Влияние гегельянства и шеллингианства на исторические воззрения славянофилов

2

Федеральное агентство по образованию

Калужский государственный университет

Им. К. Э. Циолковского

Контрольная       работа

по историографии

«Влияние гегельянства и шеллингианства на исторические воззрения славянофилов»

Студенки 5 – го курса, з/о

Исторического факультета

Гуровой Галины

Преподаватель:

к. ф. н., доцент Берговская И. Н.

Содержание.

Введение.

1.              Социально-политическая природа философии Киреевского и Хомякова.

2.              Общее и различное в исторических воззрениях славянофилов и представителей немецкой философии (Гегель, Шеллинг).

Заключение.

Литература.

Введение.

Славянофильство – одно из течений русской общественной мысли середины XIX в., отстаивавшее идею национальной самобытности и особого исторического пути развития России. 

Интерес к славянофильству как общественно-политическому движению в отечественной историографии всегда был высок. В последнее десятилетие XX века в связи с поиском новой национальной идеи этот интерес увеличился многократно, причем на первое место выступают славянофильская интерпретация славянского вопроса и внешнеполитическая программа славянофильства, ранее находившиеся на периферии исторических исследований. Это выразилось в издании в 90-х гг. XX века ряда работ, посвященных славянскому вопросу, в том числе и славянофильской его интерпретации.[1]

Одной из наиболее важных проблем изучения славянофильства остается определении роли и места этого направления в общественно-политической мысли России. После продолжительных споров, протекавших в рамках советской историографии[2], в современной исторической науке возобладало мнение о принадлежности славянофильства к консервативному крылу русской общественной мысли[3], но вопрос о роли славянофильства в развитии отечественного консерватизма еще далеко не решен. 

Степень изученности темы. Славянофильство имеет богатую историографию. Начиная со второй половины XIX века была создана обширная литература, раскрывающая исторические, философские. социальные, религиозно-нравственные, эстетические воззрения славянофилов. Имеются серьезные исследования об основателях славянофильства И.В. Киреевском, К.С. Аксакове, А.С. Хомякове, А.И. Кошелеве, кн. В.А. Черкасском. Однако исследователи обращались главным образом к истории раннего славянофильства, а поздний этап его развития мало привлекал внимание отечественных историков. Это позволило Н.И. Цимбаеву в 1978 г. утверждать: «Пореформенное славянофильство остается практически неизученным. Специальных работ по его истории в русской дореволюционной и советской литературе нет»[4].

На протяжении 80-х - 90-х гг. XX века ситуация несколько изменилась. Появляется ряд исследований, либо охватывавших все время существования славянофильства[5], либо специально посвященных пореформенному этапу движения[6]. Однако, в отечественной историографии основное внимание традиционно уделяется внутриполитической деятельности позднего славянофильства, тогда как внешнеполитическая программа этого движения, а особенно его теоретические основы еще ждут своего исследователя. Так, в последней работе Е.А. Дудзинской подробно проанализирована деятельность представителей позднего славянофильства на ниве внутреннего развития России, как политического, так и экономического, но в ней практически не затронуты внешнеполитические воззрения поздних славянофилов, их теоретические основания. Это вполне объясняется имеющейся в отечественной историографии тенденцией рассматривать российскую проблематику в учении славянофилов отдельно от их взглядов на взаимоотношения России с окружающим миром, в частности, от их интерпретации славянского вопроса.

Наиболее четко эта тенденция проявилась в работах Н.И. Цимбаева, который подчеркивал неоднозначность термина «славянофильство». Проследив возникновение и эволюцию этого термина, он счел необходимым строго разграничить два различных значения этого термина. «В русском литературном языке, в общественной практике середины прошлого века термин «славянофильство» имел двойное значение; им обозначалось как течение русской мысли, представленное И. Киреевским, А. Хомяковым, К. Аксаковым, так и славянофильство-славянолюбие, которое имело своих славянофилов-славянолюбов, -нередко заметных деятелей в среде русской общественности»[7]. По мнению исследователя, истинное славянофильство и славянофильство-славянолюбие как явления общественно-идейной жизни России были принципиально отличны и лишь общее название явилось предпосылкой для их постоянного смешивания, а порой и отождествления.

Историю славянского вопроса в России долго и плодотворно изучал В.А. Дьяков. В ряде статей он проанализировал развитие славянской идеи в России конца XVIII - начала XX века, ее интерпретацию отдельными представителями общественно-политических движений России[8]. 

Нами использованы источники, отражающие воззрения славянофилов. Это работы представителей позднего славянофильства, специально занимавшихся славянским вопросом и проблемами историософии в исследуемый период: статьи И.С. Аксакова, опубликованные им в разное время в своих изданиях, прежде всего, посвященные внешней политике России, славянскому вопросу, в которых отражались его внешнеполитические и, отчасти, историософские взгляды. Они вошли в полное собрание сочинений И.С. Аксакова, составив первый, второй и седьмой тома[9].

Важными источниками также служат работы генерала А.А. Киреева, одного из непосредственных наследников славянофильства. Это «Краткое изложение славянофильского учения»[10], позволяющее судить о теоретических взглядах автора. Данная работа имеет большое значение и для характеристики общих взглядов славянофилов.

Исходя из степени изученности темы в работе поставлена цель – изучить характер влияния гегельянства и шеллингианства на исторические воззрения славянофилов.

Эта цель реализуется через решение следующих задач:

1.      рассмотреть исторические воззрения ранних славянофилов;

2.      проанализировать какие исторические воззрения Гегеля и Шеллинга оказали влияние на развитие исторических воззрений ранних славянофилов.

1.                  Социально-политическая природа
философии Киреевского и Хомякова.

Первое поколение русских философов-славянофилов — это А.С. Хомяков (1804—1860), И.В. Киреевский (1806 — 1856), К.С. Аксаков (1817 — 1860), Ю.В. Самарин (1819—1876). Они выработали концепцию национально-самобытного пути России во всемирной истории и решительно противопоставили собственные религиозно-фило­софские искания, свое "верующее любомудрие" — западно-философским системам, а первую очередь, — немецкой философии. Однако их собственное мыслительное развитие было бы невозможно без освоения философии немецкой и начиналась с изучения Шеллинга и Гегеля[11].

Очень большое значение для анализа историко - философских идей Киреевского и Хомякова, и в частности для решения вопроса об оригинальности их философских построений, имеет изучение теоретических их предпосылок.

Несомненна также близость философии Киреевского и Хо­мякова и к другой форме романтизма, в гораздо большей мере являвшейся формой философии, оказавшей несомненное формирующее воздействие на философские взгляды обоих славянофилов, — к так называемому иенскому романтизму.

Впрочем, хотя Ф. Степун все время повторяет в разных вариантах мысль о том, что славянофилы думали, «следуя примеру Шлегеля, Гельдерлина, Новалиса и Шеллинга»[12], он, составляя свою статью более в поэтическом, нежели в научном, плане, нигде не стремится доказать генетические связи, преемственность славянофилов относительно иенских романтиков. Небезынтересно отметить также — особенно для сведения наших апологетов славянофильства, — что этот запоздалый романтик куда более адекватно понял эволюцию и финал эволюции славянофилов, нежели некоторые его защитники. Степун прекрасно отдает себе отчет в том, что славянофилы закончили свой путь «глубоко нефилософской и антикультурной ненавистью по отношению ко всему немецкому и всему европейскому… кончили его в политических трясинах в духе французской эпохи Реставрации»[13] . Оригинальность славянофильства Степун усматривает в том, что оно распространило критику Про­свещения, которую дали немецкие романтики, на всю западноевропейскую культуру, и в том, что оно истолковало «Россию как типично романтическую страну», как «классическую страну романтической культуры», придав антитезе «Запад—Россия» форму антитезы католичества и православия[14]. «Специфиче­ское в славянофильстве, — по его мнению, — всецело зиждется только на отождествлении подлинной религиозности как целостной соборности с глубочайшей сущностью православия», присущего в чистом виде именно русскому народу[15].

Повторяя в другой своей работе, что в философском отношении славянофильство стоит в зависимости «прежде всего от идей немецкого романтизма», Ф. Степун несколько видоизменяет эту трактовку, считая предшественниками славянофилов уже не иенских романтиков, а «шеллингианство последнего периода» [16] и Ф. Баадера[17]. Он отметил здесь же, что на зависимость философии славянофильства от немецкого романтизма указал Е. Трубецкой в книге «Миросозерцание Вл. Соловьева»[18].

О связях философии славянофилов с романтической философией писали и другие авторы, как, например, П. Виноградов. Говоря о связях славянофильских идей с предшествующей русской мыслью — Шишковым, Карамзиным и другими русскими мыслителями консервативного направления, — он считал, что «все эти элементы являлись… всего только материалом для теории» славянофилов, и притом материалом, который славянофильские теоретики синтезировали с западными идеями, из которых особенное значение имели Шеллинг и вообще немецкий романтизм, а отчасти и Гегель[19].

Таковы зарубежные теоретические источники, о которых мы можем говорить, что они оказали несомненное формирующее воздействие на философию Киреевского и Хомякова, хотя у нас и нет их собственных свидетельств по этому поводу, за исключением иенского романтика Шеллинга, который воздействовал на них и как молодой, и как поздний, хотя, конечно, нет никаких сомнений, что и в период контактов с кружком «любомудров», для которого иенские романтики имели большое значение, и позже Киреевский и Хомяков не могли пройти мимо идей Шлегелей, Новалиса, Вакенродера, и точки соприкосновения их философии с идеями иенских романтиков несомненны.

Воздействие романтических идей следует отнести к разряду «позитивного», т. е. такого, которое исходило из учения, родственного по своим коренным принципам основоположениям философии обоих славянофилов.

Что же касается источников, оказывавших непосредственное, и не только позитивное, но и негативное воздействие на формирование философии Киреевского и Хомякова, то, как это видно из их концепции истории философии, они опирались на опыт и стремились сделать вывод из всего развития западноевропейской философии. Однако преимущественное значение имели для них немецкая классическая философия, начиная с Канта и кончая Фейербахом, а также воззрения и других послегегелевских немецких философов как «левого», так и «правого» направлений, включая и немецких теологов XIX века. Сюда же следует отнести всю западноевропейскую школу «непосредственного знания», от Паскаля и Якоби и до представителей этих концепций в XIX ве­ке. Сюда же, наконец, тяготеет и историческая концепция французских историков времен Реставрации, особенно Гизо, и франко-немецкая пореволюционная мысль.

Переходя к характеристике теоретических предпосылок воззрений каждого из двух основоположников философии славянофилов, следует сказать, что Киреевский считал свою точку зрения подобной взглядам некоторых «великих умов Европы», т. е., видимо, тех представителей западноевропейской философии, которые как бы уклонялись от общего ее пути и имели тенденцию к истинной философии. В этой связи он называл имена Паскаля, Боссюэ, Якоби, позднего Шеллинга[20], отчасти Гегеля (в противопоставлении абстрактного и диалектического разума) и критиков гегельянства; по-видимому, известное влияние на него оказывали и некоторые тенденции немецкого богословия XIX ве­ка.

Существенным было воздействие на формирование одной из центральных идей Киреевского — идею «гниения» Запада, распадения западноевропейской культуры и социальности, — с одной стороны, взглядов писателей эпохи Реставрации, с другой — утопического социализма.