Политико-правовая идеология национал-социализма

Шельмование концепции демократического правового государства, в котором  приоритетными ценностями признаются личные свободы индивида, гарантии их осуществления, не помешало нацистским идеологам на свой лад воспользоваться  категорией «правовое государство». Если Веймарская республика была, с  их точки зрения, «формальным» правовым государством, то повергший эту республику национал-социалистический «третий  рейх» возник как «материальное  правовое государство». «Материальное», ибо опиралось не на право, толкуемое  в легалистском смысле, а на право  силы, вернее просто на физическую силу.

Руководство таким государством должно было осуществляться (либо уже  осуществлялось) исключительно вождем (фюрером) – Гитлером. Постулат о  необходимости именно такого политического  руководства государством, движением, народом, или «фюрер-принцип», также  входит в ядро фашистской идеологии.

Ее приверженцы видят  в вождизме (Гитлер – олицетворение  верховного вождя) естественное следствие  и завершение иерархичского построения всякой расовой социально-политической общности. Для них вождизм – наилучшая форма организации власти, упорядочения властных отношений. Вождистская система предполагает на каждой ступени партийной и государственной иерархии соответствующего назначенного чиновника– начальника, который самолично и правильно решает все, отнесенное к его компетенции. Свою власть он получает от вышестоящего начальствующего лица, от него полностью

История политических и правовых учений. Под ред. В. С. Нерсесянца. – М.: ИНФРА • М, 1998. С. 695

зависит и непосредственно  перед ним отвечает. Никакие представительные учреждения, тем более «низы», не могут вмешиваться в прерогативы  и деятельность начальствующих лиц (т.е. «фюреров» разных рангов).

На вершине всей иерархической  пирамиды стоит одна фигура – фюрер, вождь. По фашистским понятиям, фюрер уникален, он лучший из лучших: он самый одаренный и доблестный из всех своих современников. В нем воплощаются судьбы народа. В его руках сходятся нити организации иерархического государства и единства жизни нации. Фюрер неприкасаем, стоит выше всякой критики. То, что он говорит,– всегда истинно, ему неведомы ошибки, заблуждения, и он всегда неизменно прав. Вождь фактически обожествлен. «Фюрер-принцип» выступает синонимом безудержного культа вождя.

Фюрер персонифицирует волю народа, точно выражает его расовый  дух. Поэтому авторитет его непререкаем, власть безгранична. Она носит по преимуществу (в плане обоснования) мистический и личностный характер. Вождь – харизматический лидер. Беспрекословное выполнение приказов фюрера или приказов подчиненной  ему касты фюреров меньшего калибра  и есть осуществление чаяний народа. Между фюрером и народом нет (и быть не может) каких-либо посредников. Вождь и народ едины. Никакие представительные учреждения не в состоянии выражать общенародные интересы. На это способен только фюрер. Посему никто не должен хоть в малейшей степени ограничивать его власть, его служение идее народа.

Субстратом государственности  выступает «народ», «народная общность». Нацисты уверяли, будто «народ»  для них– основополагающая ценность. В государстве он, будучи первичным, изначальным образованием, обретает официальную организационную форму своего бытия. Категория «народ» (и различными производными от этой категории словосочетаниями) перенасыщены тексты нацистских идеологов. В повышенном внимании к такому феномену, как народ, нет ничего предосудительного, порочного. Но сугубо ущербна, демагогически лжива его национал-социалистическая трактовка.

Зиждется она на нескольких посылках. Во-первых, на махрово расистском убеждении, что немецкий народ есть общность людей, объединенных главным  образом одной кровью. Постоянство, неизменность этой крови обеспечивает континуитет и вечность немецкого  народа. Сохранение биологической чистоты  крови («арийской», «нордической» и  т.п.) составляет едва ли не

История политических и правовых учений. Под ред. В. С. Нерсесянца. – М.: ИНФРА • М, 1998. С. 696

наивысшую национальную цель. Во-вторых, на признании «закона  целого», согласно которому «народная  общность» как органическое целое  не просто большая по своим внешним размерам величина, но и величина бесконечно более важная, чем сами по себе составляющие ее члены; они значимы лишь как неотъемлемые частички этого громадного целого. В-третьих, на представлении о монолитности немецкого народа, притом не только расово-биологической, но также политической, правовой, мировоззренческой.

Наряду с «фюрер-принципом» категория «народ», подвергнутая нацистской обработке, предназначалась для искоренения теории и практики демократического правового государства. С ее помощью старались, в частности, опрокинуть один из устоев либерализма: взгляд на свободного независимого индивида как на ценность приоритетную в нормальном государственно-организованном обществе. Нацистское кредо было радикально иным, прямо противоположным: «Ты– ничто, твой народ– все!»

Народ становился неким боготворимым сверх-Я, инстанцией, которая определяет человеческое существование вообще, детерминирует все деяния людей. Дабы покончить со свободной автономной личностью, растворить гражданина в безликой унифицированной массе «народной общности», пропагандировалось то мнение, что отдельно взятый человек принадлежит в первую очередь не самому себе, а своему народу, ибо от него он получает жизнь и место в социальной жизни. Распространяя столь превратное мнение, нацистская пропаганда создавала миф об устранении в «третьем рейхе» дифференциации «народной общности» на гражданское общество и государство, об отсутствии при нацистском строе противостояния личности государству.

Индивид, заключенный в  железные тиски «народной общности», лишен пространства своей автономной жизнедеятельности, гаранированного от произвольного вторжения партии и государства. Такое пространство исчезло, как исчез и свободный гражданин. Его заменил преданный член «народной общности», совершенно всем ей обязанный и полностью ей подчиненный. Он существует ради нее. Его ничуть не заботит защита и реализация собственных прав и свобод. Он озадачен лишь тем, чтобы содействовать сохранению и преуспеванию народа как целостности.

Согласно нацистскому  канону истинный немец, «народный товарищ», повязан непреходящей ответственностью перед гер-

История политических и правовых учений. Под ред. В. С. Нерсесянца. – М.: ИНФРА • М, 1998. С. 697

манской нацией. Ответственность эта выражается в самых разных формах, и от нее он никак не может уклониться, ибо по природе своей– вечный должник «народной общности», государства. Зато государство ничего не должно ему; перед ним и ему подобными оно никакой ответственности не несет.

С проникновением нацистских идей в германскую юриспруденцию  она стала радикально меняться и  быстро утрачивать черты профессионального  научно-правового знания, приходить  в упадок. Национал-социалистски ориентированные авторы яростно атаковали мировоззренческие устои традиционной европейской теории права: рациональное мышление, искусство аргументации, открытость критике, толерантность, отсутствие национальных барьеров и т.п. В борьбе с этими устоями на первый план выдвигались такие вещи, как вера в фюрера, здоровая народная сентиментальность, дух «крови и почвы», предубеждения разного рода, иррационализм, мистика и проч.

Своей собственной логически  цельной теоретико-правовой системы  германский фашизм не создал. Термин «право», конечно употреблялся. Но в качественно  ином, нежели ранее, смысле. Антиюридизм нацистских правоведов выражал себя по-всякому. В частности, через отрицание ими «нормативной юриспруденции», правового позитивизма как учения сугубо формалистического, наднационального, игнорирующего «материальные» слагаемые права: «справедливость», «народность» и др. Под сурдинку неприятия правового позитивизма вообще отвергались понятия «личность», «субъект права», «правовое достояние», «интерес», «правомерность», «правоспособность». Субъективное право в новую эпоху (т.е. при нацистском режиме) объявляется вообще несуществующим. Его нет, поскольку немцы, «народные товарищи», имеют лишь обязанности, которые во сто крат важнее каких-либо правомочий.

На базе такого нигилизма  ничего сколько-нибудь стоящего, конструктивного  в области науки права сделать  нельзя. Оттого и набор высказываний нацистских деятелей о праве почти  целиком состоит из пустых формул и банальностей, чей юридико-содержательный смысл почти невозможно уловить. Немногое можно узнать о своеобразии  правопонимания тех, например, кто усматривает сущность и задачи права в согласии чувств и воли всех «товарищей по праву», кто квалифицирует право в качестве внешней оболочки, способной иметь какое угодно

История политических и правовых учений. Под ред. В. С. Нерсесянца. – М.: ИНФРА • М, 1998. С. 698

внутреннее наполнение, кто  оценивает римское право как  холодное и индивидуалистическое и  кто фактически не идет дальше приведенных  и аналогичных им нелепостей.

В чем же все-таки заключается  специфика национал-социалистического правопонимания? Признание правообразующим фактором, почвой права расы, национального духа. Заявление, что нет никакого индивидуального, принадлежащего личности «прирожденного права», а существует лишь народно-расовое, детерминируемое расой право. «Право есть то, что арийцы определяют как "право"». Измышление зависимости природы права от биологической материи особого рода (расы), от воли людей («арийцев»), скроенных из подобной материи, понадобилось «для научного» обоснования концепции «особого права», расхожей среди нацистских правоведов. Их рассуждения на эту тему, быть может, как никакие другие обнаруживают катастрофический (и страшный по своим практическим последствиям) разрыв нацистской юриспруденции с основополагающими началами права, в частности с таким исходным, как правовое равенство, равенство всех перед законом.

Провозглашенная нацистами  максима: право есть продукт расы, и потому им могут обладать, быть его носителями только субъекты, по крови принадлежащие к этой расе, нации, «народной общности» –  логически обосновывала тезис, весьма близкий ей по сути. Этот тезис гласил: полноценными субъектами расово-народного права (а иного «третий рейх» не признавал) выступают лишь члены «народной общности», «народные товарищи». Отбрасывалось и предавалось забвению универсальное, всеобщее правовое равенство. Взамен него насаждалось особенное, «расовое» («народное») равенство, из-за которого за пределами правового общения оказывались значительные группы граждан государства.

Нацистские правоведы, взявшие  на вооружение «фюрер-принцип», видели в вожде единоличного творца права. Потому они держались такой позиции: вопрос о том, что является правом либо неправом, зависит исключительно  от ответа (решения) фюрера, ибо он– единственный источник права германской нации. По их мнению, фюрер, вынося соответствующие решения относительно права, формулирует «народные законы жизни», которые не подчиняются каким-либо абстрактным правовым постулатам. «Все, что полезно народу, есть право; все, что ему вредит,– не право». Здесь отчетливо выражена еще

История политических и правовых учений. Под ред. В. С. Нерсесянца. – М.: ИНФРА • М, 1998. С. 699

одна характерная черта  нацистской трактовки права– прямая постановка его на службу политической конъюнктуре, политической целесообразности.

Втеснив в общественное сознание (в том числе– в юридическую теорию) свое антинаучное, иррационалистическое правопонимание, национал-социалисты одновременно поставили крест и на правосудии как таковом. Прежде всего они лишили судебную власть подобающей ей самостоятельности, независимости. Имперское министерство юстиции установило полный контроль за деятельностью судов, связанной с вынесением решений и приговоров. Фюрер присвоил себе прерогативы не только верховного судьи. Принцип «нет наказания без закона» был заменен постулатом «нет преступления без наказания». И это при том, что многие составы преступлений нарочито формулировались крайне расплывчато; таким образом открывался простор для произвола судей, в подавляющем своем большинстве раболепно служивших гитлеровскому режиму.

Фашистские идеологи выдвигали  тезис, согласно которому преступное поведение, даже не подпадающее под признаки указанных в законе преступлений, должно наказываться, коль скоро будет  сочтено оно «наказуемым в  соответствии со здравым смыслом  народа». Судьям предписывалось при  принятии решений «в меньшей степени  исходить из закона и в большей  из принципиальной идеи, что правонарушитель  должен быть удален из общества». Сокрушение нацистами правосудия явилось закономерным итогом порочности их идеологии и  политики.

Национал-социализм  в Германии (немецкий фашизм) был  и, пожалуй, остается наиболее агрессивной  формой национал-социалистической идеологии. Но она, как показывает исторический опыт, может существовать и утверждаться также в других ипостасях, может  мимикрировать, завлекать людей иными лозунгами и обещаниями. Однако во всех случаях ее распространение и упрочение смертельно опасно для цивилизации. Необходимо ясно представлять себе бесчеловечную суть и проявления фашизма самых различных окрасок, чтобы противостоять ему и одерживать над ним верх.