Сравнительный анализ взглядов на петровские реформы

В 1698 году, под эмоцией  от иностранной путешествия, у Петра  сформировался проект основать в России сознательно свежее учебное заведение. Он «пытался иметь среднее учебное заведение, из коей бы «во всякие потребы люди происходили, в церковную службу и гражданскую, воинствовати, знати строение и докторское врачевское искусство»¹⁷, спасла бы от надобности склоняться к предложениям иноземных профессионалов. Ещё наиболее насущными были для Нападками, и в 1701 грам. В Столице учреждается среднее учебное заведение Математических и Навигацких наук. В данное время теснее стартовала Северная война, и причина похожего заведения было продиктовано потребностью в комплекте на флот экспертов, способных его так преобразовать, чтоб противостоять таковой знаменитой морской державе как Швеция. Преподавали в школе британцы (а именно, доктор Фарватерсон), которые обучали добровольцев математике, геометрии, тригонометрии, навигации, морской астрономии, географии.

Петровская система  опасностей, штрафов и тягостных  санкций обнаружила свое отражение  и в Навигацкой школе. За великие  проступки учащихся колотили плетьми, за прогулы, или же «неты», взимались очень трудные штрафы. За побег из средние учебные заведения учащемуся угрожала смертная казнь, а родимым за их ходатайства надеялись каторжные работы.

Среднее учебное заведение  не ставила себе задачку воспитания и совместного образования, а подразумевала основным образом тех. выучку для умелых целей. Только поневоле, потому что для тех. выучки всё-таки важны были простые познания, среднее учебное заведение заполучила до некой ступени общеобразовательный нрав.

Кроме того были базируются Инженерная среднее учебное заведение  в Столице и Артиллерийская в  Петербурге. Ключевский, давая оценку появившимся новеньким школам, принимал, что хотя царь и радел всей душой о школе, хотя «учить и учиться было тяжело… недоставало необходимых учебных пособий…педагогические приёмы были недопустимы»¹⁸. Действительно, иноземные учителя преподавали на своём родном языке русским ученикам, едва начинавшим знакомиться с иностранными языками. За провинности учеников били палками. Поэтому неудивительно, что хроническим недугом русского просвещения стал побег учеников из школы.

В 1705 грам. базируется была гимназия Глюка. Давая оценку её работы, Ключевский считал, что собственно это была «первая попытка завести светскую общеобразовательную школу в нашем смысле слова…однако попытка преждевременная, оставившая после себя смутную память»¹⁹.

25 февраля 1705 года был  издан указ: « Для общия всенародныя  пользы учинить на Москве школу,  а в той школе бояр, и окольничих, и думных, и ближних, и всякого служилого и купецкого чина детей их, которые своею охотою приходить и в тое школу записываться станут учить греческого, латинского, итальянского, французского, немецкого и иных разных языков и философской мудрости; а за то ученье с тех учеников денежного и никакого в его государеву службу взятья не будет».²⁰ Таким образом, Гимназия должна была стать первой светской общеобразовательной школой для всех сословий. Помимо уже упомянутых предметов, Глюк обязался обучать юношей «географии, ифике, политике, латинской риторике с ораторскими упражнениями, языкам: еврейскому, сирийскому и халдейскому; танцевальному искусству и поступи немецких и французских учтивств…»²¹.

Устремляясь прирастить число воспитанников, т.е. грядущих просвещённых жителей нашей планеты, способных послужить на благо преобразовательской работы Петра, в среднее учебное заведение стали брать на себя жителей нашей планеты в том числе и невысокого положения: деток беспоместных дворян, боец, посадских жителей нашей планеты. Учащимся назначено было определённое жалованье, растущее по мере перехода из класса в класс. Хотя невзирая ни на данное, ни в том числе и на освобождение от армейской службы, Гимназия не упрочилась. Требовались не интеллектуальные люди, а переводчики Посольского указа. Деток всех сословий более завлекали в виде общеобразовательных духовные средние учебные заведения.

Для средних учебных  заведений и для распространения  сведений потребуются были печатные книжки. В период присутствия в  Голландии Пётр познакомился с семьёй Тессингов, 1 из которых, Ян, достигнул у короля привилегии на заведение российской типографии. В его типографии печатались книжки математические, строительные, книжки по городостроению, разная художественная литература. Пётр требовал, дабы в книжках, которые станут выходить из данной типографии, не рассказывалось ничего предосудительного о Рф. Несмотря на то что дело не вульгарно на лад, начало было положено. Стали появляться свежие типографии.

Существенным нововведением  в книжном деле была изменение  шрифта. Ключевский давал ей великое полезное значение: «типографский шрифт становился показателем известного порядка идей и знаний, символом миросозерцания»²². В 1708 году книжки недуховного содержания стали печатать новеньким, гражданским шрифтом, сближенным по начертанию букв с латинским. Смена данная возросла из практики печатного дела. За 8 веков существования в России Кирилловского алфавита почти все литеры стали избыточными для языка, отошедшего в произношении от славянского. Вся тяжеловесность славянского шрифта быстро контрастировала с наиболее элегантной латиницей, собственно не имел возможности не расценить Пётр в период иностранных путешествий. 1 января 1708 грам. был издан указ о начале печатания книжек свежим шрифтом.. В нём отсутствовали буквы Наш, Зело, От, Пси, Кси,Ук и титла. Оставшиеся буквы возымели прогрессивное начертание²³. Первой напечатанной новым шрифтом книгой стала «Геометриа славенски землемерие», которая печаталась с рукописи, испещрённой собственноручными пометками царя²⁴. Новый шрифт устанавливался равномерно, только к 1710 году выявлено конечное единообразие шрифта.

В поддержка сообществу, не имевшему практически никакого навыка светской жизни, была издана переводная книга «Молодости правдивое зерцало  либо показание к житейскому обхождению», в какой излагались верховодила поведения в сообществе, неотложные, дабы иметь успех при дворе и в свете. Соловьёв считал данную книгу «воспитательницей общественного чувства русского дворянина»²⁵. Ключевский, именуя данное сочинение «ничтожной немецкой книжонкой»²⁶, и все же также принимал, собственно она выдавала инструкции, которые для юного российского дворянина были нужными, хоть и тяжелыми для усвоения. К примеру, после обычных христианских наставлений почитать основателя и мама, следовали эти свежие душеизлияния как: «без спросу не говорить, а когда и говорить им случится, то должны они благоприятно, а не криком, и ниже с сердца или с задору говорить, не якобы сумасброды», «неприлично руками и ногами по столу везде колобродить, но смирно вести. А вилками и ножиком по торелкам, по скатерти или по блюду не чертить, не колоть и не стучать, но должны тихо и смирно, а не избоченясь сидеть»²⁷, и т.п.

Но Ключевский видит  великий негативный эпизод в том, собственно книжка данная, кроме нужных, выделяла российскому дворянину эти инструкции, которые обещали ещё более обособить главенствующее сословие от иных классов: «особенно любезны были «младым отрокам» советы не говорить между собою по-русски, чтобы не поняла прислуга и их можно было отличить от незнающих болванов, со слугами не сообщаться, обращаться с ними недоверчиво и презрительно, всячески их смирять и унижать»²⁸. Эти советы, вправду, имели возможность воспитывать публичное чувство дворянства, хотя лишь в самом отрицательном толке, прививая им чувство преимуществ и пренебрежения к иным сословиям.

Ещё одним из наиглавнейших  дел Петра, учитывая мнение Соловьёва, было «сообщение сведений о том, что делается в России и в других землях»²⁹, другими словами газета печатные издания. До Петра познание про то, что делается во всем мире, было прерогативой правительства. Еще в правление Алексея Михайловича в единственном экземпляре издавалась печатное издание «Куранты», которую читали при дворе. Пётр ведь желал расширить кругозор всех российских жителей нашей планеты. По его указу, с января 1703 грам. стали выходить «Ведомости». Через пара дней по получении иностранной почты выходил номер «Ведомостей», публиковавший выдержки из заморских печатные изданий из различных мегаполисов Европы. Отечественные новинки доставляли из указов в Печатный двор. В № 1, правленом лично королём, было сообщено, к примеру, собственно в Столице растет число средних учебных заведений. Посреди года в их публикуется теснее извещение из «новыя крепости Петербурга».

Ключевский помимо прочего  высоко расценивает рвение Петра «вывести русского человека из его национального одиночества, продвинуть его кругозор за пределы его отечества»³⁰. Печатное издание считалась в данном первейшим и необходимым помощником. Известия, печатавшиеся в ней, доходили до читателей из зарубежных анонимных источников в дословном извлечении, в отсутствии прикрас и цензуры.

Тем же «домашним образовательным средством» Ключевский именует и театр. Сообразно воззрению Соловьёва, театр считался одним из «могущественных средств для народного развития»³¹.

Ещё царь Алексей Михайлович выписывал в Москву иноземные, а именно германские, труппы, но сценические представления давались только для потехи сударя; награда Петра состояла в том, собственно он предпринял попытку использовать театр в этническое потребление. В 1702 году в Столицу выписана была путешествующая германская труппа под начальством Иоганна Куншта, актёра и драматурга. Как при Алексее Михайловиче подьячих посылали в изучение актёрскому умению, но и и уже набирали подьячих из различных указов и отдавали Куншту, который взял на себя обязательства их «всяким комедиям учить с добрым радением и со всяким откровением»³². Принципиальная разница меж театром Петра и его основателя содержалась в том, собственно при Петре в первый раз построен был доступный театр на Красноватой площади, где дважды еженедельно выделяли представления. В репертуар театра входили эти пьесы как «Сципий Африканский», комедии о «Дон Педре» и «Дон Яне» причем даже «Врач вынужденный» Мольера.

Но, учитывая мнение Соловьёва, « всё это: и школы, и книги, и ведомости, представляли начатки грубые, слабые. Старые нравы общества, которое начало преобразоваться, отражались повсюду»³³. И вправду, воспитанники средних учебных заведений порою проявляли себя некрасиво, побеги из средних учебных заведений стали практически нормой, актёры, набранные из подьячих, бесчинствовали. Средние учебные заведения, которые Пётр пытался устроить общенародными, не стали такими. «Вообще народное образование вводилось урывками, случайными усилиями отдельных ревнителей»³⁴, - сообщает Ключевский.

Впрочем эти все «начатки»  не были напрасным делом: через время  они обеспечили ростки, которые принесли собственные плоды. Театральные  начинания Петра дали почву творению в 1756 грам. первого казенного проф театра. Печатное издание «Ведомости» в 1727 грам. пресекла своё существование, хотя на замену ей здесь ведь пришли новейшие печатные издания. Сообщество, пускай покуда ещё лишь дворянское, стало читать книжки, а позже и журнальчики, 1 из которых – «Примечания к Ведомостям» - обнаруживался в 1728 году. Следовательно, пускай не сразу, хотя «Пётр был вознаграждён за веру в свой народ, за преданность ему»³⁵, т.к. старания его по просвещению этнических масс не пропали даром.

Этим «семенем, из которого впоследствии развились различные просветительские учреждения»³⁶, именует и Академию Наук, сделанную по указу Петра I от 28 января 1724 грам. Академия в Петербурге, в различие от иноземных, была не добровольным сообществом учёных, а казенным учреждением. Данное выделяло ей твёрдый муниципальный бюджет, хотя, если взглянуть под другим углом, характеризовало её зависимость от бюрократических порядков в стране. Учёным нередко приходилось прерывать собственные занятия, дабы организовывать салюты для придворных празднеств или же сочинение поздравительных од. У множества современников появлялись в следствии этого сомнения в выгоде такового учреждения. Но в выгоду Академии заявляет тот прецедент, собственно из её стенок вышли эти учёные, как С.П. Крашенинников, И.И. Лепёхин, длинные годы тут преподавал Леонард Эйлер. Невозможно опровергать воздействия Академии на становление и распространение научных познаний, причём не совсем только таковых, которые предоставляют безотлагательную фактическую выгоду. Прилюдные пиршества с речами, посвящёнными науке, прилюдные лекции и презентации опытов, книжки – переводные и неординарные – всё данное имело гигантское значение в развитии российской культуры. «Вера в чудодейственную силу образования, которой проникнут был Пётр, его благоговейный культ науки насильственно зажёг в рабьих умах искру просвещения»³⁷, - сообщает Ключевский.

Таковая «искра просвещения» зажглась в разумах и молоденьких  дворян, высылаемых массами в другое государство для преподавания. Учащиеся из дворян, рассеянные по центральным  населенным пунктам Европы, обучались в районных академиях рисованию, навигации, механике, инженерному делу, артиллерийскому умению, кораблестроению, пляскам, фехтованию, ремёслам³⁸. Следовательно Пётр пробовал вывести российских жителей нашей планеты из косного состояния, устроить из их неоднозначно интеллигентных персон, европейцев. Хотя, ворачиваясь домой, они легко скидывали с себя бремя познаний, впитывая в себя только иностранные изъяны, которые, конечно, укажи к безнравственности. И все же, начало было положено: дворянин в любом случае приучал себя к процессу выучки, и помимо всего этого, волей-неволей выводил собственный кругозор за границы личного здания.

Возможно кроме того привести воззрение князя Щербатова, который, как мы знаем, вовсе не считался апологетом петровских реформ. Хотя «просвещение, введённое Петром в России, он признаёт за личное благодеяние, оказанное ему преобразователем»³⁹ и считает, собственно это и просвещение отдало вероятность людям после чего расценивать и осуждать те же самые реформы.

Заключение

Анализируя оценки историков  С.М. Соловьёва и В.О. Ключевского, затрагивающие петровских культурных преображений, можно сделать следующие выводы.

Во-первых, два они примут насущность и потребность данных реформ, причём реформ очень многосторонних. Соловьёв считает, собственно при том состоянии застоя, в каком располагался российский казенный организм на тот момент, невозможно было ограничиваться преображениями исключительно в какой-нибудь одной секторы экономики, потому реформы в сфере культуры были аналогично нужны, скажем, к примеру, военно-финансовые. Далее, и Соловьёв и Ключевский примут как негативный эпизод жёсткость и насильственность почти всех вводимых мер, особо в сфере обстановки. Соловьёв утверждает, что «жалобы на тягости великие слышались со всех сторон, и не напрасно»⁴⁰. К примеру, по оценке Ключевского, практически все переустройства в обстановке, в том числе смена платьица, брадобритие, вступление свежего календаря, затрагивали национальные и религиозные чувства российского жителя нашей планеты, с коими Пётр не пытался считаться, а ослушников подвергал безжалостным санкциям. Почти все петровские начинания при его жизни были не поняты либо не принесли долгожданных плодов. К примеру, Ключевский считал, собственно иностранное изучение юных российских дворян приносило им более отвратительного, нежели неплохого, хотя «кое-что и прилипало»⁴¹. Все старания Петра по просвещению российского сообщества привели только к «слабым начаткам», учитывая мнение Соловьёва.