Образование Древнерусского государства

«сигнальный огонь». Викинги называли крепость Витахольм, очевидно из-за того, что она стояла на вершине холма высотой 235 футов на берегу Днепра.[5]

               Экологические особенности Приильменья

         Поскольку интересна версия о признании варягов, которых призвали именно в Новгород, имеет смысл рассмотреть данные об экологических особенностях новгородских земель, Приильменья. Это и сейчас, как и в прошлом – озерно–болотный край. По области разбросано около тысячи больших и малых озер, самое крупное из них Ильмень. Название это общеславянское, хотя обычно лингвисты считают его южно – русским или польским.[6] Некоторые норманисты, утверждают, что в скандинавских языках «иллмэни» означает «злые люди, негодяи», истолковывая это в том смысле, что местные обитатели были злобны в отношении плававших там скандинавов, и те так назвали озеро. Однако эти норманисты не объяснили самого главного:  почему же местные племена, финно-угорские ли, славянские ли, приняли это оскорбительное или вовсе непонятное для них название, данное проезжими бродячими дружинами не столько купцов (ибо выбор предлагаемых из Скандинавии товаров был предельно скуден), сколько грабителей, а не имели еще до появления здесь скандинавов своего, понятного им названия.

         Древнерусские тексты сохранили и другие названия Ильменя, также славянские – Мойское и даже Русское море. В него впадает 50 рек, а вытекает одна Волхов, которая через Ладожское  озеро соединяет Ильмень с Балтийским морем. Известно, что уровень вод прежде был значительно выше. Нынешнее обмеление водоемов Новгородчины можно отнести за счет вырубки лесов и нарушения экологического гидрорежима. 

         Леса и сейчас покрывают подавляющую часть площади Новгородской области, кроме водоемов, крупных болот, а также тех мест, на которых они вырублены человеком. Характерно, что самые оголенные от леса места расположены к югу и к югу - западу от «моря».

         В арабских источниках IX века, на которые обратил внимание А.А. Шахматов, писалось:  «Что касается до Руси, то находится она на острове,      

окруженном озером. Остров этот, на котором живут они, занимает пространство трех дней пути, покрыт он лесами и болотами; нездоров он и сыр до того, что стоит наступить ногою на землю, и она уже трясется по причине обилия в ней воды».[7] Когда в древнескандинавских текстах упоминается Хольмгард, то есть Островной город, то не исключена возможность того, что первоначально такое название относилось не к Новгороду, как утверждают норманисты, а к  Русе в пору ее политической самостоятельности. Ибо то суховинное место вокруг нынешней Старой Руссы – Околорусье и прилегающие холмы – как раз  «занимают пространство трех дней пути».

         Как уже отмечено, уровень вод в раннем средневековье был более высоким. Даже Руса, стоящая не на берегах Ловати, а на слиянии рек Порусья и Полисть, прежде омывалась заливом Ильмень озера, а теперь отстоит от берега озера на 5 км.              

         Если сравнить экологию всего Приильменья, то можно заметить, что при всех прочих равных данных с самого заселения славенами Приильменья неоспоримое преимущество перед Новгородом имеет южное Приильменье. При тех водных путях, одинаковых почвах, климате, заболоченности и составе флоры и фауны южное Приильменье имело два важных стратегических плюса. Во - первых, речной путь с волоками соединял именно бассейн Ловати с Западной Двиной, Волгой и Днепром, открывая таким образом выход в Балтийское, Каспийское и Черное моря. А из Волхова, на берегах которого расположился Новгород, еще нужно было преодолевать бурное «море», то есть

озеро Ильмень. Во – вторых, и наиболее существенное преимущество – в южном Приильменье бьют из–под земли естественные соляные источники, давшие в руки туземцев «золото раннего средневековья» - соль.

Торговые пути и товары славян

         И великий торговый речной путь, существовавший по сведениям арабских источников в IX - X вв. из Каспия по Волге, пролегал далее в Балтику через Западную Двину или Днепр (опять же через Западную Двину), вовсе не нуждаясь для торгового обмена в бассейне Ильмень – озера, если не считать одного из важнейших товаров – соли (причем качественнейшей), монополистом которой была Руса (Приложение № 2).

         А торговый путь из Скандинавии в Византию, - называемый «из варяг в греки» - проходивший по рекам Восточной Европы, мог бы быть в два раза короче и каждый из двух вариантов всего с одним волоком меж бассейнами рек.  Вот эти варианты: по Висле – Бугу и Припяти – Днепру в Черное море или же по Западной Двине, ее протоку Лучесе и Днепру.

         Открытие археологами летом 1972 года  каменной крепости у впадения реки Волхов в Ладожское озеро, о которой Ипатьевская летопись под 1114

годом сообщала: «В этот год Мстислав заложил Новгород размерами  более прежнего. В этот же год заложена была Павлом посадником Ладога камнем на присыпке из песка»,[8] что подтвердило факт мощного славянского форпоста на севере на месте прежней деревянной крепости, по существу замыкавшего и делавшего безопаснее от пиратов «путь из варяг в греки», то есть торговый путь самих славян по своим землям в Византию, а не скандинавов через пласты финно-угорских и славянских земель.

          Да и традиционные товары, продаваемые русами в Византии, свидетельствуют в пользу славян: в Царьград доставлялись меха, мед и воск, а также рабы (пленники, захваченные в стычках со степными кочевниками).

Неужели скандинавы доставляли рабов из Скандинавии или отправлялись на торговлю, еще не имея товара, - надеясь захватить живой товар в боях?! В Царьграде тюрки–кочевники продавали в рабство славян, русы – тюрков– кочевников, скандинавы в числе этих товаров не значились. А меха, мед, воск – тоже брали с собой скандинавы в военные экспедиции, снаряжавшиеся для захвата основного товара – рабов? К тому же на Руси пушнины меда и воска было несравненно больше, чем в суровой Скандинавии?

         В древности по всей Восточной Европе соль для питания населения поставлялась: для Галицкой и Киевской Руси – из Прикарпатья, для крайних северных финно–угорских племен - с берегов Белого моря, для прибалтийских племен и кривичей – из незначительных местных источников. Но с самого начала расселения славян в Приильменье особое значение имела соль, добываемая из местных, бьющих из – под земли рассолов. Не может быть, чтобы это богатство не было освоено местными финно-угорскими аборигенами еще до прихода сюда славян. И совершенно очевидно, что пришедшие сюда в VIII - IX веках словене, не знавшие искусства солеварения, освоили его и стали развивать соляной промысел. У слияния рек Полисть и Порусья возник  или развился на месте существовавшего финно-угорского поселения город солеваров Руса. Солеварение с тех пор именовалось «русское хозяйство» («хозяйство рушан», как назывались и называются до наших дней жители этого города – Старая Русса).

Социально – экономическая характеристика

терминов «рус» и «варяг»

            Часть историков склонны видеть в термине «рус» даже не столько этническую, сколько социально – экономическую характеристику более дородной, родовитой части общества Руси. И кто бы не пытался объяснить значение слова «рус», «русь», «рось» лингвистически (будь то из славянских, германских, древнегреческого или других индоевропейских, а также финно-угорских языков) все неизбежно склоняются к тому, что слово это обозначает  «дородный », «богатый» или имеет аналогичную социальную окраску.  И древнерусские летописи, отмечающие лучшую оснастку судов русов, лучшее оружие. Возможно, это вообще общее древнее индоевропейское и финно-угорское слово. Так, в рассказе о походе князя Олега в 907 году на Царьград говориться: «И говорит Олег: исшейте паруса шелковые руси, а славенам крапивные ». Нередки в летописях указания на недовольство прочих славян тем, что русы богаче и лучше оснащены.[9]

         Богатство, а затем и более высокое социально – экономическое положение по сравнению с прочими социальными группами славян Восточной Европы, в том числе и славенами, к племенной группе которых они относились, дали русам при их первичной независимости от кого – либо доходы от продажи добываемой на их земле соли.

         Итак, в Южном Приильменье наметилась с IX века социально – экономическая верхушка «русь» - как среди восточнославянских, так и среди финно-угорских племен. Больше того, если слово «русь» означало у всех индоевропейских «богатый», «дородный», даже «знать», то «славянин» в восточнославянском обществе означало «простолюдин ».

Таким образом, «русь» и «славянин» выступают не только и не столько в значении этнонимов внутри славянского общества, сколько в значении

соционимов. В романских и германских языках восточнославянскому  «простолюдин» соответствует значение «раб». Так, в немецком: Sklave – раб,

Slave – славянин; в английском: Slave, Serf – раб (вторая форма отражает  латинскую, и это она находит свою параллель: серб – этноним, и соционим ); во французском: esclave – раб, slave – славянин; в испанском: esclavo – раб,

siervo – славянин.

         Занятия приильменских русов солеварением и торговля солью в Новгороде, а также повсеместно на севере среди славян и финно-угорских племен дали этим рушанам экономическое богатство, образовали среди них сгусток руси, и этот соционим стал синонимом наименования местных славен.

         Обстоятельство, что южноприильменские славяне отличались от всех

других славян (новгородских льноводов, рыбаков, животноводов,

земледельцев) дополнительным специфическим хозяйственным занятием – солеварением – должно было дать синоним их названия по хозяйственному признаку. И корень «вар» лег в основу синонима названия русов – варяг, то есть солевар.[10]

         Ни из каких скандинавских языков не воспроизводимы существительные с суффиксом – яг, - яга. А в древнерусском, например, «бродить» - бродяга, «милый» - миляга, «делить, деловой» - деляга, «работать» - работяга и т.п. Это показал лингвист П.Я. Черных, который подверг пересмотру термин   «варяг» и доказал несостоятельность производства его из скандинавских закономерность славянского происхождения.[11]

         Крупнейший шведский специалист по варяжской проблеме Р. Экблом, написавший более 90 научных работ, в основном по варяжскому вопросу, в одной из них, специально посвященной корням «рус» и «варяг» в названиях Новгородских земель, изловчился искать происхождение всех 21 названий с

корнем «варяг» исключительно из скандинавских языков, иногда через  «переплав» финского или греческого, но только не из славянских. Нигде в

Европе, кроме Приильменья, нет такого сгустка слов с корнем и «рус»  и  «варяг», как на этой малой площади.    

Руса – как город с наиболее значительным положением

         Руса, как город, то есть как селение с промыслами, рассчитанными, на торговлю (солеварением и продаже соли), возник еще до прихода сюда, на финно-угорские земли, славян в VIII - начале IX века. При равных условиях, в которых находились населенные пункты всего Приильменья и Новгорода, Руса имела несравненное предпочтение перед всеми ими. И на первых порах она если не преобладала политически над всем Приильменьем (а Новгород – новый город – возможно, возник позже, о чем свидетельствует и само название), то все же имела явное экономическое преобладание. Во – первых, Русь называют все арабские источники, говоря о торговле по великому волжскому речному пути, хотя Руса не лежала на нем, чаще всего вспоминая при этом о Новгороде.  Во - вторых, возле Русы, в Осно в устье реки Ловать, оснащались флотилии русов, идущих по пути из варяг в греки, и именно русы всегда были  оснащены лучше. В – третьих, Железные ворота и железная цепь, преграждавшая путь судам до получения с них пошлины была не возле Новгорода или еще где – нибудь на пути из варяг в греки, а возле Русы, на реке Ловать. И, наконец, сам путь из варяг в греки нигде не упоминается в древних письменных источниках. Более того, путь не имеет также никакого скандинавского названия типа «путь  из свеев» или «путь из урман».

         Но Руса, как район, насыщенный соляными источниками, не могла разрастаться как многолюдный город из – за своего местоположения – на «островах» - «холмах».

        В противоположность четко организованной социальной организации в Русе, в разросшемся Новгороде с его сильным вече избыточные свободы мешали нормальному экономическому и социальному функционированию. И новгородцы после периода смут и, убедившись в невозможности своими силами и общественными институтами навести порядок, вынуждены были призвать к себе править тех, кого они хорошо знали.

          Образец порядка показывали им соседи, бывавшие у них ежегодно по много раз – и как торговцы солью, и как дружинники со своими предводителями, жаждущим получить дань в дополнение к своему богатству.

Новгородцы обратились к предводителям соседей варягов, живущих за Варяжским морем (о. Ильмень) и этими предводителями оказался Рюрик с его братьями.

         Чтобы удержатся у власти в Новгороде, Рюрик вынужден был привести с собой из солеваренной, варяжской Русы дружину солеваров – русов, то есть

варягам; впоследствии, уже при приемниках Рюрика, факт, что Рюрик и его

дружина Русы были варягами (солеварами), нанятыми для наведения порядка в Новгороде, политически трансформировал значение термина  варяг из солевара также и в наемника, наемного дружинника.