Мосонское движение в России

     ВВЕДЕНИЕ

     Интерес к проблеме масонства обусловлен многими причинами и не иссякает на протяжении ряда столетий, приобретая лишь качественно новые черты. Это  обусловлено главным образом  тем, что среди ученых, общественных, религиозных и политических деятелей не было, и нет единства во взглядах на роль, значение и влияние масонского движения на развитие мировых общественно-политических систем, а также на причины, время возникновения и цели масонства. Порой эти разногласия выходят за рамки научных дискуссий и перерастают в настоящую конфронтацию сторонников и противников масонского движения, в споры о прошлом и будущем человечества. Наиболее острый характер эти разногласия приобретают всякий раз, когда разговор касается России, влияния масонства на ход ее исторического развития. Хотя, так или иначе, все исследователи остаются едины во мнении, что однозначные подходы к изучению феномена масонства, перспектив его будущего развития, не приемлемы.

     Масонство является ярчайшим явлением, как в  религиозном, так и в политическом отношении. О времени основания масонского ордена существует много версий, они дискутируются даже в самом масонстве. Одни говорят о Кельнской хартии 1553 года, подписанной делегатами 19 лож, активными деятелями Реформации. По словам хартии, масонский орден не происходит от какого-либо другого общества, а древнее их всех и ведет свое начало чуть ли не от учеников Иоанна Крестителя. До 1440 года общество даже называлось по этой версии - «Общество братьев Иоанна».

     Другие  объявляют невольным основателем  Ордена Розового Креста /Розенкрейцеров/ Жанна Валентина Андреа, адельсбергского аббата /1586-1654/. Герой его романов будто открыл тайну человечества и основал школу, имевшую целью облагодетельствовать людей истинной религией на основе интернационализма. А по образу описанных в романах тайных школ в Англии и Германии стали основываться действительные ложи розенкрейцеров. Эти ложи организовал в 1650 году Элиас Ашмоль /1617-1692/ - основатель общества, имеющего целью построить Храм Соломона, и одновременно он был, главой Лондонской католической лиги. Общество в политическом отношении стремилось восстановить католическую династию Стюартов.

     Голубое масонство, представляющее третье мнение, отрицает появление его ранее 1717 года. Считается, что именно в этом году ложи каменщиков уже совершенно освободились от рабочих и состояли почти исключительно из интеллигенции.

     Как бы там ни было в действительности, утверждать можно лишь одно: масонство  вобрало в себя множество предшествовавших ему еретических учений древних  гностиков, манихеев, всевозможных средневековых ересей, тамплиеров, протестантов всех толков, английских мыслителей типа Болингброка и Томаса Мора, алхимиков, каббалистов и т.п. Масонство явилось на свет как квинтэссенция всех этих учений, как антицерковь нового времени, в которой эти учения получили синкретическое завершение.

     Главной особенностью масонства является то, что, будучи тайным обществом, они во многом недосягаемо для исторического  исследования, так как действует, открыто на исторической сцене очень редко, не оставляя, таким образом, большого материала для анализа историка. Масонство, как и всюду, проникало в Россию из Англии. В конце и начале века в Московское царство неудержимо хлынули представители и произведения западноевропейской цивилизации - от техников и инструментов до книг и философов включительно. По словам масонского, предания, первая ложа возникла в Москве еще в царствование Алексея Михайловича. Главным образом масонские ложи возникли в России после возвращения Петра 1 из первого заграничного путешествия в последние годы века. Есть мнение, что масонство в России ввел сам Петр. Впрочем, в истории русской культуры нет, кажется, более запутанного и сложного вопроса, чем вопрос о происхождении и развитии масонства в России. В особенности это справедливо относительно масонства века, то есть как раз того времени, когда оно играло значительную роль в ходе нашего исторического развития.

     Можно по разному относиться к масонству, но нельзя не признавать его притягательности для когорты замечательных людей, ставших совестью человечества. Здесь и основатели США Франклин и Вашингтон, выдающиеся мыслители Монтескье и Вольтер, писатели Гете и Лессинг, философы Фихте и Гердер, композиторы Моцарт, Бетховен, Гайдн, русские полководцы Суворов и Кутузов, государственные деятели и писатель Грибоедов, величайший поэт России - Пушкин, деятели освободительных движений - Мадзини, Гарибальди, Миранда, Боливар, революционеры Луи Блан, Прудон, Бланки, Бакунин, братья Реклю. А в веке к ним относятся Мустафа Кемаль Аттатюрк, Ф.Д.Рузвельт, Альенде, Рабиндранат Тагор, первый космонавт на Луне Олдрин, музыканты Армстронг и Дюк Эллингтон, не говоря уже о сотнях других известных имен. Их объединяла страстная вера в идеалы свободы и справедливости, незыблемость универсальных прав человека. 
 

     РУССКОЕ    МАСОНСТВО   XVIII ВЕКА.

            В истории российской культуры  нет, кажется, более запутанного  и сложного вопроса, чем вопрос  о происхождении и развитии  масонства в России. В особенности  это справедливо относительно  масонства XVIII века, т.Е. Как раз того времени, когда оно игралось значительную роль в ходе нашего исторического развития. Основным затруднением при попытке исследователя составить себе хотя сколько- нибудь отчётливое представление о последовательном развитии нашего масонского движения, является крайняя скудость архивного материала, касающегося “внешней истории ордена” в России: связанные предписанной орденскими законами тайной, наши масоны оставляли очень не достаточно следов собственной организационной работы, да из этих следов крупная часть была тщательно уничтожена при пришествии крутых времён “гонения” на братство. Наши архивы заключают в себе поэтому множество ритуалов всевозможных масонских систем, уставов, сборников различного масонского содержания, посреди которых только совсем редко попадаются отрывочные и тёмные известия о судьбах российского масонства в XVIII веке. Самый ценный для историка материал,- официальная и частная переписка российских братьев, протоколы собраний и т. П., Находится здесь  сравнимо в ничтожном количестве. Нельзя и пожалеть и о том, что русскими исследователями совсем не тронуты до сих пор иностранные масонские архивы, которые обязаны бы дать ценные сведения о российском масонстве в то время, когда оно ещё находилось в зависимости от иностранных ересь. 

            Поэтому реальный очерк развития  российского масонства от его  начала до конца царствования  Екатерины II имеет в виду только  установить главные, главные моменты  этого развития, не претендуя  ни на полноту, ни на безошибочность  приводимых в нём фактических данных, проверка которых в настоящее время представляется очень затруднительной. 

            Рассматриваемый тут период времени,  по нашему мнению, распадается  на три основных момента:  а)  начальный период, когда масонство  было у нас только модным явлением, взятым с Запада без всякой критики и не носившим  на себе практически никаких признаков здравых публичных потребностей. Этот период обхватывает собою время от возникновения масонства в России приблизительно до начала царствования Екатерины  II. Далее следует б) второй период, когда масонство являлось в России первой нравственной философией; это период преобладания трёх  первых степеней “иоановского” либо “символического” масонства, простирающийся до начала 80-х годов. И наконец, в) третий период- это время господства у нас “высших степеней”, quasi-научной стороны масонства и в особенности розенкрейцерства, обхватывающее собою 80-ые годы вплоть до смерти Екатерининского масонства в 90-х годах. 

     НАЧАЛЬНЫЙ ПЕРИОД  ( 1731-1762 ).

            Посреди российских масонов было предание о том, что первая масонская ложа в России была учреждена Петром Великим, немедленно по его возвращении из первого заграничного путешествия: сам Кристофер Врен, известный основоположник ново-британского масонства, будто бы предназначил его в таинства ордена; мастером стула в основанной Петром ложе был Лефорт, Гордон-первым, а сам царь вторым надзирателем. Предание это, лишённое какой бы то ни было документальной базы, находит себе только косвенное доказательство в том высоком уважении, которым имя Петра воспользовалось посреди российских братьев XVIII распевавших на собственных собраниях известную “Песнь Петру Великому” Державина; оно указывает лишь, что наши масоны сознательно либо бессознательно связывали с масонскими идеями преобразовательную деятельность Петра, “которая была в России таковым же нововведением в смысле цивилизации, каким масоны обязаны были считать своё братство”. 

            Первое непременно достоверное  весть о начале масонства в  России относится  к 1731 г., Когда, как гласит официальный английский источник, гроссмейстер Великой английской ложи лорд Ловель провозгласил капитана Джона Филипса провинциальным великим мастером “для всей России”. Таким образом, первоначальное масонство пришло к нам, как и везде на континенте, из Англии, но, очевидно, тут не может быть и речи о российском масонстве, и Филипс, естественно, распространял орденское учение   только в тесном кругу собственных единоплеменников, переселившихся в Россию. Этот кружок, повидимому, твёрдо держался в течение всего периода германского наводнения при Анне Иоановне, так как уже 10 лет спустя (1740 г.) Британская Великая ложа назначила нового гроссмейстера для России в лице генерала российской службы Джеймса (Якова) Кейта. Может быть, к этому времени и следует отнести первые случаи вступления российских людей в масонский альянс: не даром российские братья считали конкретно Кейта основоположником масонства в России. 

            Более мы ничего не слышим  об английском масонстве до 1771 г., Когда была базирована в Петербурге ложа Parfaite Union, которую английские источники называют первой правильной ложей в России. Это событие, а также только английский состав членов ложи указывает, что эта форма масонства не имела у нас широкого распространения вплоть до введения т. Наз. Елагинской системы, т. Е. До самых Екатерининских времён. Точно также некординально было у нас влияние французского масонства, следы которого, впрочем, сохраняются в виде французских заглавий масонских титулов и степеней (венерабль, метр, екоссе, екосские градусы и пр.). Еще естественнее было бы ждать распространения посреди российских братьев германского масонства в связи с германским влиянием в стране при Анне Иоановне. Вправду, есть, очень впрочем тёмные, известия о сношениях Петербурга с берлинской ложей “Трёх глобусов” ещё в 1738-1744 гг. Так как последняя была учреждена только в 1740 году, то разумеется, что более либо менее деятельные сношения с германскими ложами могли начаться только после этого срока. 

     Таким образом масонство в России начинает развиваться в сороковых годах, т. е. уже в царствование Елизаветы, хотя всё ещё остаётся чуждым русскому обществу и вербует себе “адептов” основным образом посреди германского элемента в Петербурге, только изредка привлекая  на свою сторону неких представителей российской знати, близко сталкивавшейся с иностранной жизнью и , может быть, вступавшей в “орден” во время пребывания за границей. Так, в 1747 г. Имел место узнаваемый допрос вернувшегося из Германии графа Головина, в поступках которого Елизавета “довольные предпосылки имела совсем сомневаться”, потому что подозревала его в не совершенно незапятнанных сношениях с прусским королём. Так как Фридрих был известен за ревностного масона, то естественно,  что Головин на допросе обязан был дать откровенные показания и о собственной принадлежности к масонству. Не считая себя, он назвал ещё графов Захара и Ивана Чернышёвых, как “живших в оном же ордене”. В это время но масонство не могло привлечь к себе более либо менее значимый круг лиц российского происхождения, так как наше общество было практически совсем ещё лишено идейных интересов: оно видело в орденских работах только модную забаву, освящённую в очах российской знати ее заграничным происхождением. Любознательным свидетельством вполне ещё легкомысленного дела к масонству в те времена является история вступления в орден известного Ив. Перф. Елагина. Потом, ревностный масон и провинциальный великий мастер для всей России, Елагин вступал в братство “свободных каменщиков” (в 1750 г.) Лишь из любопытства и тщеславия: с одной стороны его притягивала к себе именитая масонская “тайна”, а с другой - возможность общения с людьми,”кои в общежитии знамениты” и стояли высоко над ним “и чинами, и достоинствами, и знаками“; не обошлось тут и без “лестной надежды” заручиться покровительством  “друзей, могущих споспешествовать его счастью”. Ясно, что те серьёзные внутренние побуждения, которые принудили Елагина потом находить в масонстве более глубочайшего содержания, тогда в нём ещё отсутствовали, как отсутствовали они в российском обществе. Вполне понятно поэтому, что Елагин и не мог отыскать тогда в масонстве никакой полезности, так как тут ещё не было ни тени какого-или учения, ниже преподаяний нравственных. Он видел лишь предметы непостижимые, ритуалы странноватые деяния безрассудные и слышал знаки о мире противоречащие, объяснения тёмные и здравому рассудку неприятные, которые либо не хотевшими либо не знающими мастерами без всякого вкуса преподавались. Занятия в ложах даже породили в Елагине совсем отрицательное мировоззрение о нравственной стороне масонства: всё в ложе показалось ему игрой людей, желающих  время от времени неблагопристойно забавляться; все присутствовавшие умели лишь, по его словам, со степенным видом в открытой ложе шутить и на праздничном вечере за трапезой несогласным воплем непонятные песни реветь. Хотя впечатление это и вызвано отчасти легкомысленным ещё отношением к масонству самого Елагина, с наслаждением посещавшего ложи, тем не менее оно непременно указывает, что масонство не имело ещё никаких корней в сознании российского общества и часто приобретало отвратительные формы, соответствующие грубой жажде удовольствий, которая характеризует людей Елизаветинской эры, не достаточно благоприятной для серьёзной постановки вопросов веры и нравственности, а следовательно и для развития масонства. Не было тогда в масонстве и сколько-нибудь прочной организации, не было неизменных сношений российских ересь с иностранными-по той обычный причине, что не могло быть серьёзных хлопот об укреплении и расширении ордена в России. 

            Лишь в конце царствования  Елизаветы начинают появляться  некие признаки пробуждения публичных  интересов в более образованном  слое российского общества. Зачатки  евро просвещения, внесённые в  русскую жизнь гением Петра  Великого, обязаны были, естественно, нарушить цельность прежнего патриархального уклада духовной жизни столичной Руси и вызвать в российском обществе инстинктивное рвение к согласовыванию старых эталонов с новыми для него началами западной культуры. Само собой очевидно, что это случилось не сходу, и только в конце правления Елизаветы мы замечаем признаки первых попыток к выработке нового идеалистического мировоззрения, отвечающего проснувшемуся публичному самосознанию: эти пробы естественно сводились к оправданию и укреплению прежнего религиозно-нравственного идеализма на новейших началах просвещённого разума, пришедшего на смену церковному авторитету. Вправду, в более культурных слоях общества непосредственный реализм Петровской эры сменяется в это время неясными идеалистическими исканиями, нашедшими себе бледное выражение в нравоучительных тенденциях первых российских журналов и в особенности в органе столичной институтской молодёжи. В конце царствования Елизаветы масонство начало уже укореняться в российской почве, давая готовые формы для идеалистических стремлений, в первый раз пробуждавшихся тогда в разумах наилучшей части молодёжи. 

            Итак, начальный период существования  масонства в России характеризуется  в общем отсутствием какой  бы то ни было государственной  окраски: это была только мода, притом сравнимо не достаточно распространённая, “игрушка для праздных умов”, по выражению Елагина, и только в самом конце этого периода замечаются признаки некой связи меж масонством и смутно поднимающимися в наилучшей части общества идеалистическими потребностями; эти признаки показывают нам возможность скорого пришествия того момента, когда положительное содержание масонского учения сделается легкодоступным и близким для российских людей, оказывая им серьёзную поддержку в их неясных рвениях к построению в первый раз в России цельного публичного миросозерцания. 

     ВТОРОЙ  ПЕРИОД (1762-1781):

         ПЕРВАЯ  ПОЛОВИНА  ЦАРСТВОВАНИЯ  ИМПЕРАТРИЦЫ ЕКАТЕРИНЫ II

     (МАСОНСТВО  НРАВОУЧИТЕЛЬНОЕ)

     Кратковременное царствование Петра III , хотя и было очень благоприятным для распространения масонства, не могло ещё, но, дать надлежащей земли для широкого развития масонских идей в российском обществе. Новый правитель, благоговевший перед Фридрихом, в подражание последнему оказывал явное покровительство “вольному каменщичеству”: он даже подарил дом ложе “Постоянства” в Петербурге и, по преданию, сам управлял масонскими работами в Ораниенбауме. Но это событие не способствовало широкому распространению ордена, так как для этого не было ещё самого принципиального и нужного условия,- не было ещё российской интеллигенции, объединёнными общими духовными интересами, которые чуть лишь намечались в конце предыдущего царствования и были ещё лишены более либо менее серьёзного образовательного фундамента. Массивным толчком к развитию российской интеллигентной мысли послужило начало царствования Императрицы Екатерины II.