образ жизни, гордятся тем, что отличаются от других. Как правило, слушают «позитивную», энергичную музыку и немаловажное место уделяют своему внешнему виду.  
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

ГЛАВА 2. ПОНЯТИЕ «СЛЕНГ», ЕГО ХАРАКТЕРИСТИКА И ОСОБЕННОСТИ

    В настоящее время существует достаточно большое количество определений  сленга, зачастую противоречащих друг другу. Противоречия эти касаются, прежде всего, объема понятия «сленг»: спор идет, в частности, о том, включать ли в сленг одни лишь выразительные, ироничные слова, являющихся синонимами литературных эквивалентов, или же еще и всю нестандартную лексику, использование которой осуждается в кругу образованных людей.

    Обращает  на себя внимание, что термин «сленг»  чаще употребляется в англистике, хотя последнее время он активно  используется и в отношении русского языка. Нередко слово «сленг»  используются просто как синоним  слову «жаргон».

    Целесообразно начать с этимологии. Как известно, до сих пор в современной лингвистике  существуют сомнения относительно происхождения  слова «сленг». По одной из версий, английское slang происходит от sling («метать», «швырять»). В таких случаях вспоминают архаическое to sling one’s jaw – «говорить речи буйные и оскорбительные».

    Неизвестно, когда слово slang впервые появилось в Англии в устной речи. В письменном виде оно впервые зафиксировано в Англии в 18 веке. Тогда оно означало «оскорбление». Приблизительно в 1850 году этот термин стал использоваться шире, как обозначение «незаконной» просторечной лексики.

    Рассмотрим  некоторые из многочисленных научных  определений сленга.

    В российском языкознании чаще всего  приводится определение В.А. Хомякова: «Сленг – это относительно устойчивый для определенного периода, широко употребительный, стилистически маркированный (сниженный) лексический пласт (имена существительные, прилагательные и глаголы, обозначающие бытовые явления, предметы, процессы и признаки), компонент экспрессивного просторечия, входящего в литературный язык, весьма неоднородный по своим истокам, степени приближения к литературному стандарту, обладающий пейоративной экспрессией».

    Совсем  иная трактовка предлагается в «Словаре лингвистических терминов» О.С. Ахмановой: Сленг – 

    1. Разговорный вариант профессиональной  речи.

    2. Элементы разговорного варианта  той или иной профессиональной  или социальной группы, которые,  проникая в литературный язык  или вообще в речь людей,  не имеющих прямого отношения  к данной группе лиц, приобретают  в этих языках особую эмоционально-экспрессивную  окраску.

    Очевидно, в первой дефиниции сленг –  это просто ряд слов не-терминов, использующихся в терминологическом значении, вроде «дворник» или «запаска» у автомобилистов. Такие слова не годятся для официальной инструкции, но удобны для делового разговора профессионалов.

    Во  втором случае это уже нечто совершенно иное: перед нами слова, уже покинувшие профессиональную сферу и вышедшие «в свет». Вероятно, в качестве примера  можно было бы привести «шестерку»: в воровском мире одно из значений этого слова – «человек, прислуживающий ворам». В современном разговорном  русском языке «шестерка» – презрительное  обозначение любого незначительного  человека, возможно (но необязательно) с криминальными наклонностями. Очень важно еще одно отмеченное О.С. Ахмановой качество: все подобные слова ярко экспрессивны.

    Несколько иное решение предлагается в Энциклопедическом  словаре 1980 года. Здесь тоже два определения. 1. Сленг здесь – речь профессионально  обособленной группы в противоположность  литературному языку. 2. Это вариант  разговорной речи, не совпадающий  с нормой литературного языка.

    Отличается  от этих определений дефиниция Большого энциклопедического словаря 1998 г.: Сленг  – 

    1. То же, что жаргон (в отечественной  литературе преимущественно к  англоязычным странам). Как видим,  здесь сленг просто объявляется  синонимом жаргона, притом преимущественно  жаргона англоязычных стран.

    2. Совокупность жаргонизмов, составляющих  слой разговорной лексики, отражающей  грубо-фамильярное, иногда юмористическое  отношение к предмету речи. [Большой энциклопедический словарь 1998: 324]

    В отличие от некоторых других дефиниций, здесь подчеркивается грубость и  фамильярность сленгизмов. «Юмористическое отношение» не считается обязательным признаком сленга. Сленг здесь – часть жаргонного слоя лексики.

    «Словарь-справочник лингвистических терминов» 1985 г. просто ставит знак равенства между сленгом, жаргоном и арго: Сленг – слова  и выражения, употребляемые лицами определенных профессий или социальных прослоек. Сленг моряков, художников, ср. арго, жаргон. [Словарь-справочник лингвистических терминов 1985: 438]

    Такой разнобой в определении сленга дал  повод И.Р.Гальперину вообще отрицать сам факт существования сленга.

    К уже приведенным разнообразным  трактовкам сленга можно добавить столь  же разнообразные дефиниции английских филологов. Термин «сленг», отмечает известный  американский лингвист Ч. Фриз, настолько  расширил свое значение и применяется  для обозначения такого количества различных понятий, что крайне затруднительно провести разграничительную линию  между тем, что является сленгом, а что нет.

    Таким образом, можно констатировать, что, при всей своей популярности (а  может быть, именно благодаря ей), «сленг» в настоящее время терминологической точностью не обладает.

    Тем не менее, приведенные выше точки  зрения позволяют как-то обобщить его  наиболее существенные свойства.

    1. Сленг – это не литературная  лексика.

    2. Сленг – это лексика, возникающая  и употребляющаяся прежде всего в устной речи.

    3. Сленг – это эмоционально окрашенная  лексика.

    4. Сленг характеризуется более  или менее ярко выраженной  фамильярной окраской подавляющего  большинства слов и словосочетаний. Это свойство сленга ограничивает  стилистические границы его употребления.

    5. Фамильярная эмоциональная окраска  многих слов и выражений сленга  отличается большим разнообразием  оттенков (шутливая, ироническая, насмешливая,  пренебрежительная, презрительная,  грубая и даже вульгарная).

    6. В зависимости от сферы употребления  сленг можно подразделить на общеизвестный и общеупотребительный, и малоизвестный и узкоупотребительный.

    7. Многие слова и выражения сленга  непонятны или малопонятны для  основной массы населения (особенно  в период их возникновения  и перехода в более широкую  сферу употребления), потому что  они, прежде всего, связаны со своеобразной формой выражения – например, при многочисленных случаях переноса значения (фигурального употребления), столь характерного для сленга. Непонятность может также быть результатом того, что эти сленгизмы представляют собой заимствования из диалектов и жаргонов иностранных языков.

    8. Сленг включает в себя различные  слова и словосочетания, с помощью  которых люди могут отождествлять  себя с определенными социальными  и профессиональными группами. [Partridge 1979: 134]

    Сленг характеризуется некоторой социальной ограниченностью, но не определенной групповой, а интегрированной: он не имеет четкой социально-профессиональной ориентации, им могут пользоваться представители  разного социального и образовательного статуса, разных профессий и т.д. Поэтому можно отметить такую  черту сленга, как общеизвестность  и широкую употребительность («тусовка», «баксы» и мн. др.) 

Если  суммировать точки зрения различных  авторов и лингвистических школ о языковой сущности сленга, то можно  выделить следующие наиболее характерные  концепции:

1. Большинством исследователей сленг противопоставляется литературному языку, но в то же время одними авторами сленг отождествляется частично с жаргонизмами и профессионализмами, частично с диалектизмами и разговорным языком, другими отграничивается от профессионализмов, жаргонизмов, диалектизмов и т.п., при этом некоторые авторы считают сленг вульгарным, засоряющим язык, а некоторые понимают его как признак жизни и поступательного развития языка.

2. Сленг  рассматривается как сознательное, преднамеренное употребление элементов  словаря в чисто стилистических  целях для создания эффекта  новизны, для эмфазы и т.п., что  достигается путем использования  таких стилистических средств,  как метафора, литота, ономатопея  и др.

3. Сленг  трактуется в «психологическом»  аспекте, как продукт индивидуального  («духовного») творчества представителей  профессиональных группировок, служащий  языковым выражением общественного  сознания людей, принадлежащих  к той или иной среде. Сленгом должна называться та часть словарного состава языка, - считает И.Р. Гальперин, - которая будучи противопоставлена литературному словарю; не содержит вульгаризмов, жаргонизмов, профессионализмов и диалектизмов. [Гальперин 1956: 78]. Многие авторы усматривают в сленге живые факты словотворчества. Так, например, английский лингвист С. И. Хаякава называет сленг «поэзией повседневной жизни». Писатель Карл Сэндберг очень метко определил отношение к сленгу большинства американцев в 20 столетии: «Сленг - это язык, который снимает пиджак, сплевывает на ладони и принимается за работу». [Partridge 1979: 179]. Живые факторы словотворчества, прогрессивное явление в развитии и совершенствовании языка усматривают в сленге такие исследователи, как Э. Партридж, Дж.Б. Гриноу и Дж.Л. Киттридж, Г.Брэдли, Г. Уайлд и др. По определению О. Есперсена, сленг - это форма речи, которая обязана своим происхождением желанию человека отключиться от обычного языка, навязанного ему обществом. Г. Мак-Найт усматривает в сленге вид разговорной речи, создаваемой в целях внесения в неё свежести, новизны. Г. Фаулер называет сленг лексикой, являющейся результатом излюбленной игры молодых эксцентричных людей и заключающейся в забаве со словом и переименовании предметов и действий. Люди изобретают новые слова или же искажают или неправильно применяют старые слова, чтобы добиться новизны, в то время как другие подхватывают такие слова, чтобы не упустить удовольствия следовать за модой. С. Робертсон приходит к выводу, что под сленг подводятся совершенно разнородные явления, ничего общего с ним не имеющие и что сленг состоит из особых слов, изобретаемых отдельными людьми и непонятных всем членам общества. В нашем исследовании мы будем придерживаться той точки зрения, что сленг - это такие слова, словосочетания и фразеологизмы, которые могут употребляться широкими слоями носителей английского языка в их повседневном общении, но считаются ниже литературной нормы (т.е. ниже стилистических нейтральных слов литературного языка). Под термин «сленг» подводятся самые разные понятия, так что «крайне трудно провести разграничительную линию между тем, что является сленгом и что нет» [Судзиловский, 1973: 9]. Впервые этот термин стал употребляться в Англии примерно в середине 18 века и был тогда синонимичен термину «кент» (cant), обозначавшему специальный «язык» антиобщественных групп. По мнению Р. Спирса, само слово slang вышло из недр этого «языка». Одним из самоназваний которого оно и являлось [Spears 1982: 95]. Полстолетия спустя значение термина расширилось до полного совпадения со значением термина argot, которым обозначали особую лексику любой группы людей, связанных общим занятием или профессией. Со второй половины XIX века под сленгом понимали чаще всего речь социальных низов Англии и США. К концу прошлого века наметилось подразделение всех лексических пластов, противостоящих как литературному языку, так и диалектам, на три основные разновидности, обозначаемые терминами «сленг», «кент» и «жаргон». Сленг стал пониматься как социально не ограниченное, исключительно разговорное образование, состоящее либо из новых слов, либо из слов литературного вокабуляра, употребляемых в каком-либо особенном значении [Хомяков, 1971, 1980; Partridge, 1960; Mencken, 1963]. Распространившееся в дальнейшем не строгое употребление этого термина и привело к его деспециализации, в результате которой под него стали подводиться самые разнообразные функционально-стилистические и социолингвистические явления.