Первая русская революция

25 (12-го ст. стиля) августа 1906 года было совершено покушение на Столыпина. В момент, когда он принимал посетителей на Аптекарском острове в Петербурге, террористы взорвали мощную бомбу. Сильнейшим взрывом дом был разрушен, причем погибли 27 человек, среди них старики, беременная женщина, дети. Ранения получили более 30 человек, в том числе 14-летняя дочь Столыпина - Наталья и 3-летний сын Аркадий. Сам Столыпин не пострадал. Попытки покушения на жизнь Столыпина предпринимались неоднократно и позже, была развернута травля его в левой печати и в Думе.

В одной из речей в Думе Столыпин сказал, что «эти нападки рассчитаны на то, чтобы вызвать у правительства, у власти паралич и воли, и мысли, все они сводятся к двум словам, обращенным к власти: «Руки вверх». На эти два слова... правительство с полным спокойствием, с сознанием своей правоты может ответить только двумя словами: «Не запугаете».

Епископ Евлогий, близко знавший Столыпина, почти 30 лет спустя, уже будучи в эмиграции, вспоминал: «Эти знаменитые два слова «Не запугаете!» отразили подлинное настроение Столыпина. Он держался с большим достоинством и мужеством. Его искренняя прекрасная речь произвела в Думе сильное, благоприятное впечатление. Несомненно, в этот день он одержал большую правительственную победу..».

В обстановке, когда насилие захлестнуло страну и когда Россию фактически толкали к гражданской войне, совершенно понятной становилась позиция Столыпина, выраженная словами: «Там, где аргумент - бомба, там, конечно, естественный ответ—беспощадность кары». В письме к Николаю II Петр Аркадьевич так выразил необходимость применения силы против насилия: «Тяжелый, суровый долг возложен на меня Вами же, Государь. Долг этот, ответственность перед Вашим Величеством, перед Россиею и историею диктует мне ответ мой: к горю и сраму нашему, лишь казнь немногих предотвратят моря крови».

Время правления Столыпина известно нам из всевозможных публикаций, от школьных учебников до докторских диссертаций, как «столыпинская реакция», как некая мрачная эпоха. Говорили и писали об этом много, упорно, долго, создавая устойчивое представление о том, что с 1906 по 1911 год страной управляло правительство, преследовавшее любую критику своих действий, не допускавшее ни малейшего контроля над собой, и притом правительство, попранием законов.

Последнее доказывалось особенно усердно, и прежде всего потому, что лица, разжигавшие пожар мировой революции на русском пепелище и публично заявлявшие, что диктатура пролетариата есть диктатура, не ограниченная никакими законами - ни юридическими, ни нравственными, были чрезвычайно заинтересованы в том, чтобы все думали будто царские министры были тоже жестоки и также не признавали ни законов, ни нравственных авторитетов. Для этой цели и был создан миф, гласящий, что казнь революционера есть преступление, а военные суды - это не что иное, как издевательство над правосудием.

В разменном историографическом обращении находилось непременное клише — «скорострельная юстиция». Но если столыпинскую юстицию называть «скорострельной», а политику Столыпина именовать «реакцией», то следует восстановить истину и напомнить, что эта юстиция и эта реакция были лишь ответом, естественным реагированием на бомбомета-тельную практику борцов за мировое счастье. Как государственный деятель Столыпин опирался на закон, как патриот он защищал национальные традиции, как христианин - Русскую Православную Церковь. Легко понять, что мотивы и цели столыпинской политики, как и столыпинских репрессий, были прямо противоположны мотивам и целям политики создателей Ш Интернационала

Самое же существенное - столыпинские репрессии были направлены не против инакомыслия и не против каких-либо классов или сословий, а лишь лротив тех, кто совершил политические убийства и ограбления.

Сколько было казнено террористов в 1906—1909 годах?

Несмотря на несовершенство статистики и противоречивость отдельных данных, можно сказать, что общее число казненных не превышало 5-6 тысяч человек. Сам Столыпин объяснял вынужденность суровых карательных мер так

«...Повторяю, обязанность правительства, святая обязанность - ограждать спокойствие и законность, свободу не только труда, но и свободу жизни, и все меры, принимаемые в этом направлении, знаменуют не реакцию, а порядок, необходимый для развития самых широких реформ».

Однако эти «столыпинские репрессии» не идут ни в какое сравнение с размахом красного «успокоения», продолжавшегося несколько десятилетий. Для сравнения приведем две цифры. Всего за 1906—1911 годы было приговорено к каторжным работам 66 тысяч преступников - уголовных и политических. За период с 1954 по 1964 год по проверенным военными прокурорами делам спецподсудности было реабилитировано более 500 тысяч человек. А сколько миллионов жертв так и не дождались своей реабилитации!

Главным направлением политики Столыпина было «устроение» - реформирование всех сторон государственной жизни, а оно основывалось в первую очередь на прекрасном состоянии русских финансов.

Ежегодно расходы бюджета увеличивались на 72 миллиона рублей, а доходы - на 75-80 миллионов. Несмотря на то, что русско-японская война обошлась казне в огромную сумму - 2,3 миллиарда рублей, Россия нашла средства не только на покрытие ежегодных бюджетных расходов, но и на сокращение государственного долга. Если к концу 1909 года долг по государственным займам достиг наивысшей после русско-японской войны суммы - 9,054 миллиарда рублей, то к концу 1913 года он понизился на 230 миллионов рублей.

Каким именно направлениям правительственной политики отдавал наибольшее предпочтение Столыпин? Об этом свидетельствует, например, бюджет на 1911 год. В нем расходы по Министерству народного просвещения увеличились по сравнению с предыдущим годом на 28,4 процента, по Морскому министерству — на 21,3 и по Главному управлению землеустройства и земледелия - на 18,6 процента. К лету 1911 года Столыпин разработал план новых, еще более обширных преобразований, для финансирования которых он намеревался увеличить бюджет более чем в 3 раза - до 10 миллиардов рублей, прежде всего за счет повышения крайне низких по сравнению с европейскими странами налогов. Когда же в 1912 году в Думе встал вопрос о возможности выполнения гигантской - так называемой Большой судостроительной — программы. Министерство финансов заверило Думу, что для осуществления этой программы нет никакой необходимости прибегать к займам в течение ближайших десяти лет. Считалось возможным одновременно финансировать и военные, и гражданские программы при условии ежегодного роста доходов в 3,5 процента: в годы правления Столыпина эта цифра доходила до 4 процентов.

Благодаря постоянному превышению доходов над расходами свободная наличность государственного казначейства достигла к концу 1913 года небывалой суммы - 514,2 миллиона рублей. Эти средства пригодились как нельзя кстати в августе 1914 года, когда разразилась первая мировая война. К ее началу золотой запас России достиг 1,7 миллиарда рублей, и русское правительство могло обеспечить металлическим покрытием более половины всех кредитных билетов, в то время как в Германии, например, считалось нормальным покрытие только на одну треть.

Главным же делом Столыпина было «укрепить низы», то есть помочь крестьянству - этой «соли земли русской». По мысли Столыпина, все части государства должны были прийти на помощь слабейшей части - крестьянству. Именно на это была нацелена столыпинская земельная реформа, сразу давшая ощутимые результаты и быстро изменившая положение России на мировых рынках.

Какое представление о столыпинской земельной реформе нам навязывали последние семь десятилетий и продолжают навязывать на высшем, академическом уровне даже сегодня?

Считалось аксиомой, что эта реформа изначально была обречена на неудачу, так как противоречила объективным законам генезиса капитализма и кризиса буржуазно-помещичьей системы. Но подобные заявления сейчас могут вызвать разве что улыбку. Самым же неопровержимым фактом, свидетельствующим о провале столыпинской аграрной политики, считался голод 1911 года. Однако при объективном рассмотрении становится очевидным, что сам факт голода в тот год отнюдь не свидетельствует о неудаче реформы. Во-первых, голод был вызван засухой. Во-вторых, он не был повсеместным и вовсе не поразил ряд обширных регионов страны. И конечно же, голод 1911 года не может идти ни в какое сравнение с голодом 1921 и 1932-1933 годов, которые явились следствием прежде всего правительственной политики, а не всех культур. Если урожай проса составил лишь 74 процента от среднего за 1906—1910 годы уровня, то урожай гороха —101, ячменя —104, а урожай кукурузы —120 процентов. Общий сбор зерновых был на 8,6 процента меньше среднего за пятилетие -1906-1910 годы, а урожай картофеля, наоборот, на 3,7 процента больше. Следующий, 1912 год был очень урожайным, также как 1909 и 1910 годы. Все это время столыпинская реформа проводилась в жизнь, пока не была насильственно прервана в 1917 году.

Столыпинская земельная реформа - тема неисчерпаемая и еще ждущая своего всестороннего исследования. Поэтому ограничусь лишь некоторыми цифрами.

В 1909 году Россия вывезла только через европейские границы свыше 314 миллионов пудов пшеницы, то есть больше, чем США и Аргентина вместе взятые (266 миллионов пудов). При этом вывоз сельскохозяйственной продукции из США в 1907-1910 годах постоянно падал, а из России в 1909-1912 годах постоянно увеличивался. Россия опережала США и по общей урожайности зерновых. В1909 году в России урожай составил 97,7 миллиона квартеров (1 квартер - 291 литр), в США - 92,1 миллиона, в Арктике - только 16,4 миллиона квартеров. В1910 году Россия собрала 96,7 миллиона квартеров, США - лишь 86,9 миллиона. Аргентина - 20,5 миллиона. В том же году Россия вывезла в Англию пшеницы больше, чем Аргентина и США вместе взятые.

Самое важное в эти годы - резкое увеличение выпуска сельскохозяйственных машин и орудий русской промышленностью. С1900 по 1909 год он удвоился. Закупалось много и зарубежной техники - например, в 1909 году на 31,8 миллиона рублей. Плуг быстро и почти повсеместно вытеснял соху. Большую помощь русскому крестьянству и переселенцам оказывали широкие мелиоративные работы, в частности в Средней Азии.

«Столыпинская реакция» и «столыпинская земельная реформа» - это, пожалуй, все, что еще недавно было известно о Столыпине. Но почти ничего в советское время не было известно о деятельности Столыпина по обеспечению «мировых интересов» (его слова) России, то есть по укреплению обороноспособности страны, в первую очередь по усилению флота. Вовсе не упоминалось за семь послереволюционных десятилетий о заботах Столыпина по распространению в России образования. Миф о «технически отсталой» и «нищей и неграмотной» царской России был слишком выгоден не одному поколению строителей «нового общества». На этих двух основных (после земельной реформы) направлениях политики Столыпина и хотелось бы остановиться.

Столыпин и Николай II были инициаторами восстановления русского флота, крайне ослабленного после русско-японской войны 1904-1905 годов. В июне 1908 года Столыпин заявил:

«Великие мировые державы имеют и мировые интересы. Великие мировые державы должны участвовать и в международных комбинациях, они не могут отказываться от права голоса в разрешении мировых событий. Флот - это тот рычаг, который дает возможность осуществить это право, это необходимая принадлежность всякой великой державы, обладающей морем».

В 1909 году Столыпин добился начала строительства на Балтике первых русских кораблей-дредноутов. В 1911 году ему удалось провести через Думу законы об усилении Балтийского и Черноморского флотов (на это выделялось 222 миллиона рублей). Уже после смерти Столыпина, в 1912 году, Дума приняла «Большую судостроительную программу» на 430 миллионов рублей. И это отнюдь не было гонкой вооружений. В 1909 году затраты Германии на военно-морской флот превосходили расходы России на эти же цели почти в 2 раза. В США расходы на военный флот были в 2,9 раза, а в Англии — в 3,5 раза больше, чем в России.

Выступая в Думе, Столыпин сказал, что отказ в кредитах флоту будет равносилен «изъятию одного из краеугольных, одного из важнейших камней. Отказ - это будет остановка... При теперешнем мировом состязании народов такая остановка гибельна».

Из-за того, что Дума не всегда поддерживала требования военных, Россия к началу первой мировой войны (август 1914 года) имела всего 1 линкор-дредноут в строю и 3 линкора-дредноута почти готовых, но еще не прошедших ходовых испытаний. Англия имела тогда 22 дредноута. Германия -16 дредноутов.

Балтийские линейные корабли-дредноуты типа «Севастополь» (спущены на воду в июне-октябре 1911 года) были лучшими в мире. Они превосходили современные им английские линкоры типа «Белерофон» и «Сент Винсент», германские типа «Нассау», «Остфрисланд» и «Кайзер», американские типа «Делавар», французские типа «Жан Бар». В1912-1917 годах Россия строила на Черном море усовершенствованные линейные корабли типа «Императрица Мария» (решение об их постройке было принято еще в августе 1911 года). Линкоры «Севастополь» развивали скорость до 24 узлов, то есть на 2-4 узла больше своих зарубежных конкурентов. Русские корабли имели и более сильное вооружение. Перевес в скорости хода и мощи артиллерии позволял русским линкорам навязывать противнику время и дистанцию боя. К тому же русские снаряды были и сильнее немецких того же калибра. На больших (свыше 4 километров) дистанциях боя, а именно на таких дистанциях велись морские сражения во время первой мировой войны, преимущество более тяжелых снарядов сказывалось особенно заметно. Поэтому итальянский журнал «Ривиста маритима» совершенно справедливо писал: «...С технической точки зрения несомненно, что в русских кораблях наиболее разумно соединены крупная сила, хорошее бронирование и отличная скорость с крайне умеренным водоизмещением».

Примечательно, что «Севастополь» и однотипные «Гангуг» и «Петропавловск» участвовали в Великой Отечественной войне, защищали Севастополь и Ленинград. «Севастополь» и «Гангуг» (переименованный в «Октябрьскую революцию») оставались в составе нашего флота до 1956 года. Линейный корабль «Императрица Мария» после революции был разобран, но его 305-миллиметровые орудия главного калибра участвовали в 1942 году в защите Севастополя в составе артиллерии береговой обороны.

Столыпин был убежден, что «России нужен могучий линейный флот, который опирался бы на флот миноносный и подводный». Уже в 1911 году был спущен на воду новейший эскадренный миноносец «Новик», ставший головным кораблем в серии эсминцев. Ему принадлежал мировой рекорд скорости — 37,3 узла. В Великой Отечественной войне участвовали 17 эсминцев типа «Новик», а 7 из них оставались в составе нашего флота до начала 50-х годов. При Столыпине быстро развивался и русский подводный флот, постоянно пополнявшийся все новыми подводными лодками конструкции выдающегося кораблестроителя И. Г. Бубнова.

Забота об обороне России была продиктована не только «мировыми интересами» страны. Другая, столь же немаловажная причина заставляла уделять самое пристальное внимание российским вооруженным силам. По свидетельству С. Д. Сазонова, Столыпин неоднократно повторял, что для успеха русской революции необходима война, без нее она бессильна. Петр Аркадьевич понимал, что революция станет бессильной и тогда, когда наиболее острые проблемы русской жизни, дающие пищу для революционной агитации, будут решены, причем решены мирно и на прочной законной основе.