Понимание культурологии как интегративной области знания

Понимание культурологии  как интегративной области знания, вбирающей в себя результаты исследования ряда дисциплинарных областей, подразумевает  постоянный поиск новых способов репрезентации того воистину неисчерпаемого материала, который исследователю  предлагает культура. Одно из возможных  направлений этого поиска — культурологическая интерпретация лингвистических  данных, возможности которой и  позволяют вести речь об актуальности темы данного исследования.  

Размышления об особенностях менталитета, «выражающего жизненные  и практические установки людей, устойчивые образы мира, эмоциональные  предпочтения, свойственные данному  сообществу и культурной традиции» [Культурология 1998, 24], чертах «национального характера» нередко вынуждают обратиться к проблемам возникновения и  функционирования в культуре оппозиций, во многом определяющих ее существенные свойства. Однако нередко суждения, высказываемые по поводу тех или  иных культурных оппозиций, представляют собой своеобразные клише и являются воплощением некоего стереотипного  образа. Те работы, в которых представлен  материал, собранный и проанализированный с использованием методов этнологии, лингвистики, психологии, помогают преодолеть подобные стереотипы. Задача культуролога состоит в том, чтобы спроецировать  результаты этих исследований на какой-либо из элементов культуры как системы. Речь идет не о суммировании данных, а о создании новых методов анализа оппозиций. В целом анализ культурных оппозиций является одним из наиболее перспективных подходов к изучению фактов культуры, поскольку он обеспечивает методическое единство проводимого исследования на всех его этапах, начиная со сбора материала и заканчивая созданием теоретических построений. Он способствует становлению и укреплению междисциплинарных связей как в рамках культурологии, так и за ее пределами. Значительную роль в этом процессе способна сыграть лингвокультурология, комплексная научная дисциплина, изучающая проявления культуры народа, которые отразились и закрепились в языке. В современной науке генезис бинарных оппозиций мышления связывается с двуполушарным строением человеческого мозга и его функциональной асимметрией [Иванов 1983, 1998]. Сформировалось представление о психофизиологической обусловленности двоичных противопоставлений. Эта обусловленность позволяет говорить об оппозиции как об одном из основных инструментов структурирования познаваемой реальности и создания ее модели. По мере возникновения новых форм культуры бинарные оппозиции мышления получают самые различные воплощения, образующие постепенно сложную систему оппозиций культурных.

Элементарные, базовые  корреляты конкретных оппозиций, «начальный фонд противопоставлений» [Иванов 1998, 527], оказываются скрытыми за многочисленными  частными проявлениями, однако изоляции не происходит, и реконструкцию генетических связей между оппозициями нельзя считать невыполнимой задачей. Напротив, ее решение может дать весьма ценные результаты, поскольку некоторые  из «вторичных» оппозиций становятся центральными, системообразующими для  тех или иных культур. Полюса оппозиции  становятся и полюсами ценностного  и смыслового поля культуры. Любое  явление, будь то произведение художественной культуры, форма социального поведения  или мировоззренческая концепция, неизбежно попадает в это поле. То же самое можно сказать и  о ментальных моделях, соответствующих  вышеуказанным явлениям. Следовательно, изучая менталитет, необходимо рассматривать его особенности в связи с культурными «полюсами», создающими напряжение. Ценностная окрашенность оппозиций придает их анализу особую значимость: несмотря на то, что обычно система ценностей воспринимается как градация, ее функционирование также во многом детерминировано биполярной организацией картины мира. Однако при решении научных проблем, связанных с конкретными национальными культурами, возникает ряд вопросов: одинаково ли применимым является принцип бинарности по отношению к различным этапам и историческим условиям существования данных культур? Можно ли говорить о складывании более и менее «поляризованных» культур? Если да, то от чего зависит степень их «поляризованности»? Естественно, речь не может идти о сопоставлении архаических обществ, в которых дуальность непосредственно реализуется в социальной структуре, и обществ с постиндустриальной организацией, где формы воплощения оппозиций несравненно более сложны и многообразны. В то же время, подобного рода сравнения могут оказаться весьма плодотворными в применении к 1) различным этапам в развитии одной и той же культуры, 2) хронологически параллельно существующим культурам этносов, 3)субкультурам.

Используя богатый  исследовательский опыт в изучении культурных оппозиций, накопленный  лингвистами, этнологами, историками, можно отчасти спрогнозировать  итоги предполагаемого сравнительного анализа: они будут весьма противоречивыми. Отдельные двоичные противопоставления оказываются универсальными, актуализация других осуществляется только на одном  этапе развития определенной национальной культуры. Свои результаты может принести и рассмотрение оппозиции в ее исторической динамике. Разрабатывая диалогическую модель культуры, Ю.М.Лотман сформулировал следующий принцип: «Периоды относительной стабильности с взаимной уравновешенностью и, следовательно, взаимно приторможенными противоположными тенденциями сменяются периодами дестабилизации и бурного развития. В период динамического состояния происходит резкая актуализация какой-либо одной тенденции и реципрокное торможение второй» [Лотман 1983, 45]. Но, даже применяя этот принцип, мы, тем не менее, обнаружим, что в некоторых культурах постоянно действуют «приторможенные противоположные тенденции», тогда как в других возникают резкие «перекосы», а полюса оппозиций время от времени меняются местами, получая принципиально новое смысловое наполнение. Впрочем, критерии, используемые для определения степени поляризованности, также весьма условны, что приводит к возникновению существенных расхождений. Например, характеризуя западноевропейскую средневековую культуру, Ю.М.Лотман противопоставляет ее русской. Основанием для противопоставления выступает именно преобладание в картине мира, которая присуща носителям русской культуры, дуальных моделей и наличие некоего «структурного резерва» [Лотман, Успенский 1977, 5] в культуре Западной Европы. С другой стороны, известнейший исследователь этого периода А.Я.Гуревич анализирует менталитет средневекового европейца именно как систему оппозиций.

Вероятно, для того чтобы выявить более четкие критерии, которые позволят определить место  и роль бинарных структур в системе  национальной культуры, необходимо учесть максимально широкий круг факторов, воздействующих на формирование культурных оппозиций. Среди этих факторов присутствуют как внекультурные (психофизиологические, географические, социальные, экономические), так и внутрикультурные. К последним можно отнести взаимное влияние культурных оппозиций, их расположение в общей системе двоичных противопоставлений, соотнесенность с базовыми оппозициями мышления, а также, что очень важно, с языковыми оппозициями. Последний аспект представляется особенно существенным с точки зрения методологии исследования менталитета. Теоретики культуры не раз отмечали, что последний является наиболее устойчивым и наименее подверженным трансформациям пластом культуры. То же можно сказать и о системе языка, которая, несмотря на происходящие в ней изменения, в течение длительного времени сохраняет память» о предшествующих состояниях, а, следовательно, дает выход на глубинные ментальные структуры. К ним относятся и механизмы действия принципа биполярности.

Существуют различные  варианты подхода к исследованию оппозиции в культурологии. Мы можем  рассматривать ее как а) структурную  единицу культуры, б) принцип, организующий картину мира носителя культуры. В  методологическом плане эти варианты не противопоставлены друг другу. Независимо от того, какой из них мы изберем, нам придется, в первую очередь, обратиться к знаковому воплощению оппозиции  в целом и составляющих ее парных понятий. Следовательно, приступая  к исследованию, необходимо прежде всего обозначить круг текстов, с которыми предстоит работать, а затем, в зависимости от их языковой принадлежности, определиться с методами. Следует оговориться: упоминая языковую принадлежность, мы подразумевали не только естественные языки, но и другие коды культуры, среди которых и языки отдельных видов искусства, и мифы, и ритуалы, и различные формы социального поведения. Каждый из этих языков находится в сфере компетенции той или иной дисциплины, а это значит, что мы обязаны освоить ее инструментарий и научиться применять его в собственных целях.

Наиболее результативным представляется в данном случае использование  материалов и методов таких наук, как психология, этнология, лингвистика. Обращение к ним не только помогает создать эмпирическую базу культурологического  исследования, но и обеспечивает его  теоретическое обоснование. Именно в ходе изучения психики и языка  получены доказательства того, что  оппозиция не является произвольно  избранной формой организации материала, но представляет собой фундаментальный  принцип восприятия человеком мира, а, следовательно, и принцип формирования знаковых систем. В принципе, все  вышеназванные дисциплины используют в качестве исходного материала  текст, высказывание, интерпретируя  его в соответствии с задачами, стоящими перед психоаналитиком, этнологом-практиком  и лингвистом соответственно.

Лингвисты, которым  наука обязана формированием  структуральных методов исследования, нашли множество применений оппозиции  как инструменту, с помощью которого можно обрабатывать языковой материал самого различного свойства. Ученые пытаются выяснить характер связей, существующих между основными бинарными оппозициями  и явлениями языка на морфологическом, лексическом и синтаксическом уровнях. Однако в данном случае акценты расставляются  несколько по-иному, чем, например, в  концепции Леви-Стросса, который подчеркивает, что возникновение таких оппозиций возможно лишь постольку, поскольку они существуют в окружающем человека мире. Язык, как утверждают некоторые исследователи [Сепир 1993; Уорф 1960], сам «навязывает» сознанию пары противопоставленных друг другу понятий. В наши задачи не входит полемика со сторонниками «лингвистического детерминизма», интерес для нас представляет та часть их концепции, которая связана с соотношением языка и культуры. Как известно, представителями данного направления провозглашается «вторичность» культуры в ее отношении к языку. Исследователь культуры, как правило, интерпретирует ситуацию иначе: для культуролога естественный язык - лишь один из множества языков культуры (точка зрения, впервые сформулированная Р. Бартом). В то же время, в силу «неосознанности категорий языка», по выражению Ф.Боаса, именно он является незаменимым источником информации о культуре. Именно языковой материал позволяет выяснить источники и причины формирования тех или иных культурных оппозиций, реализуемых как в материальной, так и в духовной культуре. Анализ фактов языка дает возможность выяснить, каким образом универсальные структуры человеческой психики воплощаются в культуре. Кроме того, различные техники и технологии обработки языковой информации могут служить базой для проведения «дешифровки» сообщений, к созданию которых привлекались иные культурные коды. Почему нам представляется целесообразным избрать в качестве объекта исследования именно культурную оппозицию, а не, например, культурный концепт? Причина в том, что именно на оппозиции основывается метод, дающий возможность целостного рассмотрения какого-либо явления, позволяющий избежать односторонности в интерпретации фактов культуры. Используя оппозицию как метод, мы можем соотнести интересующий нас феномен с системой «культурных координат», которая также формируется посредством оппозиций. Так, если речь идет о «картине мира», оппозиция не делит ее на сегменты, но, напротив, выражает структурное единство, образно говоря, не позволяет забыть о том, что палка всегда имеет два конца, а медаль - две стороны. Человек как субъект культуры существует в среде, формируемой оппозициями.

нализируемая в Главе III оппозиция конформизм — нонконформизм представляется нам одной из наиболее значимых для духовной культуры России Нового времени. Отношение к явлениям культуры, которые соответствуют рассматриваемым языковым единицам, во многом, определяло мировосприятие представителей российской интеллектуальной и творческой элиты, чьими усилиями и создавались тексты, послужившие материалом данного исследования. Безусловно, здесь нельзя вести речь о выходе на народную культуру, так как для этого бы потребовались данные совсем иного рода. Что же касается охваченных источников, то лингвокультурологический подход к их изучению, позволяет перейти с уровня идеологических и политических противоречий, лежащих в данном случае на поверхности, к уровню менталитета.

Культурная оппозиция  конформизм — нонконформизм имеет  целый ряд «точек соприкосновения» с другими центральными, «осевыми»  противопоставлениями, что позволяет  нам говорить не о воссоздании  некоего изолированного фрагмента  картины мира, а о попытке комплексного ее описания.

ОБЪЕКТОМ ИССЛЕДОВАНИЯ является взаимосвязь языка и  культуры как совокупности знаковых систем. ПРЕДМЕТ— феномен культурной оппозиции. ЦЕЛЬ ИССЛЕДОВАНИЯ — поиск и применение эффективных методов описания и анализа культурных оппозиций в лингвокультурологическом аспекте. ЗАДАЧИ: рассмотрение основных случаев актуализации понятия оппозиция в различных сферах гуманитарного знания и выявление преемственности в его осмыслении, существующей между такими дисциплинами, как лингвистика, этнология, история, культурология; анализ основных аргументов, выдвигаемых противниками бинаристского подхода к изучению различных знаковых систем; оценка характера и результатов воздействия постмодернистских установок на содержание понятия оппозиция и методы анализа оппозиций; определение роли оппозитивного метода в ситуации перехода языкознания к антропологической парадигме; отбор эффективных методов лингвокультурологического исследования оппозиций, основанных на достижениях лингвистических дисциплин культуроведческой ориентации; описание и анализ ряда языковых явлений, в которых эксплицируется культурная оппозиция конформизм - нонконформизм; создание языкового "портрета" концептов, составляющих названную оппозицию; выявление соотнесённости оппозиции с важнейшими концептами русской культуры; характеристика особенностей содержания оппозиции в различные периоды истории русской культуры.

О степени изученности  проблемы. С одной стороны, объем  понятия оппозиция настолько  велик, что оно регулярно задействуется  в самых разнообразных ситуациях, однако далеко не во всех случаях его  толкование связано с рассмотрением  культуры в семиотическом аспекте. Наиболее пристальное внимание к  проблеме оппозиции как принципа организации знаковых систем характерно для структуралистской традиции. Особо значимыми в этом отношении  можно считать труды Ф. де Соссюра, P.O. Якобсона, Н.С. Трубецкого, К. Леви-Стросса. В «Курсе общей лингвистики» Соссюра [Соссюр 1999], представляющем из себя запись его лекций, излагается концепция знака и вводится понятие системы различий, в дальнейшем активно эксплуатируемое всеми, кто обращается к проблеме противопоставлений.