Государственный музей изобразительного искусства им. А.С.Пушкина

В начале июля началась эвакуации музейных ценностей. За 10 дней первая партия была подготовлена и отправлена в Новосибирск. Руководил  операцией А.И. Замошкин, сопровождал коллекцию М.А. Александровский. 

В первые же месяцы войны ушли на фронт многие сотрудники Музея. Некоторые из них не вернулись с войны. В конце июля в связи с эвакуацией основного состава собрания и с переходом учреждений на режим военного времени штат музея резко сократился.  

Небольшому  коллективу предстояло действовать  в группах самозащиты, работать над  отправкой второй очереди музейных памятников, следить за сохранностью здания и заниматься укрытием оставшихся произведений. Вторая партия музейных ценностей была отправлена в Соликамск. Задачей оставшейся группы было спасение здания и укрытие оставшихся на месте  памятников. 

Уже во время первых бомбежек Москвы многие стекла из крыши были выбиты. 6 и 7 августа  около 150 зажигательных бомб попало на территорию музея, на его крышу  и в залы. Дежурившей тогда Надежде  Николаевне Погребовой удалось затушить зажигалки, попавшие в Греческий дворик. Но на следующую ночь героизм дежурных не смог предотвратить беды. В зале № 9 в результате бомбежки возник пожар. Его потушили, но панно художника Головина «Афинское кладбище», вмонтированное в стену зала, наполовину сгорело. 

В последующие  дни августа и в начале сентября налеты приостановились. В залах, выходящих  в Антипьевский переулок, даже открыли выставку «Героическое прошлое русского народа» на материале гравюр, репродукций и народных картинок (Е. И. Смирнова). Выставка была открыта с 10 сентября до 14 октября. За это время ее посетило 1777 человек и состоялось 10 экскурсий. Однако уже с конца сентября положение вновь стало угрожающим.

14 октября  крупная фугасная бомба упала  поблизости от музея на территории  дома № 14 (теперь Институт философии). Взрывная волна громадной силы  выбила стекла из крыши, выдавила  железные переплеты окон. Над  Греческим и Итальянским двориками  открылось небо. Из трех фонарных  перекрытий при малейшем сотрясении  сыпались стеклянные осколки. 

Рано  наступившая зима первого военного года была на редкость суровой. В музее  лопнули трубы отопительной системы, перестало работать электричество. В здание, оставшееся без кровли, устремились потоки дождевой воды, а затем и снег, проникавший  прямо в экспозиционные залы. Весь персонал музея был мобилизован  на уборку. Снег сгребали, выметали и  выносили почти ежедневно. К счастью, в залах к моменту катастрофы уже не оставалось экспонатов. Еще  в первый месяц войны почти  все гипсовые слепки античной экспозиции были спущены в подвалы. Памятники  особо крупных размеров защитили специальными конструкциями. 

Фантастическую  картину представляли тогда запасники  и укрытия музея. Плотно сбились  в кучу, прижались друг к другу  плечами античные боги. Победитель Голиафа великан Давид скован лесами ограждения. Статуя «Утро» Микеланджело под тусклой лампой видится как аллегория военного времени: слияние «дня и ночи», нерасчлененность света-тьмы. Привязана к столбу – как бы снова распята – Пьета… 

Крышу частично заделали досками и рубероидом, забили фанерой окна. В залах от этого стало темно и днем и  ночью, в обходы отправлялись с фонарем  «летучая мышь». 

Плохо было зимой, но и весной стало не легче. С крыши Белого зала весной сползли все перекрытия, и вода стекала шумным водопадом по розовой лестнице. В Греческом дворике образовался большой водоем. Сырость и влажность вызвали необходимость просушки памятников и их стали снова двигать – поднимать из подвалов наверх, в залы, устраивать сквозняки. 

Начиная с зимы 1941 года вся жизнь музея  сосредоточилась в нескольких маленьких комнатах второго этажа, расположенных вдоль заднего фасада здания. До революции в этих помещениях находилась квартира директора музея, впоследствии в них была устроена экспозиция французских художников барбизонской школы, откуда и пошло название «Барбизон» для этой части музея. Во время войны там разместился весь наличествующий состав музейных сотрудников. 

Отсюда, в ватниках и валенках, кто с  лопатой, кто с блокнотом, люди расходились  по темному и холодному музею, где температура доходила до -18°, убирали залы, работали в запасниках, а через положенное время возвращались погреться у печурки-времянки, поесть, обсудить последние газетные сообщения. Здесь же, в «Барбизоне», располагались в первые годы войны и ночные дежурные, через каждые 2-3 часа ходившие с обходом по всем этажам, от чердака до подвала. Впоследствии, когда враг был отогнан от столицы и жизнь в Москве нормализовалась, в «Барбизоне» стали устраиваться и научные доклады. Было в практике и ведение рабочих дневников, в которые вплетались и жизненные заметки. Некоторые сохранились до наших дней. 

Маленький коллектив работал напряженно. Было много и житейских невзгод, очень  трудно с продуктами. Сквер возле  музея использовался под коллективный огород. Так что там, где теперь цветут розы и сирень, в 1942-43 годах  росли картошка и морковь. 

11 ноября 1942 г. Было эвакуировано еще двадцать ящиков музейных памятников – картин, графики и ценных книг, вошедших в список так называемой третьей очереди. 

Уже с  лета 1942 г. Музей восстанавливает свои культурно-просветительные функции в соответствии с актуальными требованиями дня. Война вызвала огромный интерес к прошлому нашей родины, и в план научных отделов были включены работы по изучению отечественной истории, которые обсуждались на заседании ученого совета музея с участием историков. Отражение исторических, главным образом военных событий, в изобразительном искусстве стало темой многих научных докладов, на основе которых проводились общественные лекции и беседы сотрудников в воинских частях, в госпиталях, в агитпунктах вокзалов, откуда отправлялись на фронт. 

Во второй половине 1943 года в здании начинают налаживать отопительную систему, исправляют водопровод. Заменяют толь на стекло в кровле. Хранители приступают к постепенному рассредоточению художественных памятников и переносу их из подвалов в залы первого этажа. В «Барбизон» перебирается администрация. 

В феврале 1944 г. Директором музея становится знаменитый скульптор С.Д. Меркуров, заместитель директора по научной части – известный ученый Б.Р. Виппер. Открывается издательство ГМИИ под руководством А.А. Губера. Создается Отдел экспедиций и раскопок во главе с В.Д. Блаватским. Приходят П.Н. Шульц, И.Д. Марченко, А.Д. Чегодаев, Н.Е. Элиасберг, В.К. Андреева-Шилейко. Жизнь музея налаживается. 

В октябре 1944 года Комитет по делам искусств издал приказ о реэвакуации художественных памятников. Специальные уполномоченные музея – Н.Ф. Лапин и Л.П. Харко приняли все коллекции ГМИИ им. А.С. Пушкина от лиц, хранивших их в Новосибирске и Соликамске. Погруженные в специальные эшелоны и под особой охраной частей НКВД, они были отправлены в Москву, а затем сорока пятью авторейсами, сопровождаемыми научными сотрудниками, драгоценный груз перевезли в ночное время с товарной станции на Волхонку. Более пятисот ящиков с художественными произведениями, на три года покидавшими музей, были доставлены в полном порядке. Вместе с ними вернулся и охранявший их реставратор М.А. Александровский. К 23 часам ночи 21 ноября 1944 года работы по разгрузке и доставке художественных памятников музея были закончены. В музей вернулись все его ценности. Начались распаковка ящиков, осмотры с реставраторами и прием на хранение. Возобновилась огромная работа по учету и проверке, размещению в запасниках и составлению топографических описей. Производили ремонт сотен рам и подборку их к картинам. Заказывали экспозиционный инвентарь, оборудовали запасники. На второй этаж поднимали наиболее крупные памятники. 

В последний  год войны деятельность музея  была сосредоточена на двух важнейших  задачах: на работе по приемке и учету  спасенных в Германии художественных памятников и на подготовке новой  экспозиции, план которой уже был  в основном составлен научной  частью под руководством Б.Р. Виппера. 

Волнующая эпопея спасения, доставки, реставрации  и хранения сокровищ Дрезденской  галереи началась летом 1945 года. Колоссальный объем работ заставил снова мобилизовать весь музейный коллектив, трудившийся одновременно и над подготовкой новой экспозиции, требовавшей не меньших сил и внимания. Большие сложности рождал недостаток помещения, ставший особенно ощутимым после размещения в музее картин Дрезденской галереи. Обсуждались десятки вариантов, не менее трех раз полностью перерабатывался общий макет. С самого начала было решено, что новая экспозиция не будет просто повторением старой, довоенной развески. В развертывании античных коллекций делался особый упор на показ подлинников, определивший дальнейшую ориентацию музея. 

3 октября  1946 года музей открылся для  публики. 

Антонова  Ирина Александровна⁴

Директор Государственного музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина, заслуженный деятель искусств России, лауреат Государственной премии РФ, действительный член Российской академии художеств, академик Российской академии образования, член-корреспондент Академии Сан-Фернандо в Мадриде (Испания), доктор Российского государственного гуманитарного университета

Родилась 20 марта 1922 года в Москве. Отец —  Антонов Александр Александрович. Мать — Антонова Ида Михайловна. Супруг — Ротенберг Евсей Иосифович (1920 г. Рожд.), искусствовед, доктор наук, работает в Институте истории искусствознания заведующим сектором. Сын — Борис (1954 г. Рожд.).

Ирина росла в семье, где все любили искусство, музыку, литературу, театр. Мама окончила Харьковскую консерваторию  по классу фортепиано, но не смогла реализовать  себя профессионально — помешала Гражданская война. Отец родом из Петербурга, был активным участником революции, членом партии с дореволюционным  стажем, работал электриком на корабле. Жизнь его сложилась так, что  он нашел себя в другом деле: стал специалистом по стеклу, а позже  — директором Института экспериментального стекла. При этом очень любил театр  и в молодые годы даже играл  в спектакле «На дне» М. Горького в том самом театре, в труппе которого состоял впоследствии ставший знаменитым актер Скоробогатов. Очень любил посещать с дочерью театр, оперу, балет.

В 1929 году отца направили на работу в Германию. Ирина с родителями прожила там  до 1933 года. За это время она освоила  немецкий язык. Изучив его, прочла в  оригинале Гете, Гейне, Шиллера. Сразу  после прихода к власти нацистов семья Антоновых уехала в Союз.

В школе  Ирина училась хорошо. Она хотела поступать на механико-математический факультет МГУ, но любовь к искусству  оказалась сильнее, и И. Антонова стала студенткой ИФЛИ. Этот вуз просуществовал всего семь лет, однако немало выдающихся людей искусства вышли из его стен. С началом войны вуз закрыли, а факультеты присоединили к МГУ. Так, проучившись в ИФЛИ год, Ирина стала студенткой университета. Во время войны она прошла курсы медсестер, работала в госпитале. В 1945 году окончила университет и была приглашена на работу в Музей имени А. С. Пушкина. Тогда при нем была аспирантура, в которой Ирина училась. Областью ее научных исследований было искусство Италии эпохи Возрождения.

В 1961 году она была старшим научным сотрудником, когда ей был предложен пост директора  музея. С февраля 1961 года по настоящее  время И. А. Антонова — директор Государственного музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина, одного из крупнейших и авторитетнейших музеев России и мира.

За долгие годы устоялось мнение, что Русский  музей в Санкт-Петербурге и Третьяковская  галерея в Москве специализируются только на произведениях русских  художников, а Эрмитаж и Музей  имени Пушкина — музеи западного  типа. От нового директора требовалась  отвага, чтобы идти вразрез с идеологическими  принципами тех лет, устраивать «смелые» выставки.

«Золотыми» годами музея И. А. Антонова считает вторую половину 1960-х годов, вплоть до перестройки. По новаторским замыслам работы музея можно сравнить с театром на Таганке тех лет. Так, в 1966 году, несмотря на возражения тогдашнего министра культуры Е. Фурцевой, в музее прошла выставка А. Г. Тышлера. Позже была проведена выставка работ А. Матисса. В стенах музея исполнялись музыкальные произведения, появление которых трудно было представить в те годы даже в консерватории: Стравинский, Шнитке, «Всенощная» Рахманинова. С 1967 года по ее инициативе в музее ежегодно проводятся Випперовские чтения — конференции памяти бывшего научного руководителя музея профессора Б. Р. Виппера.

В 1974 году под руководством И. А. Антоновой  была проведена коренная реорганизация  экспозиции музея. С этого времени  в музее организуются «смешанные» выставки. Например, выставка портретов, где соседствовали работы (к примеру) Ренуара и Серова или же портреты одного и того же человека, выполненные русским и зарубежным художником. Это позволяло посетителям сравнить, как отечественные мастера выглядят в контексте мировой художественной культуры. Эти выставки производили огромное впечатление на публику.