Концепция "Москва-3 Рим"

II ) Сущность концепции «Москва-Третий Рим».

    Теория «Москва — Третий Рим» послужила смысловой основой мессианских представлений о роли и значении России, которые сложились в период образования Русского централизованного государства. Московские цари провозглашались преемниками римских и византийских императоров.

    О самом авторе, монахе (или, может быть, настоятеле) Псковского Елизарова монастыря Филофее, известно немногое. Сам о себе он пишет, пользуясь традиционной самоуничижительной формулой: “человек сельский, учился буквам, а еллинских борзостей не токах, а риторских астрономий не читал, ни с мудрыми философами в беседе не бывал”. Сохранившаяся о нем заметка его современника сообщает, что Филофей постоянно  жил в монастыре (“той старец неисходен бе из монастыря”) и был образованным человеком (“премудрости словес знаем”). Неизвестный биограф отмечает также смелость Филофея и его нелицеприятность, благодаря которой он “многа показал дерзновения  к государю... боярам и наместникам”, бесстрашно обличая их злоупотребления. Свою политическую теорию он сформулировал в письмах псковскому наместнику М. Г. Мунехину и великим князьям Василию Ивановичу и Ивану Васильевичу.

«Храни и внимай, благочестивый царь, тому, что все христианские царства сошлись в одно твоё, что два Рима пали, а третий стоит, четвёртому же не бывать». ¹⁷

Эта формулировка из письма Филофея стала классическим выражением сути концепции

2.1 Преемство наследования

    «Основная его мысль — преемство наследования московскими государями христианско-православной империи от византийских императоров, в свою очередь наследовавших её от римских. Ход развития этой идеи можно представить в следующем виде. Величие древнего Рима, мощный рост и обширные размеры его территории, вместившей почти все известные тогдашнему миру страны и народы, высокая степень культуры и успехи романизации породили в современниках убеждение в совершенстве и незыблемости созданного порядка (Рим — вечный город, urbs aeterna). Христианство, восприняв от языческого Рима идею единой вечной империи, дало ей дальнейшее развитие: кроме задач политических, новая христианская империя, как отражение царства небесного на земле, поставила себе задачи религиозные; вместо одного государя явились два — светский и духовный. Тот и другой связаны органически неразрывными узами; они не исключают, но взаимно дополняют один другого, будучи оба двумя половинами одного неделимого целого. Так, в обновленной форме священной римской империи возродилась в средние века идея древнего мира; языческий orbis terrarum превратился в tota christianitas. По вопросу о том, кому принадлежит право быть носителем светской и духовной власти, возникло разногласие: в Зап. Европе признавали таковыми римского (немецкого) императора и папу; на греческом Востоке — византийского императора и патриарха (точнее: собор духовных лиц). Названия западной и восточной империи — лишь обозначение реальных фактов, но не идейных, ибо и та, и другая империя считала только себя единою, всемирною, исключая возможность существования другой. Отсюда раскол политический и церковный, противопоставление православного Востока латинскому Западу. Императоры византийские видели в Карле Великом бунтовщика, дерзкого узурпатора; ни за Оттонами, ни за Гогенштауфенами они не признавали прав на императорскую корону; германо-романский мир платил им тою же монетою; параллельно этому, представители церквей слали проклятия один другому. Обе стороны были искренно убеждены в собственной справедливости и в этом смысле воспитывали людей своего круга. Таким образом, католические народы восприняли мысль, что «Священная Римская Империя Немецкой нации», с папой и императором во главе, есть настоящая законная представительница истинного царствия на земле; народы православные, наоборот, видели в византийском императоре своего верховного главу, а в патриархе константинопольском, совместно с другими — истинного представителя вселенской церкви.

Флорентийская уния (1439) пошатнула в самом корне авторитет греческой церкви; обаяние Византии, как хранительницы заветов православия, исчезло, а с ним и право на главенство политическое..

Последующее падение Константинополя (1453), понятое как Божия кара за отпадение от веры, ещё более укрепило новый взгляд. Но если «Второй Рим» погиб, подобно первому, то с ним ещё не погибло православное царство, потому что оно никогда не может погибнуть. Из того, что сосуд разбит, ещё не следует, чтобы иссякло и его содержание: истина, хранимая в сосуде, бессмертна - если конечно в такую истину верить. Бог мог попустить неверных покорить греков, но Он никогда не допустит стереть с лица земли истинную веру и дать над ней торжествовать латинянам или измаильтянам. Правая вера — вечная, неумирающая; иссякнет она — тогда и миру конец по Христианскому мировозрению. Но мир пока ещё существует, и потому разбитый сосуд должен быть заменён новым, чтобы воплотить вечную истину и снова дать ей внешние формы существования.

Таким новым сосудом, новым Третьим Римом и является Москва. — Освобождение от татарского ига, объединение разрозненных мелких уделов в большое Московское государство; женитьба великого князя Иоанна III на Софии Палеолог, племяннице (и как бы наследнице) последнего византийского императора; успехи на Востоке (завоевание царств Казанского и Астраханского) — все это оправдывало в глазах современников представление о праве Москвы на такую роль. На этой почве сложился обычай коронования московских государей, принятие царского титула и византийского герба, учреждение патриаршества, возникновение трёх легенд: а) о бармах и царском венце, полученных Владимиром Мономахом от византийского императора Константина Мономаха (офиц. ссылка — в 1547 г.); б) о происхождении Рюрика от Прусса, брата римского кесаря Августа, и в) о белом клобуке: клобук этот, как символ церковной независимости, император Константин Вел. вручил римскому папе Сильвестру, а преемники последнего, в сознании своего недостоинства, передали его константинопольскому патриарху; от него он перешёл к новгородским владыкам, а потом к московским митрополитам. Первые два Рима погибли, третий не погибнет, а четвёртому не бывать.

   Новое положение вызывало новые обязательства. Самодержавно-царская, автокефально-православная Русь должна хранить правую веру и бороться с её врагами. В этом направлении одно время её поддерживал и сам латинский Запад: римские папы старались поднять московских государей против турок, пропагандируя мысль, что русские цари — законные наследники Византии; в том же духе действовала и Венеция. Теория Т. Рима до конца XVII ст., а именно до войн с Турцией, не выходила из сферы отвлечённых вопросов: но и позже она никогда не получала характера определенной политической программы, хотя некоторое отражение её и слышится: более слабое — в правительственных заявлениях во время освободительных войн России с Турцией на Балканском полуострове, более сильное — в воззрениях славянофилов».¹⁸

2.2 Царская  власть

    Наиболее подробно у Филофея разработан вопрос о значении законной царской власти для всей русской земли. В Послании к великому князю Василию Ивановичу он возводит династическое родословие русских князей к византийским императорам, указывая  Василию III, что править ему следует по заповедям, начало которым было положено великими прадедами, в числе которых называются “великий Константин... Блаженный святой Владимир и великий и Богоизбранный Ярослав и прочие... их же корень до тебе”.

Многократно обращается Филофей к описанию образа держателя  верховной власти, разрешая его традиционно. Царь строг ко всем, кто отступает от “правды”, но заботлив и справедлив в отношении всех своих подданных, в его обязанности  входит утешать “плачущих и вопиющих... избавлять обидимых от руки обидящих”.

Высокое представление  о царской власти подтверждается требованиями безоговорочного подчинения ей со стороны подданных.  По мысли Филофея, все подданные дают обет государю волю его “творити и заповеди хранити во всем”, а если и придется кому-либо понапрасну терпеть “царское великое наказание”,  то возможно только выразить свою печаль “горьким стенанием и истинным покаянием”. В обязанности государя вменяется забота не только о подданных, но и о церквах и монастырях. Духовная власть подчиняется светской, правда, с оставлением за духовными пастырями права “говорить правду” лицам, облеченным высокой властью. Он, как и его предшественники,  настаивает на необходимости законных форм реализации  власти. Так, Ивану Васильевичу он советует жить праведно  и следить за тем, чтобы и подданные его жили по законам.

Сохранившая верность православию, Россия непобедима, она сбросила татарское  иго, ныне успешно обороняет свои границы и возвышается в глазах современников еще и благодаря  успехам на дипломатическом поприще. Величие и славу России Филофей  сравнивает с величием и славой Рима, и особенно Византии, которая в глазах всех русских считалась великим государством. Ее блеск, слава и могущество не исчезли, а перешли к стране, возглавляемой великим русским князем.

Развитая Филофеем в  политическую теорию формула “третьего  Рима” была не нова для литературы XV--XVI столетий. Сказания о наследовании той или иной страной религиозно- политического величия были известны еще в Византии. Перо Филофея приблизило их к современным условияш политико- правовой жизни русского общества.

Современники так и  восприняли теорию псковского старца. Никогда она не служила ни во время  жизни мыслителя, ни впоследствии оправданием  или обоснованием каких-либо агрессий.

Теория Филофея “Москва - третий Рим” получила большое распространение, она неоднократно воспроизводилась средствами  живописи, включалась в состав храмовых росписей и других эпохальных живописных и литературных произведений и была усвоена русским общественным мнением. Отдельные ее формулы воспроизведены в чине венчания Ивана IV на царство,  и в этом плане вполне возможно считать ее доктриной, получившей официальное признание.

Политическая теория «Москва — Третий Рим» также обосновывается легендой конца 15 - начала 16 вв. о византийском происхождении шапки Мономаха, якобы присланной императором Константином Мономахом великому князю киевскому Владимиру II Мономаху.

Теория «Москва —  Третий Рим» сыграла значительную роль в оформлении официальной идеологии Русского централизованного государства.

III) Развитие концепции «Москва-третий Рим» и её влияние на становление государства.

3.1. Русская Православная Церковь и самодержавие

 Сложение Руси в единое царство сопровождалось переходом к самодержавию. Уже Иван III стал именоваться Иоанном, Божьей милостью государем всея Руси. К этому титулу он начал прибавлять названия земель, подвластных Русскому государству: Государь всея Руси и великий князь Владимирский, и Московский, и Новгородский, и Псковский, и Пермский, и Югорский, и Болгарский и иных. Этой традиции в дальнейшем следовали все русские цари. Иван III и Василий III, всячески возвеличивали статус Государей вся Руси. Они усложнили придворный церемониал, выходили на приемы величавой и степенной поступью, поощряли, когда князья и бояре, обращаясь к ним, называли себя слугами, а служилые люди - холопами. Великие князья смиряли оппозицию в Боярской думе и нередко вступали в противоречия с митрополитами и настоятелями монастырей, пытавшимися отстоять симфонию священства и царства, то есть равновеликое значение духовной и светской власти в жизни России.   

 Среди духовенства  возвеличение самодержавия поддерживали иосифляне. В Послании Василию III о еретиках Иосиф Волоцкий указывал, что власть российского государя дана от Бога: занежа, государь, от вышнея Божия десница поставлен еси самодержец и государь всея Руси. - Это не значит, что иосифляне стремились подчинить Церковь власти великого князя, как нередко трактуют их высказывания. Напротив, они рассчитывали влиять на решения великих князей, что случалось при жизни Ивана III и Василия III, и не предвидели, что Иван IV захочет стать над церковью. Тогда произойдет трагический конфликт, закончившийся гибелью митрополита Филиппа. Но в момент становления российской государственности подобный исход казался немыслимым и усилия русских духовенства были направлены на укрепление престижа правителей Руси.   

Идеи псковского старца о Русском царстве как Третьем Риме имели ограниченное хождение в образованной части русского общества XV века (преимущественно в среде духовенства), а затем их не вспоминали два с половиной столетия. Возродились они во второй половине XIX века уже в виде лозунга Москва - Третий Рим, утратившего первоначальный эсхатологический смысл взглядов Филофея, но приобретшего славянофильскую и имперскую направленность.

3.2. Дальнейшее развитие концепции

«В 80-х годах XIX в. под влиянием русско-турецкой войны 1877–1878 гг., роста национально-освободительного движения на Балканах теория «Третьего Рима» приобретает устойчивую связь с так называемым «восточным вопросом». Его возникновение во внешней политике России связано с политическими переменами, которые произошли вследствие падения Византии в середине XV в. и завоевания православных славянских народов Балканского полуострова и Малой Азии турками-османами. История же «восточного вопроса» состояла «в попытках восстановления нарушенных государственных и территориальных прав христианских народов и в освобождении их от мусульманской власти».¹⁹

Таким образом, в 1880-х годах теория «Третьего Рима» используется в целях идеологического оформления актуальных внешнеполитических задач России: освобождение православного Востока от турецкого ига, решение проблемы черноморских проливов, завоевание, или «возвращение» (Ф. И. Тютчев), Константинополя. Идея «Третьего Рима» получает вследствие этого византиноцентристскую интерпретацию, согласно которой концепция Филофея обосновывала историческое право России быть преемницей павшей в 1453 г. Византии.

 «В работах Н. А. Бердяева получила обоснование империалистическая, или тоталитаристская, трактовка идеи «Третьего Рима, которая была призвана объяснить тоталитаризм Советской России и ее империалистические притязания. В интерпретации Н. А. Бердяева, основанной на случайном, но броском совпадении числительных, «Третий Рим» предстает как символический и исторический прообраз современного мыслителю «Третьего Интернационала». Московское царство, убежден Н. А. Бердяев, «собиралось и оформлялось под символикой мессианской идеи» «Третьего Рима»²⁰, в которой он усматривает «империалистический соблазн»: «Третий Рим представлялся как проявление царского могущества, мощи государства, сложился как Московское царство, потом как империя, потом как Третий Интернационал».²¹

Империалистический элемент обусловил «духовный провал» идеи «Третьего Рима»: «Русский народ не осуществил своей мессианской идеи о Москве как Третьем Риме… Вместо Третьего Рима в России удалось осуществить Третий Интернационал, и на Третий Интернационал перешли многие черты Третьего Рима. Третий Интернационал есть тоже священное царство и оно тоже основано на ортодоксальной вере. На Западе очень плохо понимают, что Третий Интернационал есть… русская национальная идея. Это есть трансформация русского мессианизма».²²