Особенности и предпосылки образования Российского централизованного государства в IV-V вв.

В сёлах  ещё в очень слабой мере производился товарный хлеб. Страна жила в условиях натурального хозяйства. Но хлеб, поступавший  из разбросанных в разных уездах, принадлежавших крупным землевладельцам (особенно монастырям) сел в центры владельческого хозяйства в качестве оброка, являлся  объектом иногда довольно сложных и  длительных перевозок. Рента продуктами содействовала установлению связей между различными районами и центром  Руси, между селами в пределах разных районов. И в то же время расширению этих связей препятствовала система  феодальной раздробленности, постоянных застав и мытов. В архивах разных монастырей сохранились княжеские  грамоты, которыми, по просьбе монастырских властей, князья разрешали беспошлинный провоз оброчного хлеба из монастырских сел.

Из грамот тверского князя Михаила Борисовича (1461—1485 гг.) видно, что из Троице-Сергиева монастыря два павозка и две  лодки ежегодно отправлялись за хлебом и маслом в монастырские села Прилуки  и Присеки Угличского уезда. Оттуда же привозили в монастырь всякие запасы на возах, гнали скот. По распоряжению тверского князя его мытники и другие пошлинники не должны были взимать мыта и прочих пошлин с монастырских судов, возов и с крестьян. Через Козловский мыт в Серебожской волости Дмитровского уезда проезжали крестьяне из сел и приселков Троице-Сергиева монастыря «з житом или з животиною» или с другим каким-либо «товаром». Грамота Ивана III 1467—1474 гг. освобождала их от уплаты мыта и остальных пошлин.

Согласно  сведениям, имеющимся в грамоте  великого князя Ивана III юрьевскому наместнику 1493 г., явствует, что из суздальского села Шухобалова, принадлежавшего тому же монастырю, доставлялось в монастырь «жито». В грамоте говорится о том, что суздальский наместник взял за провоз монастырского «жита» на 154 возах мыт в сумме полутора рублей и девяти денег. Князь велел вернуть в монастырь эту сумму и распорядился, чтобы в дальнейшем, «коли повезут к ним в монастырь их хлеб из их села из монастырского из Шухобалова», наместник не брал с монастырских приказных людей «никоторых пошлин». Судя по грамотам дмитровского князя Юрия Ивановича 1504 г. и московского великого князя Ивана III 1505 г., в Симонов монастырь ежегодно привозилось беспошлинно на ста возах «жито» из дмитровских сел и деревень.

Итак, даже в условиях натурального хозяйства  между центрами феодальных владений и отдельными селами в разных землях как земледельческими центрами происходило  постоянное общение, подготавливавшее условия для политического объединения  на феодальном базисе русских земель.

Существенное  значение в объединении русских  земель имело заселение крестьянами  пустошей и лесных участков, расчищенных  под пашню. Следует подчеркнуть, что этот процесс предполагает разукрупнение  больших жилых поселков и индивидуализацию сельскохозяйственного производства. На пустующих землях и лесных зарослях создаются, как правило, однодворные — двухдворные починки и деревни, своего рода хутора, выселившиеся из больших сёл (частновладельческих или черносошных). Но возникновение таких хуторов, неизбежное в ходе колонизационного процесса, не означает разрыва их хозяйственной, административной, культурно-бытовой связи с породившими их селами. Напротив, оно означает расширение сферы влияния «старых» сёл, как центров хозяйства и управления в пределах частных вотчин или государственного черного землевладения. Несмотря на борьбу (иногда разорительную для экономики) за вновь засёленные земли между разными феодалами, между феодалами и черносошными крестьянами, увеличение общей площади пашенных земель, эксплуатируемых крестьянским трудом, и обрастание отдельных сёл всё большим количеством деревень и починков по непрерывно увеличивавшимся кругам, иногда смыкавшимся и заходившим друг за друга, знаменовали тот процесс в области земледелия, без которого было немыслимо и нарастание материальных предпосылок для централизации.

Феодализм распространялся вширь и вглубь. Увеличивалась роль земли как  средства производства, возрастала ее ценность и усиливалась борьба за нее. В условиях раздробленности сильным землевладельцам было удобно увеличивать свои имения за счет более слабых, а тем и другим — укреплять свои экономические позиции на основе крестьянского труда и хозяйства. Но для класса феодалов в целом (при всей противоречивости интересов его отдельных групп) дальнейшее укрепление феодального базиса в достигнутых развитием собственности на землю масштабах было возможно в рамках крепостнического феодального государства.

О повышении  в XIV—XV вв. ценности земли в связи  с развитием феодальной собственности  на неё можно судить и по тому, что земля в это время является объектом купли-продажи и крупные  землевладельцы (прежде всего монастыри) затрачивают на нее значительные денежные суммы.

Так, из дошедших до нас купчих грамот из архива Троице-Сергиева монастыря видно, что  из 49 земельных покупок, сделанных  монастырскими властями (а также  некоторыми светскими вотчинниками, земли которых впоследствии попали в монастырь) в конце XIV и в первой половине XV в., одна совершена на 300 рублей, одна — на 90 рублей; четыре — на суммы  от 30 до 40 рублей, 7 — на суммы от 20 до 30 рублей, 14 — на суммы от 10 до 20 рублей, 16—на суммы от одного до 10 рублей каждая; одна — на сумму  ниже рубля. Стоимость пяти земельных  участков исчисляется на «белы»[7]. Почти в каждой купчей имеется указание на «пополонок», или добавок, к денежной сумме (обычно в виде какого-либо домашнего животного).

Многие  княжеские и боярские фамилии  в XV—XVI вв. терпели экономический  крах, их представители были вынуждены  делать долги, закладывать и продавать свои вотчины монастырям. За счёт распада земельных владений отдельных боярских фамилий росло землевладение монастырей. Отсюда делались выводы о большей жизнеспособности, гибкости и приспособляемости к товарно-рыночным отношениям монастырского хозяйства по сравнению с хозяйством боярским. Но этот вывод не доказуем теоретически и не может быть аргументирован конкретными фактами. Дело, очевидно, в другом. Отрешаясь пока от политики великокняжеской власти в отношении бояр отдельных феодальных центров (разгром московскими князьями боярской оппозиции в ряде княжеств и т. д.) и оставаясь лишь в сфере объективных процессов социально-экономического характера, надо сказать,, что в XIV—XV вв. для развития церковного и монастырского землевладения были более благоприятные условия, чем для развития землевладения боярского. Это — экстерриториальность, несвязанность права распоряжения церковными и монастырскими вотчинами со стороны их владельцев теми юридическими нормами, которые связывали возможность отчуждения вотчин боярских. Поэтому церковные учреждения и монастыри обладали более гибкими (чем бояре) средствами для округления своих имений путем обмена земельных участков и других операций. В то время как потребности боярства в деньгах всё возрастали в связи с теми новыми условиями, в которые они были поставлены с образованием централизованного Русского государства, а деньги можно было достать, продав или заложив землю, церковь как раз была обладателем денежных средств. Источниками денежных накоплений для духовных феодалов являлись вклады «по душе», ростовщичество, торговля. Накопленные церковью денежные средства шли в значительной мере на увеличение земельных богатств, а, борясь за лучшие условия для расширения этих богатств, церковь поддерживала ту практику, которая была направлена к ликвидации государственной раздробленности.

Одной из наиболее важных предпосылок образования  централизованного государства  в сфере аграрных отношений было развитие в течение XIV—XV вв. в Северо-Восточной  Руси условного землевладения. До нас  дошли сведения о раздаче московскими  князьями земель своим слугам под  условием исполнения ими военного дела или обязанностей в княжеском  дворцовом хозяйстве. Наиболее раннее известие подобного рода сохранилось  в духовной грамоте Ивана Калиты около 1339 г., в которой читаем: «А что есмь купил село в Ростове Богородичское, а дал есмь Бориску Воръкову, аже иметь сыну моему которому служити, село будеть за нимь; не иметь ли служити детем моим, село отоимуть»[8]. По всей вероятности, этот акт московского великого князя надо рассматривать в плане его мероприятий, направленных к укреплению политического влияния Московского княжества в пределах Ростовской земли. 

В духовной грамоте Ивана III 1504 г. имеется следующий  пункт: «А которые села и деревни  в Новегороде в Нижнем за моими князми, и за бояры, и за детьми за боярскими, за кем ни буди, и то все сыну же моему Василью»[9].

На основе сопоставления вышеуказанных данных можно сделать три вывода: 1) во второй половине XV в., в период наиболее интенсивного процесса складывания  Русского централизованного государства, великокняжеские «пожалования»  земель в условное держание боярам и детям боярским приобретают  более широкий характер, чем раньше; 2) эти «пожалования» рассчитаны на укрепление социально-экономической базы московской великокняжеской власти в тех когда-то раздробленных феодальных центрах, на основе которых формируется единое государство; 3) эти «пожалования» в значительной мере преследуют цель хозяйственного освоения земельной площади, подъема пустующих земель, т. е. объективно они должны были содействовать росту производительных сил в сельском хозяйстве на основе укрепления крепостничества.

Условные  земельные держания были распространены и в удельных княжествах. Согласно духовной грамоте серпуховского  и боровского князя Владимира Андреевича около 1401—1402 гг., землевладение его «слуг под дворским» было обусловлено исполнением ими службы князю. Если они прекращали службу, то лишались и переданной им князем земли: «А кто тех выйдет из уделов детей моих и княгини моей, ин земли лишен, а земли их сыну моему, чей будет удел»[10].

Дальнейшее  развитие феодального землевладения  было связано с распространением в третьей четверти XV в. поместной  системы. Ее социально-экономические  и политические предпосылки остаются теми же, что и более ранних условных держаний. Это — использование  возможно большей земельной площади (в том числе и залежей и  целины, а также конфискованных «жилых»  владений бояр и монастырей) для  обеспечения великокняжеских слуг, формирующихся в сплоченную группу господствующего класса — дворянство, усиление крепостничества. Но поместная система возникает на том этапе процесса складывания централизованного государства, когда заканчивается (несмотря на сопротивление части местных феодалов) объединение основных русских княжеств и областей, идет перестройка государственного аппарата и становится необходимым создание в когда-то самостоятельных феодальных центрах оплота великокняжеской власти в лице дворян, получающих от нее землю в условное владение и на этой основе крепко с ней связанных.

Юридически  основы поместной системы разработаны  в Судебнике 1497 г. (ст. 62—63). Судебник исходит из деления всех земель Русского государства на две категории: 1) великокняжеские (чёрные и поместные); 2) не великокняжеские (монастырские и  боярские). Объективно это означало признание всех земель находящихся  в феодальной собственности (или  государства или отдельных вотчинников  и церковных корпораций). Это означало, далее, выделение специального великокняжеского земельного фонда (из числа земель черных, конфискованных боярских и монастырских и т. д.) для испомещения дворян, в то время как раньше великие князья прибегали к практике наделения своих слуг землями, собственность на которые сохранялась за церковными корпорациями. Не случайно именно теперь, с возникновением поместной системы, государство делает секуляризационные попытки в целях увеличения великокняжеского земельного фонда как источника испомещения, в то время как раньше таким источником была церковная собственность. Наконец, показательно, что государство юридически приравнивает земли поместные к землям черным, расценивая и те и другие как земли великокняжеские. Что это может означать объективно, как не тенденцию к правовому оформлению в условиях возникшего централизованного государства крепостничества, одним из путей роста которого является переход чёрных земель к помещикам?

XV век  характеризуется интенсивным развитием  различных форм условного землевладения,  подготовившим в конце столетия  появление поместной системы.  Вот некоторые примеры.

Термин  «старожильцы» выделился в процессе развития феодальной собственности на землю и закрепощения крестьян в то время, когда основную массу феодально зависимого населения уже составляли крестьяне, экономически крепко связанные с землей, полученной от феодалов, и трудом в своем хозяйстве и хозяйстве землевладельца обеспечивавшие ему получение прибавочного продукта. В число крестьян-старожильцев постепенно вливались и сливались с ними «люди», призванные из других княжений, «окупленные», холопы. В ряде княжеских жалованных грамот начала XVI в. уже нет этого различия старожильцев, пришлых, «окупленных людей», говорится просто о «христианах». Это характеризует общую линию исторического развития в направлении слияния отдельных категорий сельского населения в единую крепостную массу.

При изучении вопроса об образовании Русского централизованного государства  было бы очень важно обратить внимание на идеологию русского крестьянства, как такую социальной силу, которая играла первостепенную роль в общественном развитии того времени. К примеру, чёрная земля рассматривается крестьянами как земля великокняжеская. Четыре термина применяются черными крестьянами для обозначения правовых основ, на которых зиждется этот вид землевладения: 1) земля великого князя, 2) черная (т. е. нечастновладельческая), 3) тяглая (т. е. обложенная государевым тяглом), 4) волостная или становая (т. е. в административном отношении подчиненная представителям княжеской администрации, стоящим над выборными крестьянскими властями, а не вотчинным приказчикам).

На протяжении XIV—XV вв. в результате освоения трудом русского крестьянства под пашенное земледелие пустошей и лесных массивов были достигнуты существенные успехи в сельском хозяйстве. Образовался  значительный комплекс старопахотных  земель с устойчивым составом населения. Появилось большое число сёл  и деревень, обраставших с разных сторон вновь возникавшими вокруг них  починками. Через эти сёла как  центры земледельческой культуры стали  прокладываться новые пути сообщения-дороги, связывавшие между собой отдельные  районы. С ростом производительных сил объектом феодальной собственности  на землю всё больше становились  не пустоши, а населённые земли. Феодалы, округляя свои владения, стремились к  созданию компактных земельных массивов. Повышалась ценность земли. Всё это  говорит о распространении вширь  и вглубь феодальных отношений. Развитие феодальной собственности на землю  разрушало существовавшую систему  политической раздробленности. Феодальное землевладение, распространяясь, не считалось  с границами отдельных княжеств. Особенно быстро росли монастырские и церковные вотчины, поглощавшие  чёрные земли. Получало распространение  условное землевладение, на основе которого развилась новая форма феодальной собственности на землю — поместная  система. Существенные изменения произошли  в сфере вотчинного землевладения. Ряд вотчинников терял право  распоряжения своими землями. Служилые помещики и вотчинники из числа бояр, детей боярских, дворян, становились  опорой складывавшегося централизованного  государства.

На протяжении XV в. стирались грани между отдельными разрядами феодально зависимого крестьянства. В то же время шло наступление на крестьян со стороны феодалов. Стеснялось право крестьянского перехода. Создавались предпосылки для развития крепостного права в масштабе всего государства. Происходило сближение крестьян и холопов, что являлось одним из условий роста крепостнических отношений. Обострение классовой борьбы в деревне заставляло феодалов усиливать аппарат принуждения. Государственная централизация должна была этому содействовать.

русский централизованный государство

1.3 Предпосылки  образования Российского централизованного  государства в развитии городов,  товарного производства и обращения

Несмотря  на то, что экономика Руси в XIV—XV вв. оставалась в основе своей натуральной, в хозяйственной жизни страны наблюдались некоторые новые  явления. В результате отделения  добывающих промыслов от земледелия в XV в. возник ряд промысловых и  торговых посёлков. Для рассматриваемого времени еще нельзя говорить о  развитии товарного производства в  крестьянском хозяйстве, однако торговля крестьян продуктами земледелия, животноводства и промыслов была явлением в достаточной  мере распространенным. Некоторые крестьяне  торговали и перекупным товаром. Широкую торговлю на территории всех княжеств Северо-Восточной Руси вели монастыри. Хотя лишь в отдельных  феодальных вотчинах наблюдались элементы товарного производства сельскохозяйственных продуктов, тем не менее развитие торговли было важным фактором в преодолении хозяйственной замкнутости отдельных районов и установлении связей между ними.