Эволюция государственного строя Англии в эпоху правления династии Тюдоров

В англосаксонскую эпоху английской истории императорское звание принимали на себя такие короли, как Эдред (Edred или Eadred, 946—955) [27], правивший вслед за ним Эдвиг (Eadwig или Eadwy, 955—959) [28], затем Эдгар I (Edgar I, 959—975) [29], а впоследствии и Кнут Великий (Cnut или Canut the Great, на датском: Knud de Store, 1016–1035)[30]. Но самым первым из англосаксонских королей титул императора примерил на себя правитель королевства Мерсия (Mercia, на староангл.: Mierce) Коенвульф (Coenwulf, 796–821)[31].

Посредством императорского звания англосаксонские короли стремились закрепить свою власть над чужими племенами и возвыситься над другими королями.

Титулы королей, правивших в Англии в эпохи после нормандского завоевания, поначалу отражали племенной характер их власти. Так, Вильгельм I (1066—1087) — герцог Нормандии, захвативший в 1066 году английский королевский престол — именовался в документах титулом «Willelmus Dei gratia Rex Anglorum Dux Normannorum (Вильгельм, Божьей милостью Король англов, герцог норманнов)» [32], но чаще просто как «Rex Anglorum» [33]. Вильгельм II (1087—1100) писался как «Dei gratia Rex Anglorum» (титул герцога норманнов унаследовал от Вильгельма I его старший сын — Роберт).

Генрих I (1100—1135) с 1121 года носил титул «Henricus Dei gratia Rex Anglorum et dux Normannorum (Генрих, Божьей милостью король англов и герцог норманнов)» [34]. Но в некоторых документах последних лет своего правления именовался «королем Англии» («Henricus Dei gratia Rex Anglie dux Normannorum)» [35]. Его преемник Стефан I (1135—1154) также назывался иногда титулом «Божьей милостью Король Англии (Dei gratia Rex Anglie) [36].

В период правления Генриха II (1154—1189) и Ричарда I (1189—1199) термин «Rex Anglie», указывавший на территориальный характер королевской власти, еще не вытеснил окончательно из королевского титула словосочетание «Rex Anglorum», которое отражало племенную ее основу. В одних документах Генрих II именовался как «Henricus Dei gratia Rex Anglorum Dux Normannorum et Aquitanorum Comes Andegavorum (Генрих, Божьей милостью Король англов, Герцог норманнов и аквитанцев, Граф анжуйцев)» [37], в других — как «Henricus Dei gratia Rex Angliæ Dux Normanniæ et Aquitaniæ Comes Andegaviæ (Генрих, Божьей милостью Король Англии, Герцог Нормандии и Аквитании, Граф Анжу)». Последний вариант его титула приводится, например, в документе под названием «Carta Libertatum Angliæ (Хартия Вольностей Англии)» [38].

Подобным же образом и король Ричард I величался как титулом племенного короля — «Ricardus Dei gratia Rex anglorum Dux Normannorum et Aquitanorum Comes Andegavorum (Ричард, Божьей милостью Король англов, Герцог норманнов и аквитанцев, Граф анжуйцев)», так и короля, властвующего над определенными территориями. В последнем случае его титул имел следующий вид: «Richardus Dei gratia Rex Anglie, Dux Normanniæ et Aquitaniæ, Comes Andegaviæ (Ричард, Божьей милостью Король Англии, Герцог Нормандии и Аквитании, Граф Анжу)» [39].

Только в период правления Иоанна I (1199—1216) в качестве единственного варианта королевского титула утвердилась формула, соответствовавшая территориальному характеру государственной власти. Иоанн именовался в документах исключительно в качестве короля и сеньора, обладающего властью над определенными территориями, а именно: как «Johannes Dei gratia Rex Angliæ Dominus Hiberniæ Dux Normanniæ et Aquitanniæ Comes Andegaviæ (Иоанн милостью Божьей Король Англии, Сеньор Ирландии, Герцог Нормандии и Аквитании, Граф Анжу)» [40].

И в дальнейшем титулы английских королей выступали, как правило, в такой форме, которая соответствовала территориальному характеру их власти. Но в некоторых документах использовалась архаичная формула «Rex Anglorum». Так, например, Генрих III иногда именовался как «Henricus Dei gratia Rex Anglorum (Генрих, Божьей милостью Король Англов)» [41]. Эдуард I величался как «Edwardus Dei gratia rex Anglie dominus Hibernie et dux Aquitanie (Эдуард, Божьей милостью король Англии, сеньор Ирландии и герцог Аквитании)». Титул Эдуарда III писался до 1340 г. на французском языке как «Edward par le grace de Dieu, Roi d’Engleterre, Seignur d'Irlaunde et d’Aquitaigne (Эдуард, милостью Бога, король Англии, сеньор Ирландии и Аквитании)», а на латыни — «Edwardus, Dei gratia rex Anglie, dominus Hibernie et Aquitanie». После того, как этот английский монарх объявил себя еще и королем Франции (16 апреля 1340 г.), он стал титуловаться как «Edwardus Dei gracia Rex Francie et Anglie et Dominus Hibernie» [42].

Правившие в Англии после Эдуарда III короли Ричард II (1377—1399), Генрих IV (1399—1413) и Генрих V (1413—1422) носили такой же титул: каждый из них именовался в документах как «par la grace de Dieu, Roy d'Engleterre et de France, et seignour d'Irlande (Dei Gratia Rex Franciae et Angliae et Dominus Hiberniae)» [43].

Титулом императора — «Romanorum Imperator — величался в Средние века глава Священной Римской империи, избиравшийся германскими курфюрстами. Это звание было весьма привлекательным для английских королей, и некоторые из них стремились любой ценой получить его [44], но все их усилия оказывались напрасными, поскольку Англия не входила в состав указанного политического образования. Между тем каждый из английских королей вполне мог в то время последовать англосаксонской политической традиции и объявить себя английским императором, однако никто из них (за исключением разве что короля Стефана I [45]) не принял данного титула (во всяком случае, официально, на основании какого-либо законодательного акта, как это сделал впоследствии Генрих VIII) [46]. Наиболее подходящим объяснением такой позиции королей является, на мой взгляд, то, что в условиях XII—XV веков титул английского императора никакого дополнительного политического веса к их королевскому титулу добавить не мог. Доминировавшее в политической идеологии Западной Европы раннего Средневековья воззрение на императора как на властителя, который возвышается над королями и способен управлять всем, обитающим под солнцем, встречало поддержку и у некоторых идеологов «высокого Средневековья». Его выражал, в частности, профессор римского права в университете г. Болоньи Одофредус (Odofredus de Denariis, ? —1265), писавший в своем комментарии к Дигестам Юстиниана, что «принцепс римский потому именуется императором, что должен обладать властью над всем существующим под солнцем» [47]. Это воззрение поддерживалось, естественно, и самими императорами Священной Римской империи. Фридрих II заявлял в одной из своих конституций: «Славен в величии своей властности повелитель, чье правление составляет и укрепляет империум… И если мы стоим над королями и королевствами, то возвышаемся только в императорстве» [48]. Высказывали мысль о верховенстве императорской власти над королевской и некоторые канонисты. «Поистине один есть император над всеми королями, и все народы находятся под ним» [49], — писал в «Комментарии» на Декреталии итальянский канонист XIII века Хостиенсис [50]. Однако значительно более распространенным в западноевропейской политической идеологии XII—XV веков было мнение о том, что титул императора не дает его носителю власти над королями.

В 1202 году это мнение высказал в письме к графу Гильому де Монпелье (Comte Guilhelm или Guillaume de Montpelier) папа Иннокентий III. Граф просил понтифика узаконить его незаконнорожденного сына с тем, чтобы тот мог унаследовать графский титул и владения своего отца. При этом он ссылался на аналогичный случай с королем Франции Филиппом II Августом. Иннокентий III (Innocentius III, 1198—1216) отказал графу в его просьбе, написав в обоснование отказа: французский король «не признает какой‑либо светской власти над собой, но он может без ущемления прав других, подчиниться нашей юрисдикции» [51]. Это послание Иннокентия III в 1230 году было включено в качестве декреталия «Per venerabilem» [52] в состав «Decretales D. Gregorii papæ IX. В 1234 году папа Григорий IX (Gregorius IX, 1227—1241) своей буллой «Rex pacificus» придал этому собранию декреталиев силу канонического закона. В 1253 году папа Иннокентий III (Innocentius III) назвал «Декреталии папы Григория IX» «Сводом канонического права (Corpus Juris canonici) [53]. В самом полном варианте этого свода, который стал с 80‑х годов XVI века издаваться в печатном виде, декреталий «Per venerabilem» вошел, как и весь сборник «Декреталиев папы Григория IX», в книгу «Liber extra». Таким образом, правило, согласно которому король не подчиняется императору, но может подчиниться только папе, было закреплено в качестве принципа канонического права.

Испанский монарх Альфонсо X Мудрый (Alfonso X el Sabio, 1252—1284), правивший как король Кастилии и Леона, считал королевскую власть даже более весомой, чем власть императора. В правовом сборнике «Семь партид (Las siete partidas)», который составил под его наблюдением около 1265 г. юрист Якобо Руис, статусу императора и короля была посвящена специальная глава (partida segunda, titulo 1: emperadores, reyes y grandes señores). «Титул императора, — говорилось в ее первом законе (ley 1), — обладает высоким достоинством и знатностью и честностью по сравнению со всеми другими, которые могут иметь люди в этом преходящем мире… И мудрецы также говорят, что император является наместником Бога и осуществляет в империи правосудие в светских делах точно таким же образом, как это делает папа в делах духовных» [54]. В пятом же законе (ley 5) подобные качества приписывались королю. Он также назывался «наместником Бога, «стоящим над людьми для поддержания правосудия и истины по отношению к делам светским точно таким же образом, как это делает император в своей империи» [55]. Восьмой закон (ley 8) гласил: «Мудрость состоит в том, что вся та власть, которую, как прежде говорилось, императоры держат и должны держать над людьми в своей империи, такая именно, что держат короли внутри своих королевств и майоратов; ведь они (императоры. — В.Т.) не являются лишь сеньорами, живущими на своих землях, но передающими каждый после смерти власть своим наследникам, поскольку держат сеньорию по наследству; то что императоры не осуществляют никакой власти, кроме той, что получают по избранию, также говорилось прежде» [56].

Понимание королевской власти как власти равнозначной императорской было характерно в рассматриваемое время и для английских юристов. Так, Генри Брэктон (Bracton Henry, ? —1268) проводил мысль о том, что над королем нет господина кроме Бога и Закона. «С другой стороны, король сам по себе не должен быть под человеком, — писал он в трактате «О законах и обычаях Англии (De Legibus Et Consuetudinibus Angliæ), — но только под Богом и под законом, потому что закон создает королей» (lib. I, cap. 8, f. 5) [57]. В условиях господства в правосознании общества таких воззрений монарх не нуждался в титуле императора для утверждения верховенства своей власти — королевский титул давал ему все идеологические и юридические основания властвовать в своей стране в качестве суверенного государя.

В тех случаях, когда Англия покоряла другие страны, управлявшиеся своими королями, верховенство английского короля над ними закреплялось в эпоху «высокого Средневековья» посредством титула феодального сеньора. Так, английские монархи, начиная с Иоанна I носили помимо титула короля Англии, звание сеньора Ирландии — «Dominus Hiberniae (Seignour d'Irlande)».

В результате Англия, официально именовавшаяся в Средние века «королевством», фактически являлась империей, а глава этого королевства, носивший титул короля, оказывался в действительности императором. Данный факт был признан в 1517 году Кутбертом Танстолом (Cuthbert Tunstall, 1474—1559), который с 1515 года был архидьяконом Честера, а в указанное время исполнял функции королевского посла в Брюсселе. Генрих VIII поручил ему изучить вопрос о возможности для короля Англии занять престол Священной Римской империи вместо императора Максимилиана I Габсбургского (1508—1519), выразившего согласие отречься от престола в случае выплаты ему субсидии. Кутберт Танстол сообщил королю Генриху следующее: «Одним из главных вопросов в избрании императора является то, что избираемый должен быть из Германии, подвластной Империи; в то время как ни ваша Милость не является таковым, ни короли Англии никогда с тех пор, как существует христианская вера, не были подвластны Империи. Но корона Англии есть Империя в самой себе, намного лучшая, чем Империя Рима в настоящее время: по этой причине ваша Милость носит куполовидную корону [58]. И поэтому, если бы вы были избраны, то так как ваша Милость не из Империи, то избрание было бы недействительным» [59] (курсив мой. — В.Т.).

Проведенный в тексте Акта об ограничении апелляций 1533 года взгляд на Англию как на королевство, которое являлось империей с самого начала своей истории, не был, таким образом, оригинальным и необычным для английского общества. Он разделялся многими влиятельными сановниками при дворе Генриха VIII. Поэтому объявление Англии империей, а ее короля — императором и главой англиканской церкви не рассматривалось в то время в качестве государственной реформы. Между тем в действительности принятие Акта об ограничении апелляций ознаменовало собой начало процесса модернизации государственного строя Англии, который будет продолжаться вплоть до революции 1640—1660 годов.

Термин «empire» появился в указанном Акте неслучайно. В эпоху «высокого Средневековья» империей называлось христианское государственное образование, объединявшее территории целого ряда европейских стран и мыслившееся в качестве возрожденной Западной Римской империи. Сочетание данного термина с определениями «священная» и «римская» казалось в то время единственно возможным. Вместе с тем Священная Римская империя могла быть только одна: любая другая империя, если бы она вдруг была создана, не считалась бы ни «священной», ни «римской». Но, как было показано выше, никакой необходимости объявлять Англию империей и принимать на себя официальный титул императора у верховных властителей этой страны в ту эпоху не было. Титулы короля и верховного сеньора в полной мере отражали природу их власти и давали им все юридические основания, чтобы править полновластно и самостоятельно. В свою очередь и государства, которыми они управляли, вполне укладывались в понятия королевства и сеньории.

Церковная реформа Генриха VIII способствовала формированию в Англии государства нового типа. Английский король становился в результате этой реформы независимым от какой-либо внешней власти верховным главой политического организма (body politic), наделенным всемогущим Богом всей полнотой властных полномочий в отношении всех лиц, проживающих на территории его королевства, как светских, так и духовных. Термин «empire» и появился в Акте об ограничении аппеляций 1533 года для обозначения элементов такого государства, которое вполне можно назвать «государством Нового времени». Позднее он будет заменен в данном значении терминами «state» и «commonwealth».

3. Формирование доктрины двух тел короля:

король как физическое лицо и как политический институт

Утверждение в политической идеологии и в праве Англии понятия государства как политического сообщества, управляющегося на основе публично-правовых принципов, влекло за собой коренную перемену и в юридическом статусе короля. Очевидно, что главой такого государства не мог быть монарх со статусом и прерогативой средневекового короля, выступающего преимущественно в качестве сеньора и связанного с управляемым им политическим сообществом, главным образом, частноправовыми отношениями.

Поскольку власть главы государства в средневековой Англии покоилась в значительной мере на частноправовых основаниях, постольку носитель ее рассматривался в политической идеологии и праве исключительно как физическое лицо. Это порождало немало опасностей для государства, главная из которых возникала вследствие смерти короля. Для вступления на престол нового короля требовалось какое-то время: в результате государство оказывалось на определенный срок лишенным главы. Этот период, называвшийся с древнеримских времен интеррегнумом (interregnum), был самым тревожным в истории многих средневековых государств, и в том числе Англии [60].