Особенности мастерства писателей-публицистов И.Ильфа, Е.Петрова и М.Зощенко

2.1 Михаил Зощенко как юморист и сатирик

Около четырех десятилетий посвятил Михаил Зощенко отечественной литературе и оставил неизгладимый след в истории русской журналистики. Писатель прошел сложный и трудный путь исканий.

Зощенко создал новый для русской литературы тип героя – советского человека, не получившего образования, не имеющего навыков духовной работы, не обладающего культурным багажом, но стремящегося стать полноправным участником жизни, сравняться с «остальным человечеством». Рефлексия такого героя производила поразительно смешное впечатление.

На долю Михаила Михайловича Зощенко выпала слава, редкая для человека литературной профессии. Ему понадобилось всего лишь три-четыре года работы, чтобы в один прекрасный день вдруг ощутить себя знаменитым не только в писательских кругах, но и в совершенно не поддающейся учету массе читателей.

Кем только Зощенко  не работал: и контролером поездов, и командиром взвода, и прапорщиком, и командиром батальона, и начальником почт и телеграфа, агентом уголовного розыска в Петрограде, инструктором по кролиководству и куроводству в совхозе Маньково Смоленской губернии. Вот перечень того, кем был и что делал Зощенко, куда бросала его жизнь, прежде чем сел он за писательский стол. Этот перечень необходим. За сухими строчками зощенковской анкеты проглядывается время, которое сегодня мы справедливо считаем неповторимо возвышенным и великим, но которое для многих живущих тогда людей было временем неслыханных испытаний, временем голода, тифа и безработицы.

В поисках героя и жанра Зощенко обратился к юмористической журнальной традиции. Свою журналистскую деятельность он начинает в таких юмористических журналах как «Дрезина», «Красный ворон», «Огонек», «Красный журнал для всех», сотрудничает с журналами «Бузотер», «Смехач», «Бегемот». Жанр юмористического рассказа чрезвычайно  близок жанру традиционного фельетона – иногда до полного стушевывания разницы между ними. Рассказ такого типа культивировался, например, в журнале «Сатириконе». Сатириконовские традиции послужили для Зощенко материалом, от которого он оттолкнулся. Зощенко не бытописатель. Быт не в такой степени изобилует теми ситуациями и тем сказом, которые привлекает Зощенко. И ситуация и говор – конечно, обобщение, выжимка из быта и из говора, нужная автору для его целей.

От схемы юмористического рассказа остались только ее принципы – острый и злободневный сюжет, проходящий полный круг на коротком расстоянии рассказа. Все остальное претерпело существеннейшие изменения, изменилось до полной неузнаваемости. В юмористической литературе одна и та же схема перелицовывается сотни раз. Зощенко открыл громадное количество новых схем, которые будут использованы и в большом количестве уже используется в  этой литературе. Оставив при этом у себя в руках патент на свое изобретение. Ни одно использование его традиций не достигает той степени сложности и тонкости обработки, на которой неизменно стоит Зощенко.

Зощенко сломал канонизированную  схему юмористического рассказа. Это до такой степени ощутимо, что Зощенко позднейшей формации выступает большей частью пародией и осмысленной издевкой на него. Поэтому четких границ между фельетоном и юмористическим рассказом Зощенко не прослеживается. 

Знакомясь с фельетонами Михаила Михайловича, читатель, кажется, и понимает ориентацию на широкий читательский слой писателя, и язык будто бы доступен, но простота его произведений обманчива. Чтобы добиться этой простоты, автору требуется много и напряженно трудиться.

В фельетонах автор непосредственно откликается на реальные события дня. За годы, которые он провел в гуще бедных людей, Зощенко сумел проникнуть в тайну их разговорной конструкции, с характерными для нее вульгаризмами, неправильными грамматическими и синтаксическими конструкциями сумел перенять интонацию их речи, их выражения, обороты, словечки – он до тонкости изучил этот язык и уже с первых шагов в литературе стал пользоваться им легко и непринуждённо. Фельетоны изобилуют подобными выражениями как «душа, склонная к простуде» («На Парнасе»), «антихудожественно летит» («На Парнасе»), «морально поперхнется моим фельетоном» («Каменное сердце»), «человек пролетарской закваски» («Каменное сердце»), «потолок бюрократизма» («Каменное сердце»), «одевалась чересчур бойко» («Горько»), «поганенькое дельце» («Практикант»), «набрехал несуразное» («Нахальство»), «собачья неприятность» («Социальная грусть»).

Писатель-сатирик Михаил Зощенко верен главной цели фельетона и, кажется, личной цели своего творчества – выступать против социального зла, раскрывать отрицательные черты характера человека.

В 1923 году Михаилом Зощенко был написан фельетон-рассказ «На живца». Тема – воровство. Идеей произведения является борьба с воровством перерастающая в вознаграждение воровства. Это поясняется тем, что поступки героини тщеславны, они стремятся чтобы это явление не исчезло, а лишь обличило греховную действительность людей и тем самым возвысило свою.

В этом произведении автор представил трёхчастную композицию, однако порядок её нарушен. Развязка сюжета (рассказ героини о тайнах её странного поведения) идет после завязки (история нравов главной героини). Кульминация же обозначена за пределами сюжетной линии. Она выражена в фразе пассажира («ей просто охота, чтоб все люди вокруг воровали»), в ней разворачивается идея произведения, противоречие в ситуации.

Доказательство идеи, которую отметил Зощенко выявлена в нескольких фразах, отражающие прямо или косвенно мотивы поведения героини: «Начал каркать на весь вагон. Теперь, ясно, никто на пакет не позарится. Вот и схожу раньше времени», «ей просто охота, чтоб все люди вокруг воровали».

Герои олицетворяют в себе различные прототипы современного зощенковского общества. Главная героиня типизирует лицемерие, ложную правдивость. Воры являются вещными интересами. Пассажир, который разглядел весь смысл происходящего, - мудрость; но автор отмечает крайнюю редкость данного типажа.

Жанр произведения можно  определить как фельетон-новелла. По форме текст представлен как новелла, а содержательно – фельетон. Из этого следует, что стиль фельетона в общем сходится к художественному. Текст представлен разговорным языком и просторечием, по причине того, что  герои произведения являются простыми пассажирами трамвая. Михаил Зощенко тем самым хотел подчеркнуть актуальность, реалистичность данной истории и ее идеи.

Тема другого рассказа-фельетона Зощенко «Аристократка» определяется как межличностные отношения между людьми разных социальных слоёв и жизненных ценностей. Идея произведения выражена в фразе «Не в деньгах, гражданка, счастье». Направленность каждого из героев, прежде всего, к деньгам доводит их отношения к быстрому развалу, так как они основаны не на глубине чувств, а на материальных интересах. Это делает отношения недолговечными.

Трёхчастная композиция полностью включается в развитие сюжетной линии. Завязкой является пробуждение интереса героя к аристократке, первый этап их отношений. Кульминация – сцена с пирожными. Развязка – расставание героев. Вербально, идея отражена казалось бы в этой части произведения, однако Зощенко её выражает ещё в кульминационной сцене.

Доказательства в пользу идеи рассказа (не в деньгах счастье) приводятся в поведении героев, их поступках, отношении друг к другу: издевательское отношение аристократки к герою и его жадность. Оно показывает их отношения как сделку и то, что они возможны только при взаимовыгодных поступках героев. Каждый думает в первую очередь о своих денежных интересах. Как только они нарушаются противоположным партнёром, то отношения их приходят в крах. Счастья ни один из героев не получает. Отношения должны быть построены на принципиально других вещах (чувствах, душевной привязанности), чтобы они были проникнуты счастьем и имели б долговечность.

Таким образом, характеры героев, которых изобразил автор служат ещё одним аргументом справедливости его идеи, замысла.

Стиль текста определяется как художественный, так как по форме - это художественное произведение. Оно также богата разговорными и даже просторечными выражениями, по причине того, что главный герой – простой человек, из народа. Жанр данного публицистического произведения определяется как фельетон-новелла.

Таким образом, смех убивает, поэтому Михаил Зощенко стремится высмеять лица. Однако фельетон часто вызывает у читателя не смех, а чувство горечи – от сознания несовершенства жизни и распространенности зла. Если читатель смеется, то обычно это смех сквозь слезы.

2.2 Своеобразие фельетонистики И. Ильфа и Е.Петрова

Обстановка в русской литературе рубежа 1920-х – 30-х годов, как известно, отличается сложностью и противоречивостью, этот период еще называют и переходным в ее истории. Следующей стадией становится насильственное объединение всех советских писателей в единый союз. Процессы в литературе отражаются в художественной прозе и публицистике того времени. Очень ярко и всесторонне они были переданы в фельетонах выдающихся сатириков И. Ильфа и Е. Петрова.

Судьба литературного содружества Ильфа и Петрова необычна. Она  трогает и волнует. Они работали вместе недолго,  всего  десять  лет,  но  в истории советской литературы оставили глубокий, неизгладимый след. Память о  них  не меркнет, и любовь читателей к их книгам не слабеет.

Соавторы свою совместную деятельность начинают в таких юмористических журналах, как «Гудок», «Смехач», «Чудак», а с 1932 году Ильф и Петров начинают работать в «Правде». В газете был создан отдел литературы и искусства. Заведовал им писатель и журналист А. Эрлих, старый «гудковец», который  в числе первых, вместе с Б. Левиным, А. Малышкиным, К. Фединым и другими, привлек Ильфа и Петрова. Вскоре имена Ильфа и Петрова, так же как имя давно уже печатавшегося в «Правде» Михаила Кольцова, стали неотделимы от этой газеты.

Первыми опытами авторов «Двенадцати стульев» в этом русле был фельетон 1929 года «Бледное дитя века». Здесь поднимается актуальная для литературы того времени тема о подмене творчества «производством». Поэт Андрей Бездетный, герой произведения, штампует стихи к тому или иному празднику, самой горячей порой для него был ноябрь – в канун годовщины октябрьской революции. Герой все свое стихотворение выстраивает вокруг цифры тринадцать. Однако, когда он относит свое творение в редакции выясняется, годовщина революции была только двенадцатая. От такого расстройства, не сумев пережить неудачу, поэт умирает. Заключает фельетон беспощадное авторское резюме: «Поспешив со стихами на целый год вперед, он своей смертью все-таки опоздал на несколько лет. Ему следовало бы умереть между пятой и шестой годовщинами». Ильф и Петров здесь осмеивают и воцарившееся в искусстве «псевдотворчество», но и делают намек на сильную заидеологизированность всех сфер жизни советского человека.

В 1929 году на страницах «Литературной газеты» разгорелся спор о том, что необходима сатира ли в новой русской литературе. В январе 1930 года в московском Политехническом музее состоялся диспут «Нужна ли нам сатира?», в котором приняли участие М. Кольцов, В. Маяковский, Е. Петров, Е. Зозуля, В. Ардов и др. Критик В. Блюм выступил на диспуте с докладом¹² и заявил о ненужности сатиры.

После данного события Ильфом и Петровым был написан особый фельетон-репортаж «Волшебная палка» (1930). В начале произведения авторы иронизируют сам диспут: «Что бы не волновало граждан: проблема ли единственного ребенка в семье, взаимоотношения ли полов, нервная ли система, советская ли сатира – Исполбюро 1 МГУ уже тут как тут и утоляет жаждущих соответствующим диспутом». И далее в юмористическом ключе описывается дискуссия, приводятся мнения противоположных сторон.

Подобной  теме в сатирической литературе посвящен фельетон «Я, в общем, не писатель» (1932). Авторы подчеркивают, что теперь фельетоны пишут все. Ильф и Петров приводят несколько образчиков подобной сатиры. Обрисовав анфас и профиль «горе – фельетонистов», соавторы надеются, что читатели просвещены и будут теперь отличать в общем громадном потоке настоящую сатиру на общественные недостатки.

Несмотря на усиление контроля властей над искусством, Ильф и Петров высмеивают «творчество на заказ» в фельетонах 1932 – 1934 годов. Их критика не направлена против ограничений писателей в темах, которую наложил новый Союз, и тем более – методов их отражения, их сатирический запал бичует бесталанность и чиновничий подход к творчеству. Например, в фельетоне «Литературный трамвай» (1932) продолжается авторская критика типичного для большинства современных писателей веяния воспринимать творчество как производственный процесс, высмеивание склок, которым подвержены представители писательской среды.

Таким образом, в фельетонах И. Ильфа и Е. Петрова конца 1920-х – начала 30-х годов литературная ситуация периода нашла свое отражение. Авторы беспощадно критикуют характерное для среды писателей явление «псевдотворчества», создание произведений на заказ и «злобу дня».

2.3 И.Ильф  и Е.Петров как мастера очерка; их путевые очерки «Одноэтажная Америка»

На протяжении всей своей жизни Ильф и Петров встречаются с разными людьми, хотят узнать, как люди живут в других странах и написать об этом, сравнить с советской действительностью их нравы, жизнь. Когда они еще не были знакомы, Ильф совершил первое путешествие в 1925 году. Он был командирован в Среднюю Азию, в результате которой появилась серия очерков «Москва – Азия». Они летом того же года опубликованы  в газете «Гудок». И кто знает, как сложилась бы дальше жизнь Ильфа, если бы в редакции в 1926 году не появился Евгений Катаев, который взял себе псевдоним Петров.

Они много путешествовали по миру. В конце апреля 1930 года Ильф и Петров присутствовали на открытии одной из важнейших строек первой пятилетки – Турксиба (Туркестано-Сибирской железной дороги), а затем совершили поездку по Средней Азии. Творческим результатом стала серия путевых очерков «Осторожно, овеяно веками!», которые были опубликованы в журнале «30 дней». Они сопровождались разнообразными фотографиями Ильи Ильфа.