Творчество Микеланджело

***

Клоню покорно шею под ярмом,  
Встречаю смехом рок неблагосклонный  
И пред жестокосердной донной  
Являю сердце в вере и в огне.  
В мучении моем -  
Лишь длилось бы! - блаженствую вполне,  
Коль ясный лик дал мне  
На дыбе жизнь и пищу в преизбытке, -  
Убить меня какой под силу пытке?

Мадригал, короткий и цельный, носит, видимо, тот же характер, что и предыдущий, чисто литературного сочинения, вне связи с определенным лицом. Предположительная дата 1544-1546 гг. 1546

***

Ужели, донна, впрямь (хоть утверждает  
То долгий опыт) оживленный лик,  
Который в косном мраморе возник,  
Прах своего творца переживает?

Так! Следствию причина уступает,  
Удел искусства более велик,  
Чем естества! В ваяньи мир постиг,  
Что смерть, что время здесь не побеждает.

Вот почему могу бессмертье дать  
Я нам обоим в краске или в камне,  
Запечатлев твой облик и себя;

Спустя столетья люди будут знать,  
Как ты прекрасна, и как жизнь тяжка мне,  
И как я мудр, что полюбил тебя.

В мадригале говорится об изваянии бюста любимой женщины; он обращен к Виттории Колонна, должен относиться к 1546 г.

***

Когда ты, донна, приближаешь  
Свои глаза к глазам моим, -  
В их зеркале себе я зрим,  
А ты себя в моих отображаешь.  
Меня, увы, ты созерцаешь  
Таким, как есть, - в болезнях и летах,  
А я тебя - светлей звезды лучистой.  
И небу мерзостно, ты знаешь,  
Что я, урод, живу в благих очах,  
Во мне ж, уроде, виден лик твой чистый.  
И все ж, кому тропа тернистей:  
Тебе ль, вникающей в мой взор?  
Мне ль, кто теряет рай лучистый,  
Когда смыкаешь ты затвор  
Своих очей? - Бесплоден спор  
Ничтожества с красою величавой:  
В любви должна быть общность лет и славы.

Мадригал, вероятно, обращен к Виттории Колонна. На том же листе находятся наброски рисунков для "Страшного суда", относящиеся к 1536 - 1540 гг. Но мадригал датируется позднее - около 1546 г.

***

Когда замыслит дивный ум создать  
Невиданные облики, - сначала  
Он лепит из простого материала,  
Чтоб камню жизнь затем двойную дать.

И на бумаге образ начертать,  
Как ловко бы рука ни рисовала,  
Потребно проб и опытов немало,  
Чтоб мудрый вкус мог лучшее избрать.

Так я, твореньем малого значенья  
Рожденный, стал высоким образцом  
У вас в руках, достойнейшая донна;

Но, сняв излишек, дав мне восполненье,  
Ужели вы учительным бичом  
Мой гордый пыл смирите непреклонно?

Сонет обращен к Виттории Колонна, и был известен друзьям Микеланджело, в нем с особой четкостью выражена мысль о соответствии взаимоотношения между мраморным произведением и глиняной моделью, с одной стороны, и перерождением любящего человека под воздействием любимой - с другой. Датируется сонет примерно 1546 г.

***

Глаза мои, вам должно знать,  
Что дни бегут и что все ближе время,  
Когда для слез закроются пути;  
Не хочет жалость вас смыкать,  
Пока моя мадонна бремя  
Здесь, на земле, благоволит нести.  
Но если милость даст войти,  
Как всем, кто благ, ей в царство света,  
Мое живое солнце это,  
Взнесясь горе, нас кинет навсегда.  
На что ж глядеть, что медлить здесь тогда?

Мадригал написан в предсмертную пору жизни Виттории Колонны - вероятно, в 1544 - 1546 г.

 

Стихи Микеланджело на смерть Виттории Колонна

После смерти Виттории ни одна сильная привязанность больше не озаряла своим светом жизнь Микеланджело. Любовь умерла. "Любовь угасла на сердце моем, А большая беда теснит меньшую: Крыла души подрезаны ножом..." На смерть возлюбленной Виттории написал два сонета:

***

Когда скалу мой жесткий молоток  
В обличия людей преображает, -  
Без мастера, который направляет  
Его удар, он делу б не помог,

Но Божий молот из себя извлек  
Размах, что миру прелесть сообщает;  
Все молоты тот молот предвещает,  
И в нем одном - им всем живой урок.

Чем выше взмах руки над наковальней,  
Тем тяжелей удар: так занесен  
И надо мной он к высям поднебесным;

Мне глыбою коснеть первоначальной,  
Пока кузнец господень - только он! -  
Не пособит ударом полновесным,

Этот сонет написанный около 1550 г. в духе неоплатонизма, отличающийся вычурностью, олицетворяя ее в сонете с метафорой "божьего молота". Микеланджело напишсал приписку: "Он (то есть "молот") был единственным, кто возбуждал на земле добродетели великой своей добродетелью, но у него не было никого, кто раздувал бы мехи; ныне же, в небесах, он обретет много помощников, ибо там нет никого, кто не дорожил бы добродетелью: оттого-то я и надеюсь, что он свыше даст на земле завершение моему молоту. Теперь на небесах с ним будет некто, кто станет приводить мехи в действие, ибо на земле не было у него ни одного сотоварища у наковальни, где выковываются добродетели".

***

Когда моих столь частых воздыханий  
Виновница навеки скрылась с глаз, -  
Природа, что дарила ею нас,  
Поникла от стыда, мы ж - от рыданий.

Но не взяла и смерть тщеславной дани:  
У солнца солнц - свет все же не погас;  
Любовь сильней: вернул ее приказ  
В мир - жизнь, а душу - в сонм святых сияний.

Хотела смерть, в ожесточенье зла,  
Прервать высоких подвигов звучанье,  
Чтоб та душа была не столь светла, -

Напрасный труд! Явили нам писанья  
В ней жизнь полней, чем с виду жизнь была,  
И было смертной в небе воздаянье.

Второй сонет написанный после смерти Виттории, более нежный, провозглашает торжество любви над смертью

***

Чтоб не сбирать по крохам у людей  
Единый лик красы неповторимой,  
Был в донне благостной и чтимой  
Он явлен нам в прозрачной пелене, -  
Ведь множество своих частей  
Берет у мира небо не вполне.  
И внемля вздох ее во сне,  
Господь в единое мгновенье  
Унес из мерзости земной  
Ее к себе, сокрыв от созерцанья.  
Но не поглотит все ж забвенье,  
Как смерть, - сосуд ее людской,  
Ее святые, сладкие писанья.  
Нам жалость молвит в назиданье:  
Когда б Господь всем тот же дал удел  
И смерть искала долг, - кто б уцелел?

Этот мадригал написан непосредственно после смерти Виттории Колонна (25 февраля 1547 г.).

***

Здоровый вкус разборчиво берет  
В первейшем из искусств произведенья,  
Где тел людских обличье и движенья  
Нам глина, мрамор, воск передает.

Пусть времени глумливый, грубый ход  
Доводит их до порчи, разрушенья, -  
Былая красота их от забвенья -  
Спасается и прелесть бережет.

Незавершенный сонет относятся предположительно 1540-м гг., возможно к концу их, уже после смерти Виттории Колонна. Микеланджело называет скульптуру "первейшим из искусств", поскольку считает первым скульптором Бога, вылепившего из земли первую фигуру человека - Адама.

Сонеты Микеланджело посвященные Данте

"Он  боготворил Данте и любил Петрарку. Он примеривал к себе самому  судьбу Флорентийского изгнанника  и мечтал о такой же: "Fuss'io pur lui!.." ["Будь я, как он!.."].

Поэт-гражданин, поэт-борец, поэт-печальник своей истерзанной междоусобицами родины влек его с такой же силой, как поэт-философ, поэт-судия, вершивший в "Divina Coimmedia" страшный суд над смыслом событий и поведением людей. Великая поэма была его книгой книг. Он знал ее наизусть, он разбирался в сложностях ее структуры и в иерархии ее образов. Он был авторитетным дантологом. Леонардо совсем не иронически, а всерьез, хотя и со светской, подчеркнутой любезностью, предложил как-то раз спорившим с ним о Данте собеседникам обратиться за разъяснением к проходившему по площади Микеланджело. Только вечная мнительность скульптора могла заподозрить в таком обращении издевку и ответить грубой выходкой, которую описал Аноним" Эфрон.

***

Спустившись с неба, в тленной плоти, он  
Увидел ад, обитель искупленья,  
И жив предстал для божья лицезренья,  
И нам поведал все, чем умудрен.

Лучистая звезда, чьим озарен  
Сияньем край, мне данный для рожденья, -  
Ей не от мира ждать вознагражденья,  
Но от тебя, кем мир был сотворен.

Я говорю о Данте: не нужны  
Озлобленной толпе его созданья, -  
Ведь для нее и высший гений мал.

Будь я, как он! О, будь мне суждены  
Его дела и скорбь его изгнанья, -  
Я б лучшей доли в мире не желал!

Этот сонет, один из стройнейших по форме и прозрачности мысли, свидетельствует, как велико было у Микеланджело преклонение перед Данте, в котором он видел высший образец человека и художника.

Знаменательна и аналогия, проводимая между участью Данте и собственной судьбой. На стихотворении, видимо, отразилась работа над фреской "Страшный суд"; образы дантовского "ада" были в эту пору особенно близки Микеланджело. Вероятно время его создания конец 1545 - начало 1546 г.

***

Как будто чтим, а все же честь мала.  
Его величье взор наш ослепило.  
Что чернь корить за низкое мерило,  
Когда пуста и наша похвала!

Он ради нас сошел в обитель зла;  
Господне царство лик ему явило;  
Но дверь, что даже небо не закрыло,  
Пред алчущим отчизна заперла.

Неблагодарная! Себе на горе  
Ты длила муки сына своего;  
Так совершенству низость мстит от века,  
Один пример из тех, которых - море!  
Как нет подлей изгнания его,  
Так мир не знал и выше человека.

Сонет варьирует дантовскую тему, развивая мысль терцетов предыдущего сонета в самостоятельное стихотворение. Написано оно в ту же пору - в конце 1545 - начале 1546 г. - и также вошло в "Диалоги" Джаннотти.

Последние сонеты Микеланджело

В последнее десятилетие микеланджеловской поэзии, после смерти Виттории Колонна, в стихах Микеланджело "появилась уже не общая аналогия, а прямое соответствие тому, что Микеланджело выразил в изобразительных работах 1550-х годов: в нескольких "Снятиях со креста" - в "Пьета Роцданини", в "Пьета" из Флорентийского собора.

Как эти подуотделанные группы-глыбы напряженно просты, нарочито подчинены природной форме мраморного куска, лишены всякого блеска техники и всяких прикрас темы, так обнаженно проста и микеланджеловская поэзия 1550-х годов, ее заключительные стихи, сонеты прощания с жизнью и ожидания смерти: "Уж дни мои теченье донесло" (1554), "Соблазны света от меня сокрыли" (1555), "Ни гаже, ни достойнее презренья" (1555), "Уж чуя смерть, хоть и не зная срока" (1555) и т. д.

Тут, как в "Пьета", все подчинено теме, обусловлено ее выражением: это стихи совсем медленного ритма, очень скупо отобранного словаря, простейшего строения композиции; в них нет ничего затейливого, самоцветного, сложно-выисканного.

Хочется сказать, что Микеланджело в эти заключительные годы своей поэзии словно подбирал исконные, самые ходовые слова, чтобы выразить обычные, самые простые чувства старого, умирающего человека; но только человек этот был великаном, умирал" как великан, и слова смерти вырывались у него по-великаньи...

Они наполнены противоречиями: в них покорность борется с сопротивлением, признание благостности возврата в Божье лоно перебивается нежеланием расстаться со счастьем жить. А поверх всего этого царит другое: смятение, ужас, величайшая определенность ощущения надвигающейся "двойной смерти" - физической, когда, в могилу должно лечь тело, и духовной, когда на вечные муки за грехи будет осуждена душа.

Со времени смерти Виттории Колонна вера Микеланджело становится все более неистовой. Кисть и резец его служат прославлению стастей Господних, а поэзия погружается в бездну мистицизма. Он отрекся от искусства и ищет прибежища в объятиях распятого Христа.

***

На склоне лет, уж к смерти приближаясь,  
Я поздно понял твой соблазн, о свет, -  
Ты счастием манишь, какого нет,  
И отдыхом, что умер, не рождаясь.  
Стыдясь и ужасаясь  
Того, чем прежде жил,  
И с неба слыша зовы, -  
Увы, я вновь прельщаюсь  
Грехом, что был мне мил,  
В ком смерть душе, а плоти - лишь оковы.  
Вам говорит суровый  
Мой опыт: в небо внидет только тот,  
Кто, чуть родившись, тотчас вновь умрет.

Вероятно, это стихотворение для себя, хотя и читавшийся друзьям. Размышления о соблазнах света, соединенные с чувством горечи, свидетельствуют, что мадригал был написан в позднюю пору жизни Микеланджело; примерная дата - конец 1545 - начало 1546 г.

***

Уж дни мои теченье донесло  
В худой ладье, сквозь непогоды моря  
В ту гавань, где свой груз добра и горя  
Сдает к подсчету каждое весло.

В тираны, в боги вымысел дало  
Искусство мне, - и я внимал, не споря;  
А ныне познаю, что он, позоря  
Мои дела, лишь сеет в людях зло.

И жалки мне любовных дум волненья:  
Две смерти, близясь, леденят мне кровь, -  
Одна уж тут, другую должен ждать я.

Ни кисти, ни резцу не дать забвенья  
Душе, молящей за себя Любовь,  
Нам со креста простершую обьятья.

Сонет открывает собой ряд покаянных стихотворений старика Микеланджело; их главенствующая тема - близкая смерть и предстоящий небесный суд за прожитую жизнь. Это наполняет последнюю группу стихов художника глубочайшей взволнованностью, широко прорывающей условность поэтической формы. Но у Микеланджело ожидание конца много трагичнее, ибо он боится "двойной смерти": во-первых, физической, ухода из жизни, и, во-вторых, духовной, осуждения души на вечные муки за его пороки и грехи. Первый вариант сонета относится к осени 1552 г., окончательный - к сентябрю 1554 г.

***

Соблазны света от меня сокрыли  
На Божье созерцанье данный срок, -  
И я души не только не сберег,  
Но мне паденья сладостней лишь были.