Творчество Микеланджело

"Возвратимся же к Микеланджело, который, вернувшись во Флоренцию и теряя много времени то на одно, то на другое, сделал тогда же для палаццо деи Медичи модель "коленопреклоненных" окон для угловых помещений, в которых Джованни да Удине отделал лепниной одну из комнат и расписал ее так, что не нахвалишься, а Пилото, золотых дел мастер, под его руководством забрал окна такими сквозными медными ставнями, поистине чудесными" Вазари.

Несмотря на свою занятость работой над гробницей папы Юлия II и новым проектом фасада церкви Сан Лоренсо, в 1517 г. Микеланджело за свое короткое пребывание во Флоренции принял участие в перестройке флорентийского палаццо Медичи: заложил открытую угловую лоджию флорентийского палаццо Медичи, выстроенного архитектором Микелоццо, придумав особую форму окон. Отделка внутренних помещений дворца Джованни да Удине и ставни Пилото не сохранились.

Прекрасный дворец, принадлежащем к наиболее известным образцам зодчества флорентийского кватроченто, был построен для Козимо Медичи архитектором Микелоццо в 1444-1464 гг. Члены семьи Медичи продолжали жить в Палаццо два века, затем его приобрела и кардинально перестроила семья Риккарди. Палаццо Медичи было закончено только в 1464 году, но уже в 1517 конструкция здания была подвергнута значительным изменениям: открытую галерею сделали закрытой, также было добавлено на первом этаже два окна работы Микеланджело.

Микеланджеловские окна получили название "коленопреклоненных" ("ginnocchiati"), с консолями под подоконниками, увенчанные треугольным фронтоном, в заложенных камнем больших фасадных арках первого этажа вилл, впоследствии часто применялись архитекторами позднего Ренессанса и маньеризма. Необычное впечатление от окон усиливается от контраста изящных рам с грубообработанными каменными глыбами фасада.

Христос, несущий крест (1519-1521)

"В это время он послал  своего ученика пистойца Пьетро  Урбано в Рим для работы  над обнаженным Христом, держащим  крест; эта чудеснейшая статуя, выполненная  по заказу Антонио Метелли, была  поставлена в Минерве рядом  с главной капеллой" Вазари.

Работа над гробницей Юлия II растянулась на многие десятилетия, так как Микеланджело все время отвлекали другие заказы. В первые годы понтификата Льва X он усердно трудился над гробницей. В то время он получил лишь один новый заказ в 1514 году — на статую стоящего Христа для церкви Санта Мариа сопра Минерва в Риме от каноника собора св. Петра Бернардо Ченчи (находится на прежнем месте в римской церкви Санта Мариа сопра Минерва). Он сразу же принялся за нее, но закончил только в 1519—1520 годах во Флоренции. Хотя мастер положил на нее много труда, она не принадлежит к его удачным произведениям.

Статуя эта, вероятно, была немного испорчена одним из подмастерьев Микеланджело, Пьетро Урбано из Пистойи, помощником Микеланджело в 1506-1520 г. Перед тем, как выставить ее в 1521 году, Микеланджело еще раз прошелся по ней своим резцом, чтобы исправить главным образом лицо.

Перед Микеланджело стояла задача создать изображение воскресшего Христа, перешедшего рубеж земных страданий, он воплотил идею в образе, лишенным драматизма и динамики, отказавшись от многих привычных средств, в нем нет и следа той богатой и напряженной внутренней жизни, которой наделены «Моисей» или пророков Сикстинской капеллы. Статуя оказалась пресной, лишенной захватывающей эмоциональной и пластической энергии, которая неотделима от всех других работ Микеланджело этого десятилетия, хотя и обладает выразительным силуэтом и другими достоинствами.

Эта статуя изображает Христа, придерживающего руками большой крест, совершенно обнаженным, подобным античному атлету, но поза его не выразительна. Может быть, ни в одном другом произведении Микеланджело не выражена так ясно идея эпохи Возрождения о возможности синтеза христианства с античностью, как здесь. Эта мысль занимала тогда многие умы. Рафаэль проводил ее своей росписью «станц» Ватикана, гуманист, писатель и дипломат Бальдассаре Кастильоне делал такие же выводы в своем трактате «Котреджиано» («Придворный»).

Уже современники ценили эту статую преимущественно за совершенную передачу структуры человеческого тела. Себастьяно дель Пьомбо, венецианский живописец, друживший с Микеланджело, говорил, что «колени этой статуи стоят больше, чем весь Рим».

Гробницы Медичи (1520-1534)

"Кончина Льва привела в  такое смятение художников и  искусство и в Риме и во  Флоренции, что при жизни Адриана VI Микеланджело оставался во Флоренции  и занимался гробницей Юлия. Но когда умер Адриан и папой был избран Климент VII, стремившийся в искусствах архитектуры, скульптуры и живописи оставить по себе славу в степени не меньшей, чем Лев и другие его предшественники... Микеланджело был вызван в Рим папой Климентом VII, по заказу которого он начал библиотеку Сан Лоренцо и Новую сакристию, где должны были быть размещены выполненные им же мраморные гробницы предков папы...

Он поставил там четыре гробницы, украшавшие стены, предназначенные для праха отцов двух пап: Лоренцо старшего и Джулиано, его брата, а также для Джулиано, брата Льва, и для герцога Лоренцо, его племянника. А так как он задумал подражать старой сакристии, созданной Филиппо Брунеллеско, но с украшениями другого ордера, он отделал ее сложным ордером в более разнообразном и более новом духе, чем тот, который когда-либо смели позволить старые и современные мастера, ибо новизной столь красивых карнизов, капителей и баз, дверей, ниш и гробниц он создал нечто весьма отличное от того, что делалось по размерам, по чину и по правилам в соответствии с общепринятым обычаем, с Витрувием и с древностью людьми, не желавшими ничего прибавлять к старому. И вольности эти весьма приободрили тех, кто, увидев его работу, начал ему подражать; после чего в их украшениях появились новые выдумки, скорее как причуды, чем согласно разуму или правилам. Поэтому художники ему бесконечно и навеки обязаны за то, что он порвал узы и цепи в тех вещах, которые они неизменно создавали на единой проторенной дороге" Вазари.

Почти пятнадцать лет работал Микеланджело над усыпальницей Медичи во Флоренции по заказу папы Климента VII, который был из рода Медичи.

Дело шло об увековечении памяти не былых знаменитых Медичи, а тех представителей этого рода, которые открыто установили во Флоренции монархическое правление, двух рано умерших и ничем не примечательных герцогов. Новая сакристия церкви Сан Лоренцо (капелла Медичи) составляла пару Старой, построенной Брунеллески столетием раньше; она осталась неоконченной из-за отъезда Микеланджело в Рим в 1534. Новая сакристия была задумана как погребальная капелла Джулиано Медичи, брата римского папы Льва, и Лоренцо, его племянника, которые умерли молодыми.

В 1520 г кардинал Джулио Медичи, будущий папа Климент VII поручил Микеланджело постройку капеллы и гробниц Медичи. Работы были начаты в 1521 г., но развернулись только с 1523 г. после избрания понтификом кардинала Джулио Медичи под именем папы Климента VII. Первоначально планировалось сооружение четырех гробниц: Лоренцо Великолепного, его брата Джулиано - герцога Немурского и его внука Лоренцо - герцога Урбинского. В 1524 г. Климент VII решил добавить на самые почетные места капеллы саркофаги Льва Х и свой собственный. Папа, желая монополизировать гений Микеланджело, предлагал мастеру постричься в монахи в орден францисканцев (в 1524 г.), обещал доходный бенефиций. После того, как Микеланджело отказался, подарил ему дом возле церкви Сан Лоренцо и назначил жалование, в три раза выше, чем просил Микланджело.

В свободном кубическом пространстве (со стороной квадрата около 12 м), увенчанном сводом, Микеланджело разместил пристенные гробницы Медичи. Микеланджело не только увеличил масштаб гробниц, он также впервые использовал в них фигуры в натуральную величину. С одной стороны располагается алтарь, напротив – статуя Мадонны с Младенцем. По сторонам В нижнем ярусе точно друг против друга размещены саркофаги герцогов Медичи — Лоренцо Урбинского и Джулиано Немурского - органично вписаны в общую структуру интерьера. Их идеализированные статуи помещены в ниши; взгляды обращены к Богоматери и Младенцу. Все эти образы словно отделены определенной дистанцией от зрителя и пребывают в своем особом мире скорби и напряжения. Общий замысел аллегории дополняют фигуры «Утра», «Вечера», «Дня» и «Ночи».

Глубокий пессимизм, охвативший его перед лицом гибели в Италии политических и гражданских свобод, кризиса ренессансного гуманизма, отразился в образном строе скульптур усыпальницы Медичи. Внутренняя напряженность и в то же время щемящее сомнение, предчувствие обреченности — вот что выражают все эти фигуры. Как очень точно отмечал П. Муратов, «печаль разлита здесь во всем и ходит волнами от стены к стене». Архитектурой и скульптурным убранством капеллы Микеланджело воздвиг памятник не Медичи, а Флоренции. Он оплакал в ней гибель свободы родного города. Капелла Медичи стала этапом в развитии творчества Микеланджело, а вместе с тем и мирового искусства. Эпоха Возрождения не знала еще такого синтеза архитектуры и скульптуры. Вместе с тем гармоническая ясность и уравновешенность, к чему так стремились архитекторы раннего и Высокого Возрождения, уступили место внутренней напряженности, действенности всех архитектурных форм. Таким образом, в капелле Медичи нашла свое отражение та новая обстановка, которая складывалась тогда в Италии.

В 1527 г., когда во Флоренции вспыхнула революция, вовлекая в свой водоворот и великого скульптора, ни одна статуя для капеллы Медичи еще не была готова. В самый разгар осады он удалялся при первой же возможности в свое уединение, где тайно работал над статуей Лоренцо Медичи. Народ бы убил его, если бы нашел за этой работой, но Микеланджело отделял искусство от политики и вечные идеи от временных страстей.

Когда Микеланджело в 1534 уехал в Рим, скульптуры еще не были установлены и находились на разных стадиях завершенности. Сохранившиеся наброски свидетельствуют о напряженной работе, предшествовавшей их созданию: были проекты единой гробницы, двойной и даже свободно стоящей гробницы.

В этом архитектурно-скульптурном ансамбле проявились черты нового стиля. Гармоническая ясность и уравновешенность форм раннего Возрождения, величавость массивных полнокровных форм Высокого Возрождения уступают здесь место внутренней напряженности, динамике форм позднего Возрождения.

Статуи Лоренцо и Джулиано Медичи (1526-1533)

"Однако еще больше поражает  всякого, что, замыслив надгробия  герцога Джулиано и герцога  Лоренцо деи Медичи, он решил, что у земли недостаточно величия  для достойной их гробницы, но  пожелал, чтобы все стихии вселенной  в этом участвовали и чтобы четыре статуи их окружали, покрывая собою усыпальницы: на одну из них он положил Ночь и День, а на другую Аврору и Сумерки. Статуи эти отличаются великолепнейшей формой их поз и искусной проработкой их мышц, и если бы погибло все искусство, они одни могли бы вернуть ему его первоначальный блеск. Среди прочих статуй там и оба пресловутых военачальника в латах; один из них - задумчивый герцог Лоренцо, олицетворяющий собою мудрость, с ногами настолько прекрасными, что лучше не увидишь; другой же - герцог Джулиано, такой гордый, с такими божественными головой и шеей, глазницами, очертанием носа, разрезом уст и волосами, а также кистями, руками, коленами и ступнями, - одним словом, все там сделанное им и еще недоделанное таково, что никогда очей не утолит и не насытит. Кто же присмотрится к красоте поножей и лат, поистине сочтет их созданными не на земле, а на небе" Вазари.

Портрет как таковой был чужд Микеланджело. Когда ему указывали на отсутствие портретного сходства его скульптур с Джулиано и Лоренцо Медичи, он высокомерно отвечал: "Кто это заметит через десять веков?"

Капелла Медичи — сложный архитектурно-скульптурный ансамбль, образное содержание которого породило различные толкования. Статуи Лоренцо Медичи, герцога Урбинcкого и Джулиано Медичи, герцога Немурского, сидят в неглубоких нишах над саркофагами, на фоне архитектурной антикизированной декорации.

Лоренцо и Джулиано были примечательны тем, что первыми в роду Медичи получили герцогские титулы. Обоих герцогов Микеланджело изобразил аллегорически в виде военачальников в блестящих доспехах римских императоров.

Джулиано мастер изобразил с непокрытой головой, мужественного, энергичного, но безучастного - как олицетворение действенного начало. Лоренцо в шлеме, затеняющем лицо, сидит погруженный в глубокое раздумье. Недаром еще в XVI в. эту статую называли мыслителем. При всей идеальности пропорций фигур, правильности черт обе они отмечены печатью усталости и меланхолии. Сжатые, стиснутые нишами, фигуры вызывают впечатление напряженности и беспокойства.

Это впечатление усиливается другими компонентами ансамбля, архитектурными и скульптурными. Перед нишами с фигурами Джулиано и Лоренцо установлены массивные саркофаги на высоких поддержках. Как в тяжком раздумье Лоренцо и в бесцельном движении Джулиано, так и в угрюмом пафосе и неустойчивых позах лежащих аллегорических фигур выражен глубокий пессимизм, охвативший Микеланджело.

«Утро», «Вечер», «День» и «Ночь» капеллы Медичи (1531-1534)

"Но что же сказать мне  об Авроре - нагой женщине, способной  изгнать уныние из любой души  и выбить резец из рук самой  Скульптуры: по ее движениям можно  понять, как она, еще сонная, пытается подняться, сбросить с себя перину, ибо кажется, что, пробудившись, она увидела великого герцога уже смежившим свои очи; вот почему она с такой горечью и ворочается, печалясь в изначальной красе в знак своей великой печали. А что же смогу я сказать о Ночи, статуе не то что редкостной, но и единственной? Кто и когда, в каком веке видел когда-либо статуи древние или новые, созданные с подобным искусством? Перед нами не только спокойствие спящей, но и печаль и уныние того, кто потерял нечто почитаемое и великое. И веришь, что эта Ночь затмевает всех, когда-либо помышлявших в скульптуре и в рисунке, не говорю уже о том, чтобы его превзойти, но хотя бы с ним сравниться. В ее фигуре ощутимо то оцепенение, какое видишь в спящих" Вазари.

Общий замысел аллегории Микеланджеловской капеллы Медичи дополняют статуи, лежащие на покатых крышках саркофагов в мучительно-неудобных позах, как бы готовых соскользнуть с них фигуры-символы быстротекущего времени, говорящие о тягостном бремени жизни:

На саркофаге Лоренцо —  
- «Утро» (1531 г.),  
- «Вечер» (1531 г.),

на саркофаге Джулиано -  
- «День»(1532-1534 г.),  
- «Ночь» (1532-1534 г.).

Эти обнаженные мужские и женские фигуры идеальных пропорций и форм — олицетворение неумолимо текущего времени. Эти могучие тела, бессмертные символы человеческой скорби, одолевает тягостная истома, они словно отравлены. Медленное, неохотное пробуждение, тревожно-безрадостное бодрствование, засыпание, цепенящее члены, и сон – тяжелый, но все же приносящий забвение.